1 часть (1/1)

Стоял дивный тёплый вечер. Солнце уже заходило за горизонт, придавая небу прекрасный бордовый оттенок. Дети, бегая по площади, гоняли птиц, а взрослые с усмешкой наблюдали, как голуби, перелетая с одного места на другое, создавали тёмные силуэты на ярком, для этого времени, фоне. К сожалению, не всем в тот вечер было хорошо. В одном из многочисленных отелей Венеции, на кафельном полу, прижавшись головой к ледяной стене, сидел, прижав ладони к голове, Томас Рипли…Казалось бы, что заставило этого молодого человека так страдать? Его прошлое. Быть точнее, то его мучала совесть за совершённые дела. Юнец сидел в углу, глотая слёзы и охрипшим голосом вымаливая прощение у людей, что по стечению обстоятельств, уже мертвы, и чёрными, страшными силуэтами омрачают ему жизнь. Если быть совсем точным, то он, надрывно плача, винит себя в смерти лишь одного человека. Его имя Питер Смит-Кингсли. Парень, чья манера речи и чёрные, как смоль, волосы завораживали, заставляя задержать взгляд на них дольше положенного. Те розовые губы, от которых взор нельзя было оторвать, они манили, притягивали внимание. Длинные, тонкие пальцы, что были так мягки на ощупь. Казалось, будто мужчина был идеален. Совершенство воплоти. Всегда осторожен, краток, не переступает фантомных границ дозволенного в разговоре. Он был явно не из тех, кто лез бы не в свои дела.А сейчас… что сейчас? Он раздирает руки в кровь, ломает зеркала, в которых видит не себя… а тех, вина за которых лежит на его плечах. Вина как мёртвый груз, что медленно, но верно тянет его на дно. Старая лампа, освещавшая помещение настолько долго, насколько могла, стала непрерывно мигать, заставляя Рипли съёжиться, закрыть лицо руками, а после резко встать и направиться к зеркалу. Сколько он уже сменил за последний месяц? Казалось, что хозяйка скоро его выгонит, или он совсем разорится на них. Смотря на себя в зеркало, парень видел нечто за его спиной. Это нечто было громадным, оно стояло, опираясь на раковину так же, как и сам Томас. Вот только плоти у этого существа не было, оно лишь улыбалось. Улыбка была пропитана неким безумием, всё больше омрачавшим ситуацию. Существо начало хохотать над парнем, загибаясь в звонком смехе, эхом отдающимся в голове. В глазах темнело, а все внутренности задрожали. Послышался звон. Томас Рипли снова разбил зеркало. Говорят, что разбитые зеркала к несчастью? Скорее, к несчастью приводят ложь и притворство, встречающиеся на каждом шагу. Не зная, что предпринять дальше, Рипли схватил один из осколков, судорожно выводя тонкие линии на запястьях, пытаясь заглушить душевную боль. Тонкая кровавая струйка потекла по руке… перестарался. Бордовая жидкость пачкала белоснежную рубаху, оставляла следы, что он явно больше не выведет. Не спрячет. Тихий хохот вновь доносится до парня, но он уже не звучит как гоготание того существа, этот голос ему знаком… Да! Знаком! Приятный тембр, знакомая манера… Питер! Вот же он! Стоит перед Томом, ласково улыбается, приветливо раскрывая объятия. Вот только взгляд его… стеклянный, неживой, потух тот огонёк, что был раньше. Рипли на негнущихся ногах почти подходит к мужчине.Перед глазами всплывает мёртвое тело, а ненавязчивый смех сменился криками о помощи. Парень резко отшатнулся от Питера, что резко нахмурился, и тыкая пальцем в грудь Рипли, начал:– Это всё ты виноват! Во всём всегда виноват ты! Ты убийца, Том, признай же это! Призн–Громкий крик Томаса прервал слова Питера. Рипли упал на колени, зажимая уши и крича, вновь выпуская слёзы наружу. – Тебе больно? Теперь представь… – Том поднял глаза, замечая, что здесь стоит не только Питер. – …каково было нам.– Прекратите! – парень кричал в пустоту.– Прекратить? Тебя мы тоже об этом просили... нет, умоляли. А что же ты? Ты явно не хотел останавливаться. – Остановитесь! – Рипли кричал во всё горло, как мог. Хотя он больше хрипел, чем кричал. Смех прекратился, а лампа над парнем взорвалась. Всё погрузилось в темноту.