3. Numb to the pain. (1/1)

Может, кому-то он и кажется легкомысленным и не имеющим тормозов, но на деле Зак не был обделен рассудительностью, а посему понимал, что с Дэвином у него ничего быть не может. Не может хотя бы потому, что они оба парни. А еще коллеги по группе, публичные люди и лучшие друзья, но и принадлежности к одному полу было достаточно. Прежде его никогда не тянуло к парням, но Дэвин... Дэвин по жизни является каким-то гребаным исключением из правил. В Бриджит Зак когда-то увидел спасение. Она нравилась ему. Нравилась настолько, что он не замечал всего дерьма, что ежедневно источало все ее естество, поэтому он даже осмелился назвать это любовью. И ?спасение? произошло — стоило ему впустить в свою жизнь дерзкую и самоуверенную Бриджит Прис, как та мгновенно заполнила ее собой до краев, вытеснив половину близких друзей и большую составляющую его привычной бесшабашной жизни. Но Зак был даже рад. Он был рад, когда узнал, что станет отцом. Он был рад, когда делал Бриджит предложение под ободряющие крики толпы. Он был рад посвящать ей всего себя, и однажды семья выдвинулась для него на первый план. Но уже через три месяца после рождения их дочери семейная жизнь перестала казаться такой радушной. Все чаще Бриджит задерживалась у каких-то незнакомых ему друзей и коллег по работе, а то и вовсе сваливала к ним, даже не спрашивая его мнения на этот счет. ?Хоть раз удели время Эдин, я и так целыми днями с ней вожусь. Между прочим, она и твоя дочь тоже?, — не принимающим возражений тоном заявляла она и покидала квартиру, и плевать ей было с высокой колокольни, что Зак уделял дочери ровно столько же времени, сколько она. Но он и не был особо против, считая, что невесте в самом деле нужно отдохнуть. То ли послеродовая депрессия, то ли еще что, но после рождения Эдин она будто с ума сошла, не иначе. Скандалы по поводу и без, истерики и ссоры едва ли не каждый день — если честно, Зак даже испытывал облегчение, когда она уходила, и на самом деле ему было параллельно, куда и к кому. Иногда, крайне редко случались и позитивные моменты, но это не отменяло того, что семейная жизнь давно превратилась в обязанность. Все повторялось изо дня в день, но когда-то цикличность этого замкнутого круга должна была прекратиться. И это произошло. Тур стал для него подарком судьбы, манной небесной, соломинкой в бескрайнем океане, за которую он с готовностью ухватился, как и подобает любому утопающему в рутине бытия. И, наверное, ему следовало обратить внимание на неожиданно довольную улыбочку Бриджит, с которой она провожала его и уточняла, когда он вернется, но Зак сам так обрадовался небольшой передышке, что все просто перестало иметь значение. Снова концерты, снова алкоголь, снова Дэвин, нахождение рядом с которым становилось все более напрягающим. И дело даже не в чувствах, которые, как выяснилось, совсем не исчезли, а в самом Оливере. Тот хоть и пытался делать вид, что все как обычно, но Джонсон не мог не заметить, что что-то изменилось между ними. Некий холод в действиях и словах, отстраненность, безразличие — замечая это при общении с другом, Зак раздражался, но спросить напрямую тоже почему-то не мог. Да и какой смысл — Дэвин как обычно сказал бы, что ему просто кажется, и ушел бы коротать время с Джеффом, с Брентом, с кем угодно, но только не с ним. А самое хреновое то, что поведение друга не отталкивало его, а наоборот, как по закону подлости, притягивало к нему еще больше. Может, ему и в самом деле просто казалось, но это не отменяло того, что все стало валиться из рук, вокал звучал все паршивее, и хотелось только одного — чтобы все это поскорее закончилось. Зак думал, что хуже не будет, так как хуже просто некуда, но оказалось, что есть, очень даже есть куда. Он и не предполагал, что настоящий пиздец начнется сразу после худшего для него тура за всю историю группы. Теперь он понимал, почему Эдин так часто гостила у родителей своей матери, пока он был в отъездах, и понимал, почему ?находящаяся в тяжелой депрессии? Бриджит возвращалась со своих прогулок уж слишком довольной. Он не понимал одного — Дэвина. Просто послал его куда подальше, безо всяких объяснений причин. ?Так будет лучше?. Неужели дело действительно только в этом гребаном признании? Но Зак ведь не собирался принуждать его к чему-то или требовать от него взаимности, он просто... Да он и сам понятия не имел, зачем он это сделал — Дэвин вынудил его в тот вечер. И в тот же вечер он окончательно понял, что взаимности ему в любом случае не светит. Он бы продолжил жить как обычно, засунул бы все свои чувства глубоко в зад — как-нибудь пережил бы, не впервой — но Дэвин решил все иначе. Просто избавился от него, как избавляются от надоевшей вещи, попросту выбрасывая за ненадобностью. Воткнул нож в спину, наплевав на десять лет дружбы. И за что? Он ведь просто любил его. Просто радовался каждому его одобряющему взгляду, внимал каждому его слову, не упускал ни единой возможности побыть рядом с ним, будь ему хорошо или плохо. А Оливер лишь затягивал все туже петлю на его шее каждым своим действием, каждым словом, каждым ?я люблю тебя, дружище, я всегда буду с тобой?. И этот взгляд, такой проникновенный, что хотелось верить во все, что он скажет. И Зак верил. А в итоге Дэвин без лишних эмоций выпнул опору у него из-под ног и ушел, бросив умирать. Наверное, этого и стоило ожидать, но Зак просто не хотел верить в то, что его лучший друг, с которым он провел бок о бок столько лет, в конце окажется законченным мудаком. Как оказалось, зря.Зак совершил слишком много ошибок. Первая — умудрился влюбиться в Дэвина. Вторая — признался ему в этом. Третья — не врезал Оливеру по его симпатичной, но слишком наглой морде, когда он одним поступком перечеркнул все, что было между ними — пусть это ничего и не изменило бы, но ему бы точно стало легче. Если опустить безнравственную бывшую и еще десяток таких же девушек, из-за которых он тоже совершил немало глупых поступков, последняя ошибка Зака — это создание группы в то время, когда следовало изолироваться от всех и вся до тех пор, пока не вернется адекватность. Весь этот проект был насквозь пропитан Дэвином — от названия и первого сингла до тетради с бесчисленными текстами, которую Джонсон, придя в себя, просто выбросил. К осознанию масштабов своего кретинизма его привел один из первых комментариев к новой песне, вместе с тем вызвав вопрос ?что же я, блять, наделал??. Позже мнения разделились: одни считали, что песня о его бывшей группе в целом, а другие... Другие даже не сомневались, что она о Дэвине. С каждым подобным комментарием он все явственнее ощущал раздражение, ведь какого черта эти люди так уверенно говорят о том, чего даже не знают? Да, пускай они и правы, но ни одного из них это не касается. Зак постарался бы забить на все это и продолжил писать нейтральные песни, но буквально все подталкивало к тому, чтобы свернуть этот неудачный проект, и в итоге он так и поступил. Он удалил отовсюду эту злосчастную песню, удалил все страницы группы из соцсетей, послал на все четыре стороны безынициативных ?коллег? и дал себе две установки — больше никогда не набирать участников в группу через интернет и больше никогда не брать на себя роль единственного вокалиста. Но если вторая была под сомнением, то насчет первой он был абсолютно уверен. Но ему это было нужно. Излить свои чувства по поводу сложившейся ситуации в песню — таков был его план по избавлению от них. План, возможно, так себе, но Зак был уверен, что это поможет, и к тому же действительно хорошие планы его мозг производил довольно редко. Неизвестно, полезен ли этот метод на самом деле или Джонсон просто очень хорошо убедил себя в этом, но тогда он испытал душевное облегчение аж три раза: когда написал эту песню, когда записал ее и когда выпустил. Преследовавшая его несколько месяцев боль резко прекратилась, а на смену ей пришла пустота и полное безразличие ко всему. Так что, может быть, этот сингл — не такая уж огромная ошибка, как он думает. В любом случае, это в прошлом. Той группы больше нет. Зак больше не пишет песен о бывшем друге. Он больше не занимается саморазрушением под льющееся из колонок писклявое пение Дэвина с контрастирующим собственным гроулом на фоне, и не вспоминает с тоской дни, проведенные с ним и бывшей группой. Все это — просто пройденный этап его жизни, который теперь не имеет никакого значения. Дэвин, Бриджит, I See Stars — он стер их из своей жизни, как стирают ненужные файлы с переполненного жесткого диска для загрузки чего-нибудь нового, более актуального. Это было тяжело, но другого выбора не было. Зак хотел в первую очередь доказать самому себе, что он чего-то стоит как отдельная личность, а не тень Дэвина, поэтому он поставил перед собой цель — создать новый проект и вывести его на такой уровень, чтобы и Дэвин, и ISS даже рядом не стояли. И приступить к осуществлению этой цели получается довольно-таки быстро — однажды он встречается со старым другом, с чьей группой, что теперь была на грани распада, ему пару месяцев назад довелось записать фит. Поговорив о своих неудавшихся проектах, они пришли к выводу, что должны создать общий, который не провалится так же легко. За пару месяцев они находят почти всех необходимых участников, и теперь дело оставалось за главным — чистый вокал. Сам Джонсон зарекся больше не брать это на себя — слишком сложно, нужно долго подтягивать, да и экстремальный ему как-то ближе, привычнее. Так он и сказал остальным, и, скорее всего, именно по этой причине заниматься подбором вокалиста поручили именно ему. Кандидаты закончились весьма быстро, и теперь Зак уныло просматривал неизменно скучную ленту Твиттера, жалея о том, что создатели социальной сети не предусмотрели кнопку ?дизлайк? — он бы с радостью щелкнул ее на некотором дерьме. Например, на высокопарных твитах Дэвина о том, как круто ему живется и как он счастлив. И какого только черта он до сих пор на него подписан?! — Ну как? — голос нового коллеги возникает рядом слишком неожиданно, и палец зависает над кнопкой ?отписаться? в профиле бывшего друга. — Да никак, — выдохнул Закари, парой касаний закрывая Твиттер и блокируя телефон. В другой раз. — В смысле ?никак?? — проскользнувшее в этом голосе недоумение заставило усталость усилиться в сто крат. — Хочешь сказать, что из двадцати пяти человек ты не выбрал подходящего вокалиста? — Они все... — он нахмурился, пытаясь подобрать менее обидное слово для описания пересмотренных сегодня кандидатов, но это оказалось слишком сложно. — Да отстой они все. — Ну не знаю. Как по мне, были и неплохие. Вот чем тебе не угодил последний? — А что в нем хорошего? Какой-то слишком... ветреный, еще и голос ломается. Да и восемнадцать лет — это слишком мало, не находишь? — Ты сам-то во сколько начинал? В пятнадцать? Все приходит со временем, чувак... — Я уже брал таких по глупости в прошлую группу. Как видишь, ничего хорошего из этого не вышло, — взглянув на коллегу и увидев по его лицу, что ему до сих пор что-то непонятно, Джонсон устало вздохнул. — Чистый вокал — это лицо группы. Ты хочешь, чтобы лицом нашей группы стал кто-нибудь... из этих? — Окей, я все понял, — он сказал это с такой экспрессивной интонацией, что Заку сразу стало ясно — все понял он неправильно. — Есть у меня один знакомый — и вокалом, и возрастом, и внешностью похож на этого твоего бывшего, как его там? Дэвон? — Дэвин... — на автомате поправил Зак, и только потом, опомнившись, поднял на друга возмущенный взгляд. — В смысле ?бывшего?? — Бывшего коллегу, — на какой-то, как показалось Заку, ехидной ноте произнеся последнее слово, парень дополнил картину неоднозначным смешком.— При чем здесь он вообще?— Ну а что? — всплеснул руками второй скример. — Тебе все не такие! То голос слишком низкий, то слишком брутальный, то недостаточно длинный, то недостаточно дрыщ! — Крис, вот не надо, а? Единственное, что я сказал из этого — это первое. Ну и второе может быть... — Ну так что, позвонить ему? — Уоттс с готовностью выдернул из кармана телефон. — Он как раз ищет группу...— Нет. Черт, Крис... — возведя взгляд в потолок, Джонсон тяжело вздохнул, едва сдержавшись от того, чтобы не простонать от нестерпимой перегрузки мозга. — Все эти кастинги — херня полная, сразу же было понятно. У тебя же много знакомых вокалистов, может, есть кто-нибудь на примете?— Есть. Дэннис, его как раз и предлагал. О, еще и имя на ?Д?, даже созвучность есть. Дэннис, Дэв... — Нет, не этот. Второй Дэвин мне нахуй не нужен, и хотя бы ты можешь не напоминать мне о нем?! — даже не заметив, что повысил голос на ни в чем не повинного друга, Зак раздраженно выдохнул и устремил пустой взгляд в давно погасший экран смартфона, жалея о внезапном и неуместном срыве. Даже Крис резко притих от неожиданности.— Что-то случилось? — немного стушевано поинтересовался чуть позже Уоттс. — Ты какой-то нервный сегодня.— Да блять, эта сука... — нехотя объяснился Джонсон, с повторным напряженным вздохом переводя взгляд в стену напротив.— Бриджит? — услышав ее имя, Зак непроизвольно морщится, но молча кивает. — И что она опять выкинула? — Да как всегда. Каждая встреча с ней — это испорченное настроение на весь день. А то и на весь год. ***— Эй, не нужно на меня так смотреть. Знаю, она та еще су... кхм, нехорошая женщина, и я сам бы не отдавал тебя ей, но она твоя мать... Да, не повезло тебе, конечно, с матерью... Печально вздохнув от искреннего сочувствия к своей дочери, он взглянул на проезжую часть, что по-прежнему пустовала. ?Нехорошая женщина? опаздывала уже на целых пятнадцать минут. ?И долго мне еще ждать, пока она там натрахается??, — с агрессией подумал Зак, невольно сжав зубы, но вновь переведя взгляд на дочку, улыбнулся ей несмотря на то, что сегодня она явно не была намерена отвечать ему тем же. Обычно радостная и улыбчивая малышка Эдин продолжала неотрывно смотреть на него исподлобья, будто на самом деле понимала, что с минуты на минуту он передаст ее непутевой мамаше. Ну что ж, Зак прекрасно ее понимал. Он и сам на ее месте не был бы рад такому раскладу.Еще минут через десять Бриджит все же соизволила явиться. Ее машина остановилась у обочины, и Зак встретился взглядом с пареньком на пассажирском сиденье. Он совсем не был похож на того, что был в прошлый раз, но Джонсона это больше не удивляет. Подойдя к ним, Прис в первую очередь заглянула в коляску.— Надеюсь, у тебя хватило ума не давать ей контактировать со своими дружками-наркоманами из Мичигана? — ни привет, ни пока, все тот же циничный тон. Зак презрительно фыркнул.— Не трогай моих друзей и не вынуждай меня вспоминать твоих подружек-поблядушек. Вот с кем ей реально нельзя контактировать — так это с ними.Она ничего не отвечает, лишь бросает на него взгляд, ?одаряя? раздражающей ухмылкой. А к Заку с его фразой так некстати приходит воспоминание о моменте трехлетней давности. Его вечеринка, в нескольких метрах от него сидит Бриджит в компании трех полуголых баб с явным перебором косметики на лицах. Заметив его сквозь толпу, девушка тепло улыбнулась и помахала ему рукой, и, после того, как он с такой же улыбкой махнул ей в ответ, вновь переключила внимание на одну из своих весьма... специфичных подруг, с которой активно что-то обсуждала. Тогда Джонсон думал, что она слишком сильно отличается от них и не понимал, что у них может быть общего. — Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, куда тебе идти, — послышалось рядом, и он перевел взгляд в сторону голоса, изрекшего то ли переделанный на свой лад, то ли черт его знает откуда выдранный вариант известной пословицы. Взгляд Дэвина был устремлен туда же, куда и его пару секунд назад. — К чему это ты?— Я думаю, Бриджит должна пойти нахуй. Прямолинейности у подвыпившего Оливера, конечно, всегда было не занимать, но от такого заявления Джонсон слегка охренел. А его друг продолжал неотрывно изучать компанию Бриджит и ее саму с долей некого презрения в слегка окосевших от выпитого алкоголя глазах. — Она не такая, — лишь это буркнул вскоре Джонсон, хотя где-то внутри шевельнулся червячок сомнения. А что, если Дэвин прав? Хотя нет, бред какой-то.— Ну да, конечно, — какой-то безжизненный смешок, и Дэвин удалился в противоположную сторону с каменным выражением лица, оставив Зака недоуменно смотреть ему вслед и думать, почему друг так странно ведет себя в последнее время. И черт, в итоге он оказался прав. Как всегда. ?Наверное, он позлорадствовал?, — думает Джонсон, наблюдая за своей бывшей, которая больше не скрывала свой истинный облик. Ну, почти не скрывала. Наконец прекратив делать вид, что ее интересует дочь, она выпрямилась и с той же ухмылкой окинула его взглядом с ног до головы.— Ты работу нашел? — Чего?.. — от такого вопроса от нее Зак выпал в осадок. — Работу. Это такое место, где люди деньги зарабатывают. Действительно, откуда тебе это знать, — съязвила она с таким лицом, будто в сарказме ей нет равных. — Или ты все еще лелеешь надежду создать ?охуенную группу?? — изогнув густо подведенные брови, Прис желчно усмехнулась и сразу же приняла невозмутимое выражение лица. — Я не обязана обеспечивать Эдин одна. — Я сам разберусь, каким образом мне содержать свою дочь, ладно? — как можно сдержаннее произнес Джонсон. — Так что же до сих пор не разобрался, а? Ребенку нужна еда, одежда и еще куча вещей, от тебя никакой помощи. Ты же ебаный отец! Она не будет ждать, когда ты станешь охуеть каким крутым и знаменитым, тем более что этого никогда не произойдет, ну, сам понимаешь, надеюсь. А я не так много зарабатываю, чтобы дать ей все необходимое в одиночку.— А ты устройся по специальности. Шлюхам нынче прилично платят. Ее рот приоткрывается в изумлении, стирая такую раздражающую ухмылку, а глаза округляются. Видно, эта сука ожидала, что он в очередной раз молча проглотит все дерьмо, которым она без всякого стеснения поливала его при каждой встрече и даже до их расставания. Но нет, больше такого не будет. Зак слишком заебался ее терпеть. — И как я раньше не замечала, какой ты ублюдок? — Это я еще и ублюдок? — Бриджит не перестает поражать его своей наглостью, но он лишь хмыкает, глядя на нее с напускным безразличием. — Я хотя бы не изменял. — А я хоть и изменяла, — с вызовом заявляет она, нагло посмотрев ему в глаза, — но ни разу не назвала тебя в постели именем своего любовника. Даже будучи пьяной и укуренной в говнище, прямо как некоторые. Кстати, как там с Дэвином? — ее голос становится издевательски слащавым, пока она нарочно растягивает это имя, а у Зака непонимающе округляются глаза и кровь от лица отливает. ?Ебаный в рот! — поняв, к чему клонит Бриджит, он хлопнул себя ладонью по лбу — но лишь мысленно, хоть и едва сдерживался от того, чтобы повторить это действие в реальности. — Когда я успел так ужраться?!?. На какое-то мгновение ему даже стало неловко. Не то, чтобы ему должно быть стыдно перед ней... Он просто никогда не хотел открываться ей настолько сильно. Особенно теперь, зная, что она может в любой момент использовать это против него. — Ах да, совсем забыла. Ты же ему, такой хорошенький, тоже в хуй не уперся. Потому-то он и выпер тебя из группы, верно, Зак? Удивительно. Черт возьми, удивительно. У нее получилось по-настоящему задеть его. Надо признать, эта сука умеет ударить побольнее, но Зак силой сохраняет не выражающий абсолютно ничего вид. Ничего у нее не выйдет, больше Бриджит не подпитается ни малейшей его эмоцией. Она, довольная собой, вскидывает голову и смотрит на него с прущим изо всех щелей превосходством, а воображение вокалиста позволяет ему ощутить, как ее челюсть с хрустом ломается от его многочисленных ударов, пока заледеневшие пальцы второй руки тисками сжимаются на шее, поочередно переламывая каждый хрящ. Мнимое маниакальное удовольствие. Это чувство омерзительно, омерзителен тот факт, что он может испытывать такое по отношению к кому-то, даже к ней. Хотя какая разница, если он и сам себе давно омерзителен. Впрочем, в реальности, если бы ему платили за его невероятный самоконтроль в ее присутствии, Зак ни в чем не нуждался бы до конца своих дней. — С чего ты взяла, что он... — лишь это он смог выдавить из себя, так и не закончив фразу до конца, но Бриджит, кажется, сама поняла, что он имел в виду. Она ядовито усмехнулась и посмотрела на него с абсолютной победой, произнося следующую фразу: — Так он сам мне сказал. А вот это убило его. Окончательно. Бриджит с энтузиазмом и неизменным самодовольством продолжает рассказывать что-то о том, какой Дэвин интересный собеседник и сколько у них общих тем для разговора, а точнее одна, но зато какая, но Зак больше ее не слушает. Первая мысль — бросить все, полететь первым рейсом в Мичиган и разъебать Дэвина так, как не разъебывал еще никого. Он столько лет считал его своим лучшим другом, считал главным, блять, человеком в своей жизни, и после всего этого он просто берет и треплется о нем за спиной, да еще и с кем... С той, что когда-то была важна не меньше. Теперь воображение рисует картинку, где эти двое в непринужденной обстановке за бутылкой чего-то сорокаградусного оживленно что-то обсуждают. Точнее не что-то, а именно его. Прис согласно кивает и что-то добавляет от себя, но Заку плевать на нее, он всегда знал, что она треплется о нем на каждом углу. Привычка у нее такая — поносить своих бывших после расставания. Но Дэвин, как он может? Что он ему сделал? Чем он заслужил такое поганое отношение? Тем, что таскал его до дома на себе, когда он накидывался до состояния нестояния? Тем, что всегда убеждал его в том, какой он прекрасный, когда он чувствовал себя как-то не так? Или, может быть, тем, что был с ним рядом всегда, что бы ни произошло? Чем, блять?! А ведь он уже почти простил ему все то, через что ему пришлось пройти из-за него. Зак просто не может злиться на людей слишком долго, особенно на тех, что близки его сердцу. Его слишком доброму сердцу, которое досталось ему по какой-то ошибке. Его полосовали все, кому не лень, а оно будто бы просило еще. Всегда было так, но не теперь. Это уже выходило за всякие рамки. Спелся с его бывшей, чтобы на пару с ней поливать его дерьмом — класс, Дэвин, просто заебись, поступок настоящего ?друга до самого конца?. Он бы спросил у Бриджит, что еще поведал ей о нем его бывший друг, а она бы с удовольствием рассказала. Но ему и без того слишком мерзко и слишком больно. Бесцеремонный щелчок пальцами прямо перед лицом выводит его из ступора.— Эй! Перед кем я тут, блять, распинаюсь? — с возмущением в ровном тоне спросила Бриджит, складывая руки на груди. Зак переводит на нее затуманенный взгляд, и глаза застилает красной пеленой. Злость на обоих моментально обращается к одной ней. На чем они там остановились? Мысленно он возвращается на пару минут назад. Ах да, точно... — А кому ты в хуй уперлась? — Джонсон и сам от себя не ожидал, что его голос прозвучит настолько твердо и ровно. — Судя по тому, что это, — он выкинул руку в сторону ее авто, — третий за месяц, ты тоже не особо кому-то нужна. Один я, как полный, мать его, долбоеб, проебал на тебя целых три года. Ты же дерьмо, Бриджит. Дерьмовая девушка, дерьмовый человек, — с легким внутренним трепетом предвкушая ее реакцию во время короткой паузы, он дернул уголком губ в беглой ухмылке и продолжил, — и дерьмовая мать. Вместо того чтобы трахаться с кем попало, лучше бы ребенком занималась.А вот и первая реакция. Ее и без того узкое лицо вытянулось еще больше, самодовольное выражение бесследно исчезло с него, а в темных глазах все больше разрастался огонек ярости. Зак тоже знает, куда ее бить. — Что?.. Да как ты смеешь говорить, что я не занимаюсь ребенком?! — ровный тон также исчез, а ее лицо оттенком все больше походило на помидор. — Да я... я... — ?Я, я, я?... Да что ты, блять? Что ты? Что ты сделала для нее за два года ее жизни? Да нихуя ты не сделала. Только и знаешь, что спихивать ее на всех, чтобы больше времени было на пьянки, еблю и сплетни. Ты бесполезная эгоистичная сука. Таких людей не должно существовать. Сделай всем одолжение — умри.Готово. Она лихорадочно хватает ртом воздух, не в силах придумать свойственный ей дохрена остроумный ответ, и оно в принципе понятно. Ну а что еще она может сказать? ?А ты Дэвину нахуй не нужен?? Было. ?А ты неудачник, который никогда не сможет ничего добиться?? Тоже было. ?Сам бесполезный, сам дерьмовый отец?? Слишком примитивно даже для нее. С последней фразой он, возможно, перегнул, но теперь плевать. Пока Прис задыхалась от негодования, Джонсон поцеловал на прощание дочь и пошел прочь. Все шло к тому, что станет легче, но он не Бриджит, чтобы испытывать удовольствие от манипуляции чужими чувствами. Даже чувствами самой этой мрази. — Мудак ебаный! — оглушительный визг на всю округу. Преспокойно поднятый средний палец, даже не оборачиваясь, и абсолютная пустота внутри. Выпотрошен. Как и после каждой встречи с ней, но сегодня — особенно. Сегодня она уничтожила его окончательно.***— Вот же ж сука, — с участливым выражением лица произнес Крис, выслушав краткий пересказ утренних событий Зака, некоторые подробности которых он предпочел опустить. — Так а про Дэвина-то че? Да уж, скорее мир перевернется, чем этот парень забудет о самой главной детали. — Да нихуя, Крис, — с деланным безразличием отмахнулся Зак, нацепив вымученную улыбку, и поймал на себе настороженный взгляд коллеги по группе. — Не забивай себе голову всякой херней, займись лучше поиском вокалиста.— А ты...? — Я заебался, честно, — тяжело вздохнув, Джонсон откинулся на мягкую спинку стула и закрыл глаза.— В который раз за этот месяц? — в голосе Уоттса сквозит недовольство. — Нам нужно работать, продвигать группу... — Вас целых четверо. Почему нельзя один раз справиться без меня? — Может потому, что ты наш лидер? От такого заявления Зак даже приоткрыл глаза и бросил на коллегу взгляд вместо ответа. Какая же все-таки непривычная роль. — Вау, — с долей удивления произнес он спустя пару секунд, но с прежним видом вернулся в исходное положение. — В любом случае, вам придется. Мне нужно в Мичиган. — Опять? Ты же недавно оттуда. — У меня там остались... незаконченные дела. Крис какое-то время молчит, и Зак даже на мгновение подумал, что он смирился с тем, что в этот раз придется справиться без его участия. Но после нескольких секунд раздумий коллега сложил руки на груди и устремил на него не принимающий возражений взгляд.— Вот найдем вокалиста, расправимся с остальными делами группы и можешь катиться на все четыре стороны.— Окей, — смиренно буркнул Джонсон и поднял руку, нащупывая на полке над собой косяк. — А сейчас — отъебись от меня.Щелчок зажигалки, терпкий и в то же время сладковатый дым наполняет легкие. Крис уязвленно запыхтел и покинул помещение, не забыв хлопнуть дверью, чтобы Зак точно понял, что он обиделся, но Заку теперь было все равно — сковывающее с самого утра напряжение наконец-то стало ослаблять свою крепкую хватку, и это единственное, что имело значение. Они находят вокалиста уже спустя несколько дней. Он оказывается полной противоположностью Дэвина — его вокал не звучал так, словно ему яйца тисками пережимают во время пения, он был крепкого телосложения, не превышал ростом Зака и, что самое главное, не привлекал его, совсем. Каждый из этих критериев был решающим, потому что если бы их вокалист напоминал ему Дэвина, он бы его либо полюбил, либо убил, а с таким настроем группа долго не просуществует. Они все медленно и неспешно, но целеустремленно работают, и только через два месяца решают сделать небольшой отпуск. Они все слишком устали.***Сам не зная почему, Зак всячески избегал встреч с участниками своей первой бывшей группы с того самого дня, как покинул ее. Нет, он не имел ничего против парней — они ведь не виноваты в том, что Дэвин мудак. Возможно, причина нежелания видеться с ними была в том, что он не хотел, чтобы что-либо напоминало ему о бывшем друге, а любой из них делал это одним своим видом, не говоря уже о ненавязчивых попытках узнать, что же все-таки произошло между ним и их фронтменом. И почему бы им не спросить это у Дэвина? Благодаря проживанию в разных штатах у него не возникало проблем с его своеобразной миссией ?Не пересекаться с I See Stars?, но, оказываясь в родном Мичигане, он обязательно сталкивался с кем-нибудь из них. Кроме Дэвина — тот словно исчезал с лица Земли, стоило только Джонсону пересечь границу. Благо, парни уяснили, что при нем лучше не упоминать имя младшего Оливера, и их короткие разговоры всегда были о чем-нибудь нейтральном — судя по всему, Брент рассказал им про их встречу в первую неделю после его ухода, когда ему очень хотелось поговорить про Дэвина, а Зак был очень расстроен и пьян. Оно и к лучшему, впрочем. Наконец-то приехав в Уоррен, Зак первым делом посещает один из типичных для родного города дрянных баров и замечает, как за барной стойкой заливает в себя алкоголь тот, кто такие места всегда недолюбливал. Выпивший явно не один бокал паленого виски Энди обрадовался тому, что нашел себе собутыльника — да еще и знакомого, и встретил Джонсона с распростертыми объятиями, после чего с небывалым энтузиазмом присел ему на уши. После нескольких бокалов того же, чем накачивался его друг, Зак слушает его с большей заинтересованностью. ?А ведь Майкл и Дилан не такие болтливые... Что не так с Энди и Дэ...?, — следующая фраза прозвучала в сознании незамедлительно и безэмоционально, словно доведенная до автоматизма мантра: ?Нахуй Дэвина?. — Хорошо, что ты не с нами, — опрокинув очередной бокал виски, в замедленном темпе заявил Эндрю и тут же поправился, наткнувшись на недоуменный взгляд. — Нет, не в смысле ?о, я так счастлив, что ты свалил, ты нам так надоел?, а... для тебя хорошо. Вот. — Это еще почему? — слегка пьяно нахмурился Зак, пристально глядя на своего собеседника. — Ой, да пизде-е-ец, — поморщился Оливер и махнул рукой, чудом не смахнув на пол пустой бокал. — Что, у вашего фронтмена до сих пор пмс? — сухо усмехнулся Джонсон, не осознавая, что нарушает свое же табу. Впрочем, плевать. Этот бар не так уж и плох, и пойло у них интересное. — Да нет, не до сих пор. Снова, — тяжело вздохнув после своей фразы, он жестом подозвал к себе бармена и повторил заказ. На какое-то время воцарилось обоснованное понятными причинами молчание, нарушаемое напряженным пыхтением явно распираемого изнутри парня, и в итоге Зак этого не выдержал: — Ладно, рассказывай. Я же вижу, что хочешь. Черт знает, связано ли это с виски непонятного производства, которым промышляет этот бар, но Зак отчетливо увидел, как в глазах его собеседника вспыхнул огонек. Словно в них зажгли свет.— Сначала он был нормальным, — сделав глубокий вдох, начал Энди. — Ну, как нормальным... были некоторые загоны, но в принципе терпимо. Записывали альбом, все было отлично. Но потом... хрен знает, что произошло, но он будто бы... ебанулся. Орет на нас за каждый незначительный косяк. Разносит и меня, и парней после каждого концерта похлеще Клейтона. — Похлеще Клейтона? Ничего себе... — Вот и я о том же! — умудрившись услышать нотки поддержки в удивлении своего собеседника, с живым возмущением воскликнул Оливер. — А как сам лажает по несколько раз за куплет — так это ничего страшного! Префе... перфекционист недоделанный. — Стой, погоди... Мы сейчас точно о Дэвине говорим? — еще больше удивился Джонсон. Дэвин, конечно, мудак, да настолько, что если бы мудачество было съедобным, то младший Оливер мог бы накормить всех голодающих африканских детей, но не стал бы, потому что мудак. Но он невероятно тактичный мудак. Даже выгнал его из группы он по-своему... вежливо? Во всяком случае, при нем младший Оливер никогда не орал, не говоря уже о том, чтобы орать на кого-то. Даже если он и замечал какие-то ошибки в игре любого из парней, он либо указывал на это спокойно и в мягкой форме, либо просто забивал на это, мол, ну подумаешь, лажанул, с кем не бывает. Он ненавидел лажать только сам. — О нем, о нем, — с прискорбием подтвердил Энди. — Нормальным он бывает только на сцене, в обществе, или когда бухает. А в остальное время... В остальное время я предпочитаю не оставаться с ним наедине. Занимаюсь сольником круглосуточно, лишь бы пореже видеть его недовольную рожу. Достал.Заку казалось, что его особого участия в этом разговоре не требуется, поэтому он молча служил жилеткой для старого друга, изливающего на него свои проблемы. Но вдруг тот умолк, и между ними повисла тишина, нарушаемая лишь льющейся из старых колонок классикой рока и чужими разговорами в разных углах этого заведения. По этому молчанию было несложно догадаться, что Энди ожидает его комментариев, а Закари действительно не знал, что ему сказать. — Сочувствую, — озвучил он первый пришедший в голову вариант и допил свой виски, жестом прося бармена повторить. — Слушай, я тут думал кое о чем... — неуверенно начал Оливер, что вселило в вокалиста напряжение. — Ты только не шли меня сразу нахуй, я... — О-о-о, все ясно. Иди-ка ты, Энди, на... — Да погоди же! Просто послушай. Может, ты... это... — оказывается, иногда озвучить свои мысли вслух не так легко, как кажется. Особенно, когда ответ заранее известен. — Ну... Помиришься с ним? У тебя всегда каким-то образом получалось влиять на него.Обращенный на Оливера взгляд меняет свой характер сам по себе — теперь Зак неприкрыто смотрит на него как на законченного идиота, но парня это ни капли не смущает. Похоже, это было предсказуемо. Вокалист крутит в руке бокал с мутноватой янтарной жидкостью и издает сухой смешок, до конца осознав только что услышанное. — Может, мне еще приползти к нему на коленях и попросить прощения за все, что он сделал со мной? — холодно спрашивает он в ответ, наблюдая за движением жидкости в стакане. — Он послал меня нахуй, Энди. Он, не я. Он так решил. Я ничего не смогу с этим сделать, даже если бы захотел, но я не хочу. Я не буду мириться с ним. Дэвин в прошлом. — Так а че он сделал? — вяло интересуется Энди, сползая на барную стойку и устремляя на него свой окосевший, но тем не менее заинтересованный взгляд. — Ну, кроме того, что выгнал тебя из группы. — А этого, по-твоему, недостаточно? — хмыкнул Зак. — Лучше спроси, чего он не сделал. Дэвин — злоебучий мудак. Это все, что тебе нужно о нем знать. — Ты это, полегче. Он так-то мой брат, — с предупреждающей ноткой в голосе произнес старший Оливер, внезапно опомнившись, и на несколько молчаливых секунд отвел в сторону задумчивый взгляд. — Хотя согласен, мудачье он то еще. Джонсон усмехнулся, глядя на расплывающееся перед глазами лицо друга, и в итоге сполз на барную стойку тоже, опуская голову на сложенные перед собой руки. Лицо Энди выглядело так, будто он вот-вот вырубится, но нет — он все еще изучал рассеянным взглядом лежащего напротив себя вокалиста и даже умудрялся разговаривать.— А если предположить такую ситуацию, что он... извинится, — едва внятно произнес Оливер, возвращаясь к надоевшей теме. — Ты простишь его? — Во-первых, он не извинится... А во-вторых, нет. Ни за что и никогда. Даже если передо мной предстанет выбор — простить Дэвина или сдохнуть... — Зак горько усмехнулся и вновь устремил до сего момента съехавший куда-то в сторону взгляд на бывшего коллегу. — Ты же понял, что я выберу, да? — Да, я тебя понял, — с каким-то разочарованным вздохом ответил Энди, утомленно прикрывая глаза. — Никогда, — зачем-то повторил Зак, отрешенно глядя в одну точку перед собой.— Как знаешь. — Нахуй Дэвина. — Согласен. — Лучше сдохнуть. — Я понял.— Кстати, где он? — вокалист вспоминает о давно интересующем вопросе слишком неожиданно и сразу же задает его, дабы не забыть снова. — Съебался куда-то, — заторможено пожимает плечами Эндрю, успевший вновь вернуться в сидячее положение. — Утром еще. Сказал, вернется через неделю... или через две, или три, да и вообще он не обязан передо мной отчитываться. Он так сказал.— Мудак, — устало и без особой смысловой нагрузки буркнул Джонсон, мысленно поправляя на ?неуловимый мудак?. Хотя зачем ему уже ?вылавливать? Дэвина? Не бить же его, в самом деле. Он все еще помнит абсолютно все, но былой злости больше нет — она снова исчерпала себя за каких-то два месяца. Осталось лишь разочарование вперемешку со странным, непривычным безразличием. Вскоре разговор переходит в другое русло. Выпивший еще и снова взбодрившийся Энди рассказывает какую-то забавную историю про Джеффа и Брента, но Зак практически его не слушает, погрузившись в некую прострацию. Он неторопливо покуривает сигарету, все так же лежа на барной стойке, и наблюдает за удаляющимся вверх дымом, изредка кивая в нужных моментах. Все равно Оливеру плевать, слушают его или нет — ему просто нужно говорить. А Джонсон не собирался ограничивать друга в его потребности. Переведя взгляд на него, Зак слегка улыбается. Он ничуть не похож на своего брата. Энди всегда был приятнее Дэвина — в нем не было этой чрезмерной высокомерности, он всегда прямо говорил все, что думает, не дожидаясь, когда все сами поймут, что ему не так. Он был собой. Хотя когда-то давно младший Оливер тоже был собой, но это уже совсем другая история. Сейчас Дэвин — двуличный мудак, который с выражением зачитывает на интервью явно заученные тексты о том, как он всех, в том числе и Зака, любит до смерти, а выходя, показывает, кто он есть на самом деле. Просто Заку всегда ?везет? в любви — то к шлюхе потянет, то к законченному эгоисту. И что самое интересное, объекты его теплых чувств никогда не показывают свою истинную сущность сразу. Сначала они все милые и хорошие, а потом ?Сюрприз, сука! Ты снова в дерьме, Заки Джей?. Ему пора прекратить доверяться людям, пока это не убило окончательно все хорошее, что осталось в нем. Но теперь он уверен, что больше он этого себе не позволит. Он наступал на эти грабли слишком много раз. — Что привело тебя в самый конченый бар Миттена, Энди? — поинтересовался Закари, когда его товарищ, закончив очередной, наверное, очень интересный рассказ, взял бокал, чтобы смочить пересохшее горло алкоголем. — Желание нажраться. Здесь меня точно никто не узнает, — отвечает он, и Джонсон испытывает некое дежавю. Не такие они уж с Дэвином и разные. — А тебя? — Прошлое, — мрачно выдыхает вокалист, поднимая голову и морщась от проплывающего перед глазами пространства. — Прошлое не отпускает меня, чувак. — И ты его, — с выражением лица прожженного психолога утвердительно констатирует Энди. К своему удивлению Зак согласно кивает:— И я его. *** Все шло вполне неплохо, пока однажды в студию, где Зак усердно делал вид, что работает, не влетел слишком довольный для своего обычного состояния Крис, резким возгласом ?Угадай, что у меня есть!? на секунду оторвав его от приставки. Наверное, он собирался удивить его, но, заметив в руке друга два билета на очередной концерт, Джонсон без особого интереса констатировал этот факт и вернулся к игре. Крис, судя по всему, не намеревался так просто от него отстать, желая узнать реакцию на свой ?сюрприз?, и положил один билет перед ним, очевидно намекая, чтобы Зак взглянул на него и... что? Обрадовался? Но что там может вызвать у него такие сильные чувства? Походы на концерты разнообразных, даже не всегда знакомых исполнителей едва ли не каждые выходные давно стали обыденностью, а если бы действительно стоящие музыканты решили посетить Северную Каролину, то он узнал бы об этом первый. Слегка пожав плечами, Джонсон равнодушно взял билет и взглянул на него, тут же ощущая, как безразличие покидает его, а заменяет его полное непонимание того, что здесь вообще происходит. — Что за хуйня? — недоуменно прищурившись, он вглядывается в напечатанные буквы, словно надеясь, что они вот-вот изменят свой порядок и образуют что-то иное вместо того, что он видит сейчас. — Как неуважительно по отношению к группе, в которой ты сам играл столько лет.Зак медленно поднимает взгляд на весело усмехающегося вокалиста своей группы. Возникшее недоумение создавало в голове неразборчивую мешанину, но у Джонсона было два варианта: либо Уоттс издевается, либо он долбанутый.— Ты издеваешься? — спросил он, решив воспользоваться методом исключения. — Нет. — Тогда все понятно... То есть ничего не понятно. Нахрена? — А почему бы и нет? Сходим, развеемся. Посмотрим, кем там стал твой Дэвин. Судя по лайвам, как скример он полное дерьмо. — Во-первых, он не мой, — устало произнес Джонсон, закатив глаза. — А во-вторых... Нормальный он. — Да что нормального-то? — придирчиво хмыкает Уоттс. — У тебя это выходило гораздо лучше. А он поступил как последний конченый...— Возможно, но ты не мог бы не говорить так о нем? Крис переводит на него настороженный взгляд, и его брови сдвигаются в непонимании:— Ты же сам говорил, что он то еще гов... — Это не значит, что теперь нужно обсирать его до конца жизни, — очередной тяжелый вздох и отведенный в сторону взгляд — Зак, если честно, сам не понимал своего поведения. — Давай закроем эту тему? — Ладно-ладно, — подняв руки в примирительном жесте, произнес Крис. — На концерт-то пойдешь? — Не знаю. Мне нужно подумать. — Окей, завтра в восемь, адрес там есть, — широко улыбнувшись, Уоттс поспешил смотаться, оставив Зака наедине со злосчастным билетом на концерт своей бывшей группы и своими мыслями. ?Действительно, почему бы и нет??, — подумал в итоге Джонсон, проведя весь день, вечер и следующее утро за напряженным разглядыванием ?сюрприза? от Криса. Он сходит на этот концерт — просто ради того, чтобы друг от него отстал. Оценит вживую экстрим-вокал Дэвина. Может даже увидится с парнями — ведь не в ладах он с Дэвином, а не с ними. Пересекаться с Оливером он все еще не хочет, но желание просто посмотреть ему в глаза после всего, что он сделал, перевешивало нежелание видеть его ближайшие сто лет. Вечер наступает слишком быстро, но даже за этот короткий период времени его настрой успевает кардинально поменяться.— Крис, я не хочу туда, — его рука сама хватает друга за рукав толстовки прежде, чем он успел завернуть к концертной площадке, и тот останавливается, окидывая его непонимающим взглядом. — В смысле не хочешь? — Крис всматривается в помутневшие от выпитого их обладателем алкоголя голубые глаза, в которых весьма внезапно загорелся панический огонек. — Поздно не хотеть, Заки! Билеты уже куплены и... — Не ври, ты их не покупал!— Купил! За полцены, но купил…— Почему ты тогда не мог купить за полцены билеты на что-нибудь другое? — Ну, здесь хотя бы посмотреть интересно, а остальные... Остальные сегодня просто отстой.— Все лучше, чем Дэвин! — Ох, прекращай, — закатив глаза, пренебрежительно бросил Уоттс и рывком выдернул свою толстовку из хватки друга. — Ты не умрешь, если один раз посмотришь на своего Дэвина. — Почему ты так уверен? — уязвленно фыркнул Зак, нехотя тащась за коллегой по группе. Прежде чем снова заговорить со своим раздосадованным на весь мир, и в первую очередь на него приятелем, Крис мудро снабдил его выпивкой за свой счет — чтобы помочь ему расслабиться, ну и чтобы не обижался на него за то, что притащил его туда, куда он, мягко говоря, не хотел. И последнее, вроде как, удалось — теперь Джонсон не косился на него этим своим взглядом, содержащим в себе лишь одну фразу: ?Я тебе это еще припомню?. — Ах да. С каких пор ты перестал различать понятия ?I See Stars? и ?Дэвин?? — решил поинтересоваться Крис, вспомнив о недавней фразе друга. — С тех самых, как это перестали делать все остальные. Ну или когда он выпер меня из своей группы, — отстраненно ответил Зак, откручивая крышку с бутылки. — В любом случае... Эта группа ведь не его сольник, верно? — Это как посмотреть, — сухо усмехнулся Джонсон и на несколько секунд приложился к бутылке, заглатывая противно-приторную, но крепкую жидкость. — Джефф и Брент... Они никогда не возникают, а для Дэвина это огромный плюс. Он любит, когда с ним все во всем согласны, — вызванная воспоминаниями о не самых лучших особенностях характера бывшего друга горькая ухмылка испарилась с его лица, едва появившись. — Энди... Ну, его он иногда слушается. Старший брат все-таки. Раньше он и со мной иногда советовался, но теперь на него может повлиять только Энди. Но я не думаю, что он станет. С горечью осознавая печальное будущее группы, в которую он когда-то вместе с остальными ребятами вложил так много сил, Зак тяжело вздохнул и, откинувшись на мягкую спинку сидения, сделал пару глотков и продолжил: — А вообще да, так и есть. ISS — это Дэвин, Дэвин — это ISS. Отдели одно от другого — и всему настанет пиздец. — Или же он настанет, если этого не сделать, — поделился мыслями Уоттс, на что Зак усиленно замотал головой, выражая свое несогласие. — Нет. Хоть Дэвин и человек-говно, — изрек он, залив в себя около четверти бутылки ядреного коктейля, — но он прирожденный фронтмен. И вокалист он хороший. Да и вообще Дэвин, он... — Вспомнишь солнце — вот и лучик. — Чего?.. — подняв взгляд на друга, Зак сразу перенаправил его туда же, куда смотрел он, и непроизвольно дернулся. — Блядь! Ему просто чертовски повезло, что содержимое его бутылки оказалось бесцветным и прозрачным, так как добрая его часть в мгновение оказалась на его толстовке из-за неосторожного движения руки. Но такую реакцию вызвал совсем не результат его небольшой оплошности, а ее причина. Зак молниеносно отправил бутылку на стол, и та, на удивление, не перевернулась и не обратилась мокрыми осколками стекла на поблескивающем от чистоты черном полу — с его ошеломляющей ?ловкостью?, особенно в нетрезвом состоянии, это было бы не в новинку — а затем так же быстро натянул капюшон и низко опустил голову, начиная жалеть о том, что состриг длинные волосы. Теперь их роль в сокрытии его лица от нежелательных глаз выполняла его рука, прикрывшая лишь видимую с одной стороны половину. Тем временем мимо их столика на всех парах и даже без своей свиты пронесся Дэвин. Просто пролетел мимо светловолосым вихрем, приглушенно матерясь на кого-то в телефон (видимо, на ту самую ?свиту? за ее отсутствие), нервно размахивая на ходу непривычно длинными и непривычно светлыми волосами. Вопреки ожиданиям, он так и не удостоил своим вниманием ни одного из присутствующих. — Он свалил, — ровным тоном оповестил Зака Крис, и тот отнял руку от лица, облегченно выдыхая и оглядываясь по сторонам, дабы убедиться наверняка в словах друга. — Так на чем мы там остановились? ?...Да и вообще он охуенный, хочу обратно в I See Stars?? — Что ты такое несешь, Крис? — едва не подавившись возмущением, выпалил Джонсон. — Я не хочу в I See Stars. У меня уже есть наша группа, зачем мне еще одна? — Может быть затем, что там Дэвин? — Повторяю еще раз для особо тупых: мне не нужен Дэвин. — Ты настолько часто это говоришь, что у меня такое чувство, будто ты внушаешь это самому себе. — Знаешь что? — подходящих слов для выражения своего негодования, как назло, не нашлось, и Зак озвучил единственно верный вариант, вскинув в сторону друга указательный палец: — Пошел в жопу. И вообще — какого хрена ты не позвал сюда свою девушку? Почему я?— Она не любит ISS, — пожал плечами Уоттс. — А я, блять, обожаю! — саркастично воскликнул Зак, улыбнувшись какой-то отчаянно-бешеной улыбкой. — Особенно последний альбом — просто вышка! — Лучший способ солгать — сказать правду так, чтобы тебе никто не поверил, да? — Чего? — Врешь, тебе нравится, — не дожидаясь, пока мгновенно уставившийся на него испепеляющим взглядом друг обматерит его и снова куда-нибудь пошлет, Уоттс поднялся со своего места. — Пошли уже, а то все места рядом со сценой займут. — Зачем нам места рядом со сценой? — спросил ему вслед Зак, но Крис уже упорхнул в сторону концертного зала, и ему ничего не оставалось, кроме как со всем своим нежеланием поплестись вслед за ним. Повезло в одном — места рядом со сценой уже давно заняли.Под действием алкоголя все кажется гораздо лучше, чем есть на самом деле. Все проблемы кажутся сущими пустяками, мир видится в более ярких тонах, люди кажутся более приятными, и даже удары локтями по ребрам со всех сторон воспринимаются менее болезненно, чем в трезвом состоянии. Заку действительно не нравятся ?новые? I See Stars, ему не нравится их последний альбом и не нравятся перемены в Дэвине, но не сейчас. Джонсон не хотел признаваться в этом даже самому себе, но сейчас ему нравилось это все, и в какой-то момент он даже задумался, не закинул ли Крис ему чего-нибудь в бутылку, потому что от простого алкоголя все не могло измениться настолько кардинально, но быстро вспомнил, что открыл ее самолично. Он практически не смотрит на остальных парней — они такие же, как и прежде, они почти не изменились, с ними все в порядке. Его взгляд прикован к вокалисту. Он все так же резво скачет по сцене и заряжает публику своей энергией, заполняет зал своим неизменно мелодичным, отчасти женственным во время пения голосом. Все та же светлая улыбка, с которой он отбивает тянущим к нему руки фанатам ?пятюни?. ?Нормальный лишь на сцене?, — как напоминание звучит в подсознании голос его брата. Ну и пусть. Пусть в жизни он совершенно другой, пусть он изменился, и далеко не в лучшую сторону, но на сцене он такой же, как и раньше. Зак хочет запомнить его таким, каким видит его сейчас. — Ну что, я был прав? — голосу приблизившегося к нему Криса каким-то чудесным образом удается проникнуть сквозь полное абстрагирование. — Скажи же, он ху... — Завали. Ни на секунду не отвлекаясь, Зак продолжил рассматривать бывшего друга. И что же имел в виду Крис, так и не высказавший до конца свое явно не похвальное мнение о Дэвине? Экстрим-вокал? Здесь бы Джонсон как согласился, так и не согласился бы со своим другом. С его стороны было бы глупо сказать, что Оливер совсем уж никчемный скример, как продолжают говорить Заку некоторые так и не смирившиеся с его уходом поклонники его бывшей группы. Сейчас он звучал лучше, чем пару лет назад, когда баловался гроулом просто от нечего делать, но... Это не его. Не идет ему рычать в микрофон агрессивные, порой даже матерные партии, слишком противоестественно для его образа чистого и непорочного, что всего лишь образ. С его идеальным высоким и проникновенным вокалом, потрясающим до глубины души даже Зака, который с некоторых пор на дух не переносит Дэвина и все, что с ним связано, ему вообще не стоило лезть в экстремальный. ?Почему он не нашел второго вокалиста??, — вдруг задумался Джонсон над вопросом, который прежде его не интересовал, и тут же отвлекся на Криса, который, судя по жестикуляции, снова высказывал свое мнение о чем-то, но на сей раз его голос потонул в гуле толпы. Тем временем на сцене произошло нечто невероятное — Дэвин запнулся. Ну, как запнулся — сначала его голос без какого-либо перехода сорвался с гроула на чистый, а конец строки и вовсе пропустил. — Лажанул, — констатировал Крис, кивая на сцену. — Будто бы ты никогда не лажаешь, — на автомате буркнул Зак в ответ, а сам непонимающе уставился туда же. С каким-то странным выражением лица Оливер демонстративно встряхнул микрофон, словно виноват он, а затем, закончив куплет, подлетел к Эндрю, что-то ему говоря. Не отрываясь от синтезатора, тот поднял голову и коротко оглядел зал, после чего пожал плечами и вернул все свое внимание к игре, а наблюдающий за ними Зак вдруг напрягся вместе с зародившейся в его голове мыслью: ?Что, если он заметил меня??. Впрочем, это легко выяснить. Если это так, то сейчас он остановится на одном месте и на пару секунд залипнет с тем же неопределенным выражением лица, пока не вспомнит, что на него смотрит тысяча людей. Затем пройдется по сцене, направляя всю свою мозговую деятельность на возвращение невозмутимого и беспристрастного вида. Может даже увлечется и опоздает с моментом, когда снова настанет время петь. Каждое совпадение вызывало короткий смешок. Какой же Дэвин все-таки предсказуемый. — Опять лажанул, — с довольной ухмылкой подметил Крис, когда последнее ?предсказание? осуществилось. — Почему ты не выбрал кого-нибудь другого, за чей счет мог бы самоутвердиться? — спросил уже подуставший от комментариев друга Джонсон. — А зачем выбирать кого-то другого? — резонно усмехнулся Уоттс. — Действительно, блять. Выходит, шел ты сюда с конкретной целью, критик ты сраный, — вздохнул Зак, в тысячный раз жалея о том, что согласился сюда прийти. Пора бы начать думать над своими действиями прежде, чем совершать их, но тогда он просто перестанет быть собой. Прогулять уроки жизни невозможно, а вот не усвоить — легко. Зак знает это как никто другой. Оставшиеся полконцерта Дэвин лажал так часто, что даже Крис устал комментировать и теперь просто молча наблюдал. То в ноту не попадет, то опоздает, то поспешит, то еще чего, но одно похвально — лажал он уверенно, с чувством и в полный голос, несмотря на явный дискомфорт, который, наверное, среди зрителей мог заметить только Зак, и то только потому, что знал его, как облупленного. Оливер никогда не подает виду, но он ненавидит совершать ошибки во время выступлений. Другие — еще ладно, но для него самого нет ничего хуже этого. На протяжении всех своих неудачных выступлений Дэвин мечтал только об одном — поскорее свалить отсюда, и этот не был исключением. Допев последнюю песню, он с заметным облегчением выдохнул, взмахом головы отбросил с лица влажные светлые пряди, попрощался со всеми избитой парой фраз, наполненных фальшивым энтузиазмом, и первым ретировался со сцены. Зак бы ретировался еще раньше, но тут его другу внезапно и некстати приспичило в туалет, и он, отклонив предложение потерпеть до ближайших кустов, двинул в известном направлении, бросая Джонсона на произвол судьбы. Внутреннее чутье во весь голос требовало уходить отсюда и побыстрее, но он, в отличие от своего друга, имел какую-никакую совесть и не мог так просто свалить, забив на просьбу дождаться, поэтому купил в баре банку того же мерзкого, но на удивление быстро вставляющего коктейля и вышел на улицу. После половины банки он уже не столь усиленно думал о том, что Криса там, похоже, засосало в унитаз, но все равно решил напомнить ему о том, что он общается с белым другом слишком долго, а на улице уже не жаркое лето. С этой целью Зак вытащил из кармана телефон, начиная отыскивать номер Уоттса в полном бесполезных номеров списке контактов. — Ну сколько раз тебе говорить — подтяни вокал! — приближающийся до боли знакомый натянуто-спокойный голос заставляет его палец замереть над нужным контактом. — Разве это так сложно — выделить несколько часов в день и позаниматься? Не понимаю, неужели ты сам не замечаешь, что звучишь как полное дерь... — Давай ты хоть раз в жизни побудешь хорошим братиком — завалишь свой ебальник и не будешь бесить меня, ладно? Приподняв голову, Зак заметил в паре метров от себя полный состав I See Stars. Из них двое стояли с отрешенными лицами, Дэвин, с приоткрытым в возмущении ртом, видно, не ожидавший возражений, уставился на Эндрю, а тот в свою очередь, подобно своим друзьям, смотрел куда-то перед собой — такой вид обычно у потрепанных жизнью мужей, смиренно дожидающихся момента, когда истеричная жена закончит беспричинно выносить им мозг. К своему же удивлению Джонсон не поспешил поскорее и как можно незаметнее свалить отсюда, и даже не ощутил такого желания. Внутри, как ни странно, лишь холодное безразличие ко всему, по венам циркулирует алкоголь, постепенно проникая в голову, разрушая все барьеры и подталкивая к бездумным поступкам, а сохранять над собой контроль нет ни желания, ни мотивов. — В самом деле, не беси его. Барабанщики — народ опасный. Одно неверное слово — и палочка окажется там, где не светит солнце. Фраза слетает с языка быстрее, чем Зак успевает подумать над тем, стоит ли оно того, но он ни о чем не жалеет. Все четверо разом обернулись в его сторону, но его взгляд был обращен только на одного. Губы сами по себе расплылись в сухой улыбке. Это выражение лица стоило того, чтобы потратить два часа своей жизни на этот лажовый концерт.