Глава 3. Тревожные звонки. (1/1)

– Интересненько, – протянула Сакура, оглядывая небо. – Моя история совершенно незамысловата в сравнении с вашей.Я родилась в Японии, в таком маленьком городке, что его названия, наверняка, не знают даже японцы, а жители других стран – тем более. Мои родители оба были телепортами. Они встретились, когда путешествовали по миру. Мы с семьей вообще часто путешествовали.Так вот, мама впервые посетила Париж. Она очень захотела почувствовать себя в полете, и, как любая девушка, которой не грозит разбиться, летя с огромной высоты, прыгнула с Эйфелевой башни. Папа увидел ее и подумал, что это какая-то самоубийца. Он спас ее и телепортировался в безлюдный парк, оставил маму там. Но она, удивленная этой встречей, последовала за ним. Родители были уверены, что я тоже окажусь телепортом. Впервые это проявилось у меня в три года. Сама я не помню, но мама рассказывала, как это было: она наказала меня за беспорядок в комнате – поставила в угол и оставила без ужина. А я очень сильно проголодалась. Так сильно, что, стараясь не нарушать мамин приказ и не выходить из угла, решила поесть, телепортировавшись на кухню.Родители рассказали мне о паладинах. Они сталкивались с ними пару раз, но до серьезных последствий это не дошло. Мама с папой говорили, что всегда нужно быть бдительной, нельзя телепортироваться у людей на глазах, если этого можно избежать. Паладинам я попалась именно из-за того, что была невнимательна с людьми. С родителями мы постоянно посещали разные страны, ведь для нас это было практически бесплатно. Думаю, можно с уверенностью сказать, что я была на всех континентах и почти во всех странах. Видела все то, о чем другие могли только мечтать. Мама сейчас в Колорадо, а папа в Финляндии, поэтому мне можно за них не опасаться. Мы не очень хорошо общаемся в последнее время, так что они вряд ли узнают, что я побывала в руках паладинов, которые хотели использовать моих детей как расходный материал. Неделю назад я встретила одного парня, который назвался мне Адлером. Пригласил в кафе, в кино, к себе в гости на чай. Все это происходило в Берлине, где я планировала провести ближайшие пару месяцев. Адлер был учтив и галантен. Но в его произношении было что-то… американское. Сначала я подумала, что он не живет здесь постоянно, но парень уверил меня в обратном, рассказывая сказки о пожилых отце и матери, которые всю жизнь жили лишь в Германии, никогда не выезжая за границу. Это был первый звоночек для моей интуиции, но я не придала этой истории большого значения, мало ли какие у человека могут быть тайны.А тайн становилось все больше и больше. Порой, говоря в моем присутствии по телефону, Адлер явно волновался и поглядывал на меня с беспокойством. Конечно, предположить, что слова ?мерзость готова? и ?близкая расплата? относятся ко мне, я могла, но, к сожалению, не сделала этого.Странные телефонные разговоры стали вторым звонком.Его квартира не была обустроена так, словно в ней жили всю жизнь, а Адлер утверждал, что квартира досталась ему от родителей, которые переехали в деревенский домик. Глупо, что я и тогда ничего не заподозрила. Были разные фотографии на полках, но ни на одной из них не было Адлера или людей, хоть сколько-нибудь напоминающих его. Книги выглядели совершенно новыми, как и мебель, словно ее только завезли. Вся посуда – как на подбор – одинакового цвета, без малейших сколов и новехонькая на вид. Конечно, можно было предположить, что родители забрали всю посуду, мебель и книги в деревенский домик, но, опять же, по словам Адлера, домик принадлежал им уже двадцать три года. Неужели, все это время он простоял без мебели?Третий тревожный звонок, связанный с квартирой, прозвенел едва слышно, ибо я уже не обращала ни на что внимания. Мне казалось, что я влюбилась. Влюбилась настолько, что могу открыть этому человеку свой секрет. Свою главную тайну. И я рассказала ему. Очнулась, когда меня несли в камеру.Короче, я ошиблась. Но эта ошибка не была для меня губительной. Она привела к встрече с вами. И я очень рада, что это произошло.Такова моя история– Тебе не кажется, что в твоем рассказе слишком много романтики, пафоса и тоски о прошлом? – фыркнул Саске.– Может быть, – согласилась Сакура. – Ведь я говорила от души.– А в твоей душе, судя по всему, куча ванили… Бред.– Саске, прекрати, – Итачи говорил спокойно, не угрожая, но в его тоне слышалось что-то стальное, что как бы давало понять: ?только попробуй не подчиниться и гореть тебе в аду?.– Ладно, – младший брат гордо поднял голову, подставляя лицо солнцу. Фамильную бледность Учих, казалось, не сможет укротить ни одно, даже самое яркое светило.– Спасибо, – еле слышно пробормотала Сакура. Перепалки с Саске ей ни в коем случае не хотелось, и она была рада, что эта опасность предотвращена.