Глава 19 (1/1)

Как истинного родителя Тенши волновала некая неразговорчивость и отчужденность пасынка. Допускал омега такое поведение по причине недавнего эксцесса, но беспокоило его то, что юноша затворничает и отказывается есть. Ладно бы он просто избегал общества, но он даже носа не показывал из своей комнаты, чтобы покушать хотя бы в одиночестве. Тенши услужливо приготовил ароматную кашу и не менее пахучий чай. Сгрузил он это все добро на поднос и отправился пытать счастья. Обиды обидами, а за ребенком нужно следить.Омега поскребся в дверь. Ответа он так и не дождался, поэтому набрался смелости войти без разрешения. Картину он застал неприглядную: свернувшийся комочком Джеджун, прячущийся под одеяльцем в окружении использованных салфеток. Мальчик насуплено посмотрел на отчима, а тот обеспокоенно отставил поднос на тумбочку и сел на край кровати. Тенши не нравились алеющие щеки пасынка и эта сплошная его апатия.— Ты не заболел, случаем? — омега прислонил ладонь ко лбу юноши. — Не заболел.— Да ну? — Тенши прижался губами к горячему лбу, обдавая обоняние мальчишки своим ароматом полевых цветов вперемешку со слабым тонким запахом зеленого яблока. Джеджун был уверен, что это еще не полный букет благоуханий, вскоре он станет более насыщенным. Более сочным. Несмотря на заложенность носа, юноша отчетливо чувствовал все оттенки той свежести. Он раздраженно качнул головой, сбрасывая нежное прикосновение мягких губ — не хватало ему бредить еще и этим мимолетным счастьем. До такого поцелуя мог додуматься только Тенши, несмотря на произошедшие распри. — У тебя, кажется, температура.— Со мной все нормально.— Как бы ни так, — обеспокоенно прошептал Тенши и мигом удалился из комнаты. Как только Джеджун облегченно вздохнул, он тут же прочувствовал охватившую его пустоту. Так спокойно было, и вдруг к нему ворвался этот ураган из сплошного беспокойства и родительской заботы, которую мальчишка не получал очень уж давно; настолько давно, что уже забыл, что это такое. Да и дикое чувство вины подкатывало к горлу и душило, душило. Омежка всхлипнул, но тут же утер слезу, завидев возвратившегося отчима. Тот уверенно приближался к нему, вертя в руке градусник.— За все выходные ни разу не пожаловался на недомогание, как так можно? Нужно же что-то делать.— Я здоров, — запротестовал Джеджун, но Тенши все равно сунул термометр ему в ухо. — Да, здоров как бык, — иронично выдохнул мужчина. — Только почему-то тебя лихорадит не по-божески. Поднимайся, будем есть. Омега безжалостно стащил одеяло с юноши и подтолкнул его, чтобы тот сел к изголовью кровати. Лениво, кое-как Джеджун поддался, и Тенши водрузил ему на колени поднос. — Я не буду это есть.Омега поднес ложку с кашей к губам мальчишки:— Придется, если не хочешь, чтобы я вливал силком. Тот раздраженно оттолкнул угощение.— Я что, безрукий?! — Окей. Давай сам, — мужчина сунул прибор в пальцы юноше, а сам остался сидеть неподвижно.— Чего уставился?— Жду, чтобы забрать посуду. Я, знаешь ли, должен убедиться в том, что мои старания отправились по назначению. Джеджун виновато опустил взгляд, упершись в пиалу с белой жидковатой вязью. Несколько секунд он ложкой проверял консистенцию, зачерпывая жижу и выливая ее обратно в тарелку. Похоже на отварной рис, не промытый от слизи, но среди белесоватых крупинок попадаются кусочки фруктов, даже измельченные листья мяты. Противная с виду жижа оказалась с приятным красочным сюрпризом. Джеджун принюхался: запах риса, а тонким оттенком отдаются фрукты и свежесть мяты, похоже даже на мелису. Вкус приятный сладко-соленый с некоторой кислинкой от ягод. — Даже если не нравится, ты должен это съесть, — настоял Тенши, глядя на капризулю, перекатывающую кашу на языке.— Здесь точно нет мышьяка?— Ну что ты! Всего лишь чуточку цианистого водорода, — Тенши пакостно ухмыльнулся и сощурился, игриво стреляя глазками. — Кушай-кушай!В душе юноши что-то екнуло. Да так, что он едва не выронил из пальцев ложку.— Хотел сказать, цианистого калия?— Нет, я хотел сказать: ?водорода?. Калий нынче в аптеках так просто не купишь, а живописью я не увлекаюсь, чтобы покупать краски.— А водород?.. — Джеджун даже не мог толком сообразить: запугивают его или просто играются. Если всем точно известно, что цианистый калий — самый настоящий яд, то о цианистом водороде он мало, что слышал. Омега загадочно улыбнулся с маниакальным любопытством.— Чувствуешь привкус горького миндаля?Он будто хищник, ликующий от того, что жертва попала в ловушку. От этого его взгляда мальчишке стало не по себе. Тот, правда, стал понемногу где-то отдаленно ощущать миндальный привкус. Вторая ложка в горло уже не лезла. А Тенши продолжил издеваться:— Эффект идентичный цианистому калию. Только здесь компоненты более натуральные. Через несколько минут почувствуешь, что задыхаешься. Но перед этим твой желудок может возмутиться и отказаться принимать пищу. В горле еще не першит? — с любопытством уточнил омега, глядя на то, как пасынок побледнел и отложил столовый прибор.Джеджун действительно боролся с какими-то неприятными ощущениями в горле, да и подташнивало его немного, особенно от вида слизистой каши. — Синильная кислота содержится во всех тех фруктах, которые я положил в твою тарелку. Лишь миссия мяты заключается в том, чтобы тебя отвлечь. — Издеваешься надо мной? — с какой-то необъяснимой надеждой в голосе уточнил Джеджун, на что Тенши звонко и непринужденно расхохотался. Его хрустальный смех отбивался ото всех поверхностей, кружил в пространстве комнаты-студии и влетал в уши пасынка, настойчиво вклиниваясь тому в сознание. — По меньшей мере, нужно съесть полкило очищенных ядрышек из косточек. Не волнуйся, — омега кончиками пальцев легонько взъерошил волосы на макушке юноши, отчего у парня защекотали мурашки вдоль спины.В дверь тихо постучались, и в то же мгновенье в комнату протиснулся Юнхо. Он с любопытством уставился на разулыбавшегося родителя, перебирающего прядки на голове брата, а тот сконфуженно принимал эту ласку.— Клуб по интересам? — уточнил альфа. — Или мне можно войти?— Проходи, ты вовремя, — оживился Тенши. Он поднялся на ноги, все еще не избавившись от своей беззаботной улыбочки. — Проследи за тем, чтобы он съел все до последней капли, а я за лекарствами. — Мужчина любовно похлопал сына по плечу, слегка погладив ему руку. — Ты заболел? — насторожился Юнхо, разглядев нездоровый вид Джеджуна.— Нет, со мной все в порядке, — раздраженно настоял тот.— Простудился? — альфа разволновался, бросаясь к постели омежки.— Чего вы ко мне пристали?! В норме я!— Точно? А сопли откуда? — Юнхо без спросу прижался ладонью ко лбу омеги.— Не верь ни единому его слову! — настоял Тенши уже у самого выхода. — У него температура и ему нужно поесть.— Отстань! — Джеджун гневно сбросил руку парня со своего лица. — Раскудахтались, блин. Не умираю я!Ребята оглянулись на захлопнувшуюся за мужчиной дверь. Юный альфа присел на край кровати. Его определенно беспокоил несчастный вид омеги.— Ты плакал? — Юнхо заботливо погладил юношу по щеке, глядя на его припухшие глазки.— Можешь меня не доставать? — Джеджун был серьезен как никогда.— Тебя покормить?— Я похож на инвалида?— Я беспокоюсь. И он тоже.— Кто вас просит сокрушаться? — омега недовольно взял ложку в руку и зачерпнул немного каши.Самое вкусное блюдо на свете — это домашняя еда, приготовленная родителем с мыслью о своем ребенке. Вкус этой заботы Джеджун чувствовал в каждой ложке, и от этого поглощать пищу было еще труднее. Он захандрил всего на пару дней, а вокруг него уже хлопочут, думая, что серьезно болен. Ну вот, правда! Два дня депрессии, а его приписали к лихорадящим.— Ты видел ее? — Джеджун внезапно замер с ложкой у рта.— Кого? — не понял Юнхо.— Татуировку, — омега поднял вопросительный взгляд на брата.— Мне она не нравится, — с некоторой неловкостью ответил тот.— О чем воркуете? — Тенши пребывал в довольно неплохом расположении духа, уверенно приближаясь к постели захворавшего пасынка с подносом в руках, на котором стояла глубокая миска с какой-то вонючей дрянью и таблетками в небольшом стаканчике. — Хочу татуировку! — заявил Джеджун, а Тенши невольно передернуло от услышанного.— Надеюсь, ты шутишь, — омега поставил поднос на тумбочку.— Почему это? Я очень даже серьезно настроен.— Уверен, в действительности ты этого не хочешь, — Тенши ответил на вызов в глазах мальчишки.— Почему бы мне не захотеть?— Не думаю, что тебе это нужно. Процесс нанесения достаточно болезненный, по живому и без обезболивающих, чтобы не было отека и рисунок не ?уплыл?. Походишь, покрасуешься месяц-два, а затем захочется избавиться. Или же каждые два года ее обновлять, снова подвергая себя боли. А сводить ее так проблематично, что проще оставить все как есть.— Можешь не пытаться меня запугивать. Я набью себе тату.— Дже… — тихо позвал его Юнхо, взглядом умоляя не задираться.Тенши строго поглядел на сына.— Ты ему сказал? — Покажи мне, — потребовал Джеджун, поднимаясь в постели на колени.— Обойдешься, — резко отрезал омега. — Ложись в постель.— После того, как ее увижу.Мужчина недовольно вздохнул и повернулся к сыну, прожигая его упреком в глазах. Тот не проронил ни слова. А как можно сказать родителю, что Джеджун видел их соитие? Как можно предупредить, чтобы впредь они на замок закрывались? Даже когда одни дома.— Я не стану показывать тебе свою татуировку, — категорично отчеканил Тенши. — А ты выпьешь вот эти таблетки и вернешься в постель.— Я хочу ее увидеть. Выполню любое твое требование после того, как покажешь.— Дже, правда, — попытался встрять Юнхо. — Родитель не любит затрагивать эту тему.Но настырный юноша неумолим. — Мне достаточно пяти секунд, — цифру он продемонстрировал растопыренными пальцами.Но вот Тенши недобро ухмыльнулся, качая головой. Он в очередной раз взглянул на Юнхо.— Ты все уже уроки выучил?— Да.— Проследи за тем, чтобы он принял препараты. Разрешаю применить физическую силу для того, чтобы он оказался в горизонтальном положении. Марля из трех лоскутов: на лоб, по одному в каждый кулак и вот этим, — мужчина показал кусок белого ситца, — протирай доступные участки на шее и руках. Следи за тем, чтобы ткань не нагревалась. Сразу же обновляй в холодном растворе. Счастливо оставаться, — Тенши помахал ручкой Джеджуну и кокетливо улыбнулся. — Бай-бай!Как только за мужчиной захлопнулась дверь, Юнхо развеселился.— Мне разрешено применять физическую силу. А можно это будет мое обаяние? — он картинно изобразил на лице томный взгляд и приблизился к губам Джеджуна.— Только попробуй, — насторожился тот.— Бедный-бедный Дже нуждается в уходе. Как трогательно.— Эй!— Я тебе даже подушечку поправлю, ты только ложись.— Я тебе сейчас зубки поправлю!.. — но юноша ахнул уже в поцелуй.Такой мягкий и подкупающий, что невольно закрылись глаза, чтобы получше распробовать вкус заботливой нежности. Юнхо был нетороплив, и от этого Джеджуну казалось, что плавится и тонет в своих ощущениях. Осторожные касания губами были одной из самых заманчивых ласк. Щекочущий ненавязчивый кончик языка побуждал желание тянуться за поцелуем, внушая юноше стойкое чувство интимности.— Трахаться никто не разрешал, — Тенши красовался на пороге полыхающий холодной яростью. — Если не в состоянии справиться с поставленной задачей, вон из комнаты.— Все-таки решил показать мне тату? — заметно приободрился Джеджун, выглянув из-за Юнхо.— Нет, я просто приглашу прислугу.— Я все сделаю, — настоял Юнхо, растеряв всю веселость.— Очень надеюсь, что твой ум преобладает над гормонами.Еще секунду поглядев на ребят Тенши захлопнул за собой дверь поплотнее. Омега тяжело вздохнул: сложно найти управу на сорванцов, да и общаться им ведь не запретишь. Главное, чтобы не увлеклись к приезду Пёнволя. Если Тенши еще спокойно переносил отсутствие Джеджуна за обеденным столом все выходные, то перед супругом придется объясняться за такое своевольное поведение пасынка. Уж лучше пусть они его ненавидят, чем попадутся альфе.— Мы не закончили, — Джеджун потянулся за очередным поцелуем, но Юнхо отстранился.— Давай закончим после того, как придешь в себя?— Я в полном здравии, всего лишь не было настроения. Но сейчас все в порядке: я даже получил поцелуй Тенши, — похвастался Джеджун, убирая челку со лба, чтобы продемонстрировать место прикосновения губ родителя.— Вижу, ты почти добился своего, — невесело кивнул Юнхо. — Ложись.— Подозреваю, мне недолго осталось, чтобы запечатлеть печать поцелуя на его мягких устах, — нараспев протянул омега, нарочно провоцируя брата. Собственно, у него получилось: в глазах альфы блеснул гневный отклик. — Мой рот наполняется слюной от едва уловимого аромата зеленого яблока — осталось совсем чуть-чуть, уже совсем скоро, и Тенши станет податливым. Тогда-то я и воспользуюсь, — одержимо прошептал мальчишка, улавливая малейшие изменения на лице Юнхо. — Даже не пытайся, — приказал тот.— Хм, а говорил, стерпишь мои шалости. Где же истина? Мне даже позволено фантазировать о Тенши. Видимо, запрещено озвучивать, — картинно вздохнул Джеджун, как в какой-то из своих прежних театральных постановок. — Ты шалости-то фильтруй! — красноречивый взгляд уперся в мальчишку. — И не говори при родителе о татуировках.— Почему? — хрустальный принц вовсю старался изображать непринужденность.— Он начинает нервничать. Когда это происходит, волнуюсь уже я. Вот, выпей лекарства и укладывайся, — настоял альфа, вручая брату стаканчик с препаратами.Омега еще секунду подумал, прежде чем принимать их, но все же опрокинул в себя все драже и запил их водой, услужливо предоставленной Юнхо. Тот не успел и опомниться, как его губы поймали в жаркий плен разгоряченного поцелуя. Джеджун был таким неугомонным, таким возбуждающим. Он страстно сжимал губы своими, ловко кружил чуть горьковатым от таблеток языком, его ноготки царапали по затылку, расчесывая прядки волос, его пальцы сжимались на груди, его руки прижимали к себе. Трясина эмоций затягивала все глубже. Невозможно было устоять перед таким неуемным напором. Юнхо не мог припомнить ни одного мгновенья, чтобы Джеджун так откровенно проявлял свои чувства. Обычно, омегу не раскрутишь на банальный чмок, только лишь атмосферу ему подавай. Но сейчас с мальчишкой творилось что-то невероятное. Он углублял поцелуй, он вел Юнхо за собой, сам прижимался горячей грудью, высасывал губами остатки здравого рассудка. Все же альфа нашел в себе силы. Он с трудом отстранил от себя Джеджуна, который все еще тянулся к его устам.— Либо секс, либо никак, — строго потребовал Юнхо.— Что? — оглушенно переспросил омега. Его глаза все еще горели мимолетной внезапной страстью.— Я не нанимался охранять твою девственность, тем более от себя, — настоял альфа. Он видел, как пыл юноши поубавился. Тот стал злее, волчонком поглядывая на непоколебимого Юнхо. — Если я собираюсь впасть в немилость родителя, должен знать ради чего. Омега презрительно искривился, отводя взгляд. Он недобро покачал головой, невольно облизнувшись. — Уж лучше быть законченным гомиком, — проскрипел голос Джеджуна куда-то в сторону. — Вы все одинаковые. Черт! — он потер висок пальцами. — Почему? Почему, блять, вы все время охотитесь за еблей?! — глаза омеги заволокло черным туманом, это было два жгучих уголька, которые так и норовили пропалить дыру в Юнхо. — Как же бесит, — он опустил голову, едва слышно издав обреченный вздох. — Ну, почему? Почему вы не можете наслаждаться присутствием кого-нибудь рядом? На кой вам этот гребаный трах?! Млять, да я лучше продолжу дрочить на омег, чем буду пытаться понять вас. Айщ, примитивные твари. Всем вам нужно одно и то же! Черт, даже экстрасенсом быть не нужно. К вам притронешься, а вы уже хуем размахиваете. Блять, как же противно. — Джеджун утер глаза, начавшие наполняться ненужной влагой. — Омега может часами облизываться и даже не щупать ни в каких местах, и никакого траха не нужно, потому что и так с удовольствием дышит тем воздухом, который наполняет легкие. Омега может кайфовать от того, что просто держится за руки. Нам достаточно просто поговорить или посмотреть вместе фильм. Для нас секс — это последнее, чего можно хотеть. Блять, как же все бесит, — Джеджун откинулся на спину и устало прикрыл глаза. — Ты сказал, что не готов, и я тебя ни к чему не принуждал. — Юнхо знал, что это похоже на оправдание, но его тоже много чего раздражало в парне. — Мы вместе блюдем твою ?невинность?. Ты драконишь меня, возбуждаешь, а мне нужно искать выход своей энергии. В идеале: если это будешь ты. В худшем же случае — моя рука. Я вообще в этом доме живу исключительно по твоим прихотям. Мы даже сексом занимались только потому, что этого ты захотел. Я как собачонка выполняю все твои капризы. Даже потрогать тебя не могу, где хочу. А что получаю взамен? Мне нельзя строить отношения с твоими друзьями. Хорошо, я послушно отверг Джунсу, хотя уверен, у нас могло бы получиться ввиду его сексуальной раскрепощенности и моего влечения. Но нет же, блять! У меня есть выносящий мозги брат. Приспичило ему поутешаться и не дай бог протянуть руку не туда — конец романтике, конец запалу. Заставляешь меня вовсю ревновать с этим своим быком, но даже наедине не подпускаешь. Говоришь, я слишком примитивный? Родитель прав: мой ум преобладает над гормонами. Мне ничего не стоит отсечь тебя. Я могу бесконечно хотеть овладеть тобой, но так же трезво и отвергнуть это желание. А сейчас ложись в эту гребаную кровать, пока я не передумал ставить тебе компресс.Джеджун отлип от стены и внимательно посмотрел на Юнхо. Омега пожал плечами.— Прикажи мне. — Что приказать? — не сообразил альфа такой перемены настроения брата.Тот склонил голову на бок и повел плечом.— Раздеться, например. — Почему я должен приказывать тебе раздеться?— Ты же хочешь секса. А я не имею права тебе отказать — вынужден подчиняться твоим приказам, я ведь проиграл. — Какое имеет отношение твой проигрыш к нашим отношениям дома? Это было в школе, и подразумевал я твое повиновение исключительно по школьным вопросам.— Это не было оговорено, — Джеджун покачал головой, пристально разглядывая брата. — Ты ограничил мое общение с Гаюном на 90%. Ты запретил принимать его объятия.— Я запретил принимать их на территории школы и в присутствии свидетелей. Наедине делайте, что хотите.— Мы с ним наедине бываем крайне редко: только в том случае, когда он везет меня домой после вечеринки. Во всех остальных эпизодах, когда мне ?хочется? с ним пообщаться, он занят, а когда пообщаться хочет он, ?занят? я. И в тех исключительных случаях, когда мы с ним остаемся без свидетелей в его машине, колесящей по трассе в направлении моего дома, меня всю дорогу ?укачивает?, меня ?тошнит? и вообще у меня очень ?низкая переносимость? алкоголя. Как видишь, ему ко мне так просто не подступиться. По одному твоему слову я избавился от своего надоедливого альфы без лишних объяснений. По одному твоему слову я могу раздеться. Приступать?— Что на тебя нашло? — Меня лихорадит. По статусу положено впасть в бредовое состояние. Сейчас ты без труда можешь получить мое тело. Юнхо иронично ухмыльнулся, набирая в грудь побольше воздуха. Он возвел очи горе вверх и выдохнул углекислоту из легких.— Какое же ты хитрое чудовище, — прошипел он в никуда. — Хочешь удовлетворить свое любопытство, но так просто не можешь сознаться в этом. В случае, если обломаются ожидания, проще обвинить во всем меня и свой проигрыш. Браво, очень умно. — Я хотел всего лишь поцеловать тебя, все это начал ты. Не думаю, что так уж сильно перевозбудился, просто захотел надавить на меня — я же еще не ответил. Но теперь не надейся на положительный ответ. Я очень ранимое ?хитрое чудовище?. — Ты извинился?— Еще нет, — Джеджун виновато отвел взгляд. — Не затягивай, — Юнхо смочил один лоскут марли в растворе и поднес ее к лицу брату.— Фу, откуда эта вонь? — брезгливо фыркнул омежка, закрывая нос рукой. — Уксус хорошо сбивает температуру. Меня уже не один раз спасал. Как бы ни противился, но Джеджун подчинился: он взял в кулак кусок мокрой ткани, источающей зловония, и даже удобнее расположился в постели, позволив брату положить еще одну марлю себе на лоб. Несмотря на возникший конфликт, Юнхо остался внимательным к приболевшему мальчику, аккуратно протирая чуть влажную от испарины шею и руки до локтя. А омега не мог отвести взгляд от его сосредоточенного лица. Улавливал каждое движение, каждое осторожное прикосновение раздражающей до саднящей болезненности ткани. Сам того не заметил, как переплел пальцы с братом, пока тот обтирал ему руку. И все бы ничего, но внезапно открылась дверь, и в комнату вошел Пёнволь. Картину мужчина разглядел весьма странную: его милый сыночек лежит с компрессом на голове, его хрупкую руку протирает пасынок, примостившийся на самом краю кровати. Болезненный вид его ребенка заставил сердце екнуть, но неуловимой поволокой в подсознание протискивался Юнхо — преисполненный заботы и нежности альфа. Пёнволь отчетливо видел юную пару и никак не мог отделаться от этого ощущения. Возможно, на мысль наталкивало присутствие именно Юнхо вместо служанки, а возможно и их переплетенные пальцы. Мужчина даже разглядел небывалую нежность во взгляде своего сына, обращенную к пасынку.А за спиной семенил Тенши не прекращая сокрушаться:— Честно говоря, понятия не имею, что делать — при его температуре я обычно пластом лежу. Если скажешь, я вызову скорую. — Омега проследил взглядом за супругом, неотрывно наблюдающим за детьми, и даже догадался, что тот смог увидеть. Сердце в груди Тенши заколотилось будто ненормальное. Он судорожно соображал, как переключить внимание Пёнволя. То, что он был на грани, чтобы все рассказать, ничего не значит — сейчас время для разборок очень уж неудачное. — Спасибо Юнхо — согласился помочь, пока я названивал медикам. Мой доверенный врач сказал, что мы все делаем правильно. Если уж не поможет, то придется ставить уколы. — Хорошо, мы потерпим. — Пёнволь не узнал своего голоса. Было непривычно видеть свое чадо совсем с другого ракурса. Он-то привык воспринимать мальчика совсем еще ребенком; совершенно стал забывать о том, что тот взрослеет, и у него начинают появляться определенные потребности, выливающиеся вот в такие томные взгляды. Этот милый юноша очень скоро представит свою пару, как бы ни хотелось отодвинуть этот момент и сохранить своего мальчика маленьким ребенком. Джеджун поглядел на брата, который все еще протирал ему шею, не обращая внимания на суетящихся предков.— У тебя легкая рука?— Не очень, у родителя лучше получается, — не отвлекаясь от процедуры, честно признался парнишка.— Ты уже по идее набить ее должен был, — удивленно проговорил омега, помня тот инцидент в ванной, когда он застал Юнхо, делающего себе инъекцию инсулина.— Я же не ширяюсь в задницу и тем более в вену!— А Тенши что, ширяется? Юнхо искоса поглядел на брата, стискивающего его пальцы своими:— Он более деликатный.