Белка (1/1)
А чёрт его знает, отчего её так называли — Белка.
Потому что волосы рыжие? Нифига — волосы совсем такие русые, в хвост затянутые, даже не такие пушистые, как у белки. Так что уж не по шевелюре точно.Потому что фамилия с белками связана? Опять же, нет — как может имя Саша Галкина быть связано с белками? Тоже неясно.Или у неё лицо беличье, открытое? Лицо как лицо. Дик сказал бы даже, что утячье, но уж не беличье точно.А, может, у неё характер такой — гиперактивный, вечно трудящийся и открытый? Хе-хе, ничего подобного — зажатая, молчаливая, с девчонками не общается, с мальчишками не общается, в отличники не выбивается — даже домашку во время перемены не проверяет. Однако хорошист, и откуда у такой четвёрки берутся...В общем, девка как девка, в каждой школе таких — уйма. Однако Белка.
Дик прыгает за сугроб и сильно нагибается: вот-вот пройдёт же сейчас... И верно, идёт. Королева наша. Ууу, Белка...Руки коченеют от снежка, но лепит же, подпрыгивает и метает: тьфу, мазила, ну что же он, дурак, промазал...— Ты совсем, что ли, больной?! — зато орёт прикольно, как вообще все девки, когда в них кидаешься.— Иди ты... Белка!
А вот она, в отличие от него, не мажет; в рот забивается хрустящий, как невкусное мороженое, и отчего-то солёный снег. И на щеке — горячий след от удара снежком, кожа вся горит и щипет...
Пока отряхнёшься, смоешь с лица снежную грязную воду (в городе чай пуляются, не в лесу, это там, может быть, снег чистый...), девки и след простыл. Только и слышно, как топает где-то впереди.— Ууу, Белка, — зло шипит Дик и бросает сквозь зубы ругательство. Для образа.
Портфель лежит брошенным чёрным пятном на снегу, небось, пока с этой долбанутой дрался, все учебники промокли...
Вдалеке раздаётся насмешливое девчонкино "Что, Вадик-Дик, за невестой своей бежишь, аааа?!"
(общая фамилия — Галкин и Галкина)Дик что-то кричит в ответ, но, чёрт возьми, замерз невероятно, как цуцык, домой бы, срочно... Жаль только компьютера нет, поломался весь. А уроки делать сильно лень, да и не делает он их, считай, класса так с третьего...И всё же, почему Белка-то?
В соседней комнате на гитаре играет брат; папа смотрит на кухне телевизор и, кажется, совсем-совсем заснул; мама уже спит, в обнимку с большой, доброй и очень пушистой Марусей; Ирка говорит по телефону с будущим мужем, как его про себя называет Белка; а Вася укладывает дочку спать и поставила той музыкальную шкатулку, чтобы та под музыку успокаивалась. Компьютер занят Иркой, поэтому Белка валяется на кровати и читает книжки, и, кажется, вот-вот заснёт, настроение такое — сонное-сонное... Если сильно зажмурить глаза на некоторое время, потом открыть их, то сразу ничего не увидишь, изображение сначала мутное, а потом становится более чётким. А когда оно мутное, то, кажется, весь мир покрылся шумом от фотографий — знаете, такой эффект...В шкафу что-то падает, и раздаётся раздраженное Иркино "Саааша!". Встаёт медленно-медленно, с ленцой, спать хочется, а не платье поднимать — но что, подняла, вот. И сухарями пахнет всё, недавно жарили.
Белка смотрит на спину Ирки и громко вздыхает: если она будет показывать ей, как Белке плохо, то, может быть, хоть внимание обратит... Но не сейчас, нет. Сейчас она по телефону говорит, а это дело гиблое. Ничего, подождёт немного, когда трубку положит, а потом она подумает, как ей плохо — и все это увидят, все-все-все. Наверное.Несколько часов назад Белка ревела в подъезде и рукавом терла вырезанную ножом кем-то на мягкой белой стене надпись: "Саша Галкина дура", и думала, что — вот сейчас было бы неплохо умереть, сейчас, именно сейчас... Маму только жалко, плакать будет. И все остальные будут плакать, но хоть поймут, что вот, из-за них умерла, из-за них... А потом выяснится, что она понарошку умерла. Ну, не умерла, а просто в летаргический сон заснула — она такое читала в книге рекордов Гиннесса, так что может и получится.
Но — Белке не умиралось, родители покрасневшего лица и блестящих от влаги глаз не заметили, брат снова закрылся в комнате, Вася занята Юленькой, а Ирка, посмотрев на всхлипывающую Белку, бросила: "А, опять ревёшь...".В такие моменты умереть хочется особенно сильно. Или уйти куда-нибудь подальше, совсем далеко.
Белка накрывается одеялом и вновь возвращается к чтению: вот оно, вот оно.
Жизнь.