Лед и пламя (1/1)

Что делать, когда делать больше нечего? К кому идти, когда последнее, что у тебя оставалось, ушло, пропало, унеслось далеким морским ветром? Нет у тебя больше ни совести, ни дома, ни города, никого нет, ничего нет, — только ты и тело, ты и слезы глаз, ты и горящее разрушительным пламенем сердце, от которого останется вскоре один пепел, ты и холодная кожа — нет больше крови, нечему циркулировать, нет тепла...Сначала визжишь, бежишь в дикий лес, как ведьма, как одержимая бесами, катаешься по травам, царапая себя ветками, кожа режется о траву, а ты кричишь, кричишь...Оттого, что говорить не умеешь, а петь — не поется больше, не дышится...И молчать ты никогда не умела. И что делать, куда идти — ничего же нет, есть только эта Боль, эта неразрушимая, крепкая, поглотившая с ног до головы боль, и не хочется уже ничего...А если бы и хотела — что, что хотеть? Мести? Возврата? Прощения? Искупления своего предательства? Что хотеть?А надо домой, в заросшее деревьями жилище, в дом, который перестал таковым быть, когда последний человек из него ушел. Не нужна ты мне больше, ты сделала больно, ты предатель, ты, ты...Я. А что я? Я ничего уже больше не значу, я — это люди, но что мне делать, когда нет людей? Нет родного? Идти домой и заниматься делами.Да какие дела — только бы сесть и умереть. Вот так взять и умереть на месте, замерзнуть, вмерзнуть холодной кожей в гнилой стул и подохнуть от чего-нибудь. От сердца — нет у меня сердца, сгорело, как горят сейчас стихи и дневники. От рака — нет крови, потому что нет сердца, которое бы ее толкало. Отчего умерла ,спросят люди, — заслужила, скажет земля, по которой когда-то ходила. Заслужила, поэтому молчи и сдохни. А может, не стоит, не надо, вдруг я сделаю этим плохо, вдруг я еще нужна — да кому ты нужна, дура, что ты сделала, бестолочь, что ты сделала...Нет людей — значит, нет тебя. Мертвым не место среди живых, иди домой, ведьма, одержимая, иди домой.Я...иду.

Огонь моего сердца, возьми мои дневники и стихи — они так же мертвы, как я, и никому не нужны. Возьми мой дом — он мертв без людей, без семьи, без разговоров. Возьми мое тело, согрей его ото льда, выпари эту влагу и преврати в пепел, чтобы уж наверняка ничего не осталось...Сердце мое, пожри меня так, как пожрало тогда, когда я...когда я...Когда ты могло еще гореть, толкать кровь и создавать тепло — для последнего человека и для всех них, кто был до него.