Глава шестая (1/1)

Том тихо обходил спящий лагерь, безуспешно вглядываясь в темноту вокруг. Небо скрывали тучи, заслоняя собой луну и звёзды. Единственными источниками света были чадящий факел в его руке, да зловещее зелёное свечение над горами, пробивающееся сквозь любые тучи. И если раньше оно заставляло скручиваться внутренности бандита в тугой комок, то последнюю пару недель Том даже не замечал его –весь его разум занимали две мысли: еда и сон. Мародёры голодали?— Жнец безжалостно гнал их в одному ему известном направлении, не заботясь ни о питании, ни об отдыхе своих подчинённых. Сам гвардеец больше напоминал оживший кошмар: не выказывал признаков усталости, голода, жажды, не имел понятия о жалости или сострадании. ?Подъём!?, ?Вперёд!?, ?Бегом!?, ?Убей!?– бесцветный рык Катулла почти всегда сопровождал свист палки. Спины всех бандитов превратились в сплошные воспалённые раны, новые наносились поверх почти заживших. И если сам господин внушал суеверный ужас, то палка вызывала чистую, незамутнённую ненависть. Ветка орешника стала буквально олицетворением страданий бандитов, символом боли и наказания за малейшую провинность.Спасения не было даже во сне. Стоило только провалиться в объятия Морфея, как приходили жуткие кошмары. У Тома бывали кошмары и раньше, но то, что он видел до этого, казалось жалкой шуткой по сравнению с тем, что снилось сейчас. Миры из живой плоти, усеянные костями и озёрами, наполненными кипящим металлом, ужасающие существа, само существование которых невозможно описать словами, бессмысленные нагромождения кусков человеческих тел. Впрочем, у каждого было что-то своё. Кто-то во сне хохотал, пируя останками своих близких, кого-то мучал вой гончих, идущих по следу его собственной души, чьё-то тело гнило и раздувалось у него на глазах, и его заживо пожирали черви и насекомые, а смерть всё не приходила, кто-то блуждал по длинным коридорам, наполненным извращёнными копиями его самого. Мародёры предпочитали не спать. Это помогало на сутки или двое, но истощённое тело быстро брало своё, и тогда кошмары вновь вламывались в сознание.Иногда им попадались небольшие лагеря бандитов, убежища магов, неизвестно как уцелевшие хижины и фермы. И тогда мародёры яростно набрасывались на обитателей, устраивая резню, давая выход накопившимся ужасу и ненависти. Бойню неизменно возглавлял гвардеец, во время боя превращавшийся в чёрное пятно, опоясанное сверкающей полосой стали клинка. Сдавшимся предлагали выбор: ?Служи или сдохни?.Однажды накопившиеся эмоции затмили разум настолько, что мародёры не остановились, когда противник молил о пощаде. Сдавшихся изрубили на части, несмотря на приказы. Расправа была быстрой и беспощадной: кожа бандитов, не сумевших остановиться вовремя, украсила вещмешки банды, а все остальные лишились мизинца левой руки. Том машинально потёр место отсутствующего пальца и в который раз пообещал себе сбежать от всего этого ужаса подальше, как только представится шанс.?Куда-нибудь в Вольную Марку. Или в Антиву…?,?— промелькнула мысль, и в тот же момент бандит почувствовал на себе взгляд Жнеца. Тома прошиб холодный пот, колени предательски задрожали. ?О, Создатель! Он знает! Знает!? Мародёр подавил желание обернуться и продолжил вглядываться во тьму, стараясь унять дрожь. Ощущение взгляда исчезло, и бандит позволил себе вздохнуть с облегчением.Живот от голода скрутило болью, и Том подумал о том, что рука в обмен на жареный окорок?— крайне выгодная сделка. Нашарив в кармане оставленный на последний случай сухарь, бандит заколебался. Есть хотелось невыносимо, но завтра ещё марш, а завтрак готовить не из чего. До конца вахты оставалось около получаса?— вполне можно потерпеть, чтобы утром догрызть последний сухарь и бросить хоть что-то в желудок. Том нехотя вытащил руку из кармана и приложился к фляжке с водой. Лучше не стало.Он оглядел спящий лагерь. Ближайший бандит дёргался и бессвязно лепетал во сне, истощённое лицо исказилось от животного ужаса. Том продолжил обход. С тех пор как они ушли с насиженного местечка, прошло около двух месяцев, и банда значительно прибавила в размере. Пятьдесят три измученных человека, почти все из которых были присоединившимися противниками. Из тех, кто вышел из укрепрайона вместе с Томом, осталось двое?— Карл и Бернард. Кого-то гвардеец забил палкой насмерть из-за того, что человек споткнулся во время марша и не смог подняться. Кто-то умер от загноившихся ран. Ещё кого-то убили в драке за какую-ту безделицу, вроде тушки курицы. Голову мгновенно заполонили мысли о курице: жареной, варёной, тушёной, в котлетах или на углях. Желудок тут же напомнил о себе болезненным спазмом. Курица больше не казалось безделицей. Том бы с радостью убил бы кого угодно ради этой самой курицы. Бандит помотал головой, очищая её от навязчивых мыслей о еде, и попытался вспомнить остальных павших товарищей. Через десяток минут он без особого удивления обнаружил, что не помнит ни лиц, ни имён.Тогда Том вернулся к мыслям о двоих оставшихся, продолжая до рези в глазах вглядываться в непроглядную тьму ночи. Они с Карлом были довольно близкими приятелями, но теперь Том сомневался, что от их дружбы осталось хоть что-нибудь. Изнурительные марши сутки напролёт, изредка перемежавшиеся яростными боями, разительно меняли людей. От балагура и весельчака Карла, каким его помнил бандит, осталась жалкая бледная тень с отчаянием и болью в глазах. Том сомневался, что сам выглядит лучше.Бернард тоже изменился. Из спокойного широкоплечего дровосека, который пошёл в бандиты ради приключений, он превратился в безразличного ко всему, кроме боя, флегматика. Топор дровосека сменила трофейная секира, взятая с трупа какого-то наёмника, льняную рубаху?— помятый панцирь храмовника, который болтался на исхудавшем Бернарде, как на вешалке. Высокая и тощая фигура бывшего дровосека наполнялась энергией только во время боя. Бернард бросался на противника впереди всех, поглощённый исступлённым желанием убийства, и сразу ?сдувался?, стоило бою кончиться.Многие новички в банде умирали в первую неделю, не выдерживая бесчеловечных условий, психологического напряжения и побоев. А к тем, кто выдерживал, вскоре приходили кошмары, внося свою лепту в чашу страданий.Его вахта закончилась, и бандит растолкал сменщика. Том сунул факел в руки новому часовому, подошёл поближе к остальным спящим и без сил опустился на землю. Очень хотелось спать, глаза слипались, и бандит из последних сил оттягивал погружение в лапы ночных кошмаров. Том с силой прокусил губу; иногда вкус собственной крови немного взбадривал истощённый разум. Но не в этот раз?— веки сомкнулись против его воли, и, не в силах сопротивляться усталости, бандит погрузился в сновидения, наполненные ужасами и паникой.***Сабатон гвардейца прошёлся по почкам, вырывая Тома из кошмара в не менее жуткую явь. Мародёр распахнул глаза и сдавленно охнул. Отголоски ужасов сна постепенно выветривались из разума, уступая место сосущему чувству голода и боли в конечностях. Бандит медленно поднялся на ноги и потёр саднящую после удара спину.?— Ты,?— палка приласкала Тома по икрам, оставив горящую дикой болью полосу даже сквозь плотные штаны. Он шумно выдохнул. —?За носилки.Том побрёл к носилкам. У него не получалось придумать причину, сколько бы он ни старался, зачем господину понадобилось повсюду таскать с собой бессознательное тело. Он даже не видел её в сознании, не говоря уже о разговоре. Гвардеец небрежно притащил уже бессознательную слепую за ногу, словно мешок с картошкой, и бросил посреди сарая, прорычав что-то о спальном мешке и присмотре. Как понял Том, Жнецу она была нужна живой, что сразу же порождало разные вопросы. То, как их господин относится к жизням подчинённых, мародёры уяснили очень быстро, а из всего выше следовало, что даже без сознания слепая намного ценнее любого из них.У Тома хватало ума держать свой язык за зубами первые дни, чему немало способствовала аура ужаса, окружающая гвардейца и угнетающая всё вокруг него. А потом голову бандита заняли более насущные проблемы.Желудок вновь напомнил о себе режущей болью, и Том порадовался, что не поддался голоду во время дежурства. Бандит извлёк из кармана заветный сухарь и с наслаждением положил его на язык. Живот снова свело судорогой, рот наполнился слюной. Кусок хлеба зачерствел настолько, что им можно было без проблем забивать гвозди, и Том принялся тщательно рассасывать сухарь, растягивая удовольствие на несколько часов. Бандит не различал вкуса самого сухаря за обилием пыли и песка, покрывавших его, но Том был уверен, что сам Создатель не смог бы предложить ему что-либо большее.К нему подошёл ещё один мародёр. Том оглядел его. Бегающие глаза, трясущиеся руки, на теле только сказываются признаки жуткого голодания?— из новеньких. Ещё только втягивается в весь этот ад. Впрочем, бандиту было всё равно?— все его мысли занимал сухарь.?— В колонну! —?рёв гвардейца разнёсся в утреннем воздухе, распугивая птиц и окрестных животных. —?Вперёд!Том молча подхватил носилки и, дождавшись своего товарища по несчастью, пристроился в конец строя, задавая темп движению.Несмотря на то, что эльфийка скорее походила на груду костей, нежели на живое существо, бандит уже через час почувствовал, как немеют руки. Том сжал зубы. Ронять носилки нельзя ни в коем случае, господин не прощает слабостей. Кроме того, другой мародёр, несущий носилки, начал сдавать гораздо раньше, чем рассчитывал Том. Напарник ощутимо тянул назад, и гвардеец уже несколько раз подбадривал их обоих палкой, что несказанно бесило бандита. Том опять почувствовал, что носилки дёрнуло назад, и яростно прошептал идущему позади:?— Если ты, сука, ещё хоть раз дёрнешь назад, нас освежуют, перебьют ноги и потащат за строем ещё живыми. Поверь, сдохнем мы тогда ой как не скоро.Ответа не последовало, но носилки стали двигаться в темп со строем. Том вернулся к рассасыванию сухаря, который уже ощутимо уменьшился в размерах, что не могло радовать бандита.Когда солнце стояло высоко в небе, гвардеец внезапно остановил банду.?— С дороги! В поля, быстро! Лежать и не высовываться.Мародёры дружно ссыпались с дороги и постарались скрыться в высоких посевах. Вскоре Том различил блеск наконечников копий, венчавших тонкие древки. Незнакомый отряд поднимал большие облака пыли, и у бандита не получалось ни прикинуть их численность, ни разобрать кто это. Он оглянул банду. Бандиты лежали среди длинных жёлтых перезревших побегов пшеницы, напряжённо всматриваясь в облака пыли. Прикинув, через сколько незнакомцы смогли бы заметить их скромную банду, если бы урожай был собран, он решил, что вся та резня, происходящая во Внутренних Землях, имеет свои плюсы.Гвардеец стоял посреди дороги, уперев меч в иссохшую землю. Бандит снова бросил взгляд в сторону приближающегося отряда. Он сомневался, что Жнеца вообще волновали такие мелочи, как численность или знатное происхождение тех, кого он записал в жертвы.Том сглотнул слюну и вернул в карман недоеденный сухарь. Будет бой, и, возможно, эти люди везут с собой еду. А значит, будет и обед, что не могло не радовать. Радость продолжалась недолго?— трусоватая натура Тома кричала о себе во всё горло. Бандит нашарил рукоять топора на поясе и утёр рукавом вспотевший лоб. Ладони стали скользкими, колени подрагивали, по спине пробежали мурашки.?Меня убьют! Точно убьют! Не они, так этот псих палкой до смерти забьёт или голодом уморит. Надо бежать! Сейчас! —?Том затравленно огляделся. —?Давай, шевелись, Том! Ползком назад, в задние ряды, а оттуда?— по полям бегом. В бою не поймут, а потом ищи ветра в поле. В Антиву! Или… Или в Неварру! Создатель, да даже орлейская тюрьма подойдёт!?Бандит медленно начал смещаться назад и влево, делая вид, что выбирает удобную позицию. Во всяком случае, Том надеялся, что именно так это выглядит со стороны. Стараясь шуметь как можно меньше, бандит неуклонно смещался прочь от дороги, когда его за плечо схватила чья-то рука. Том едва не взвизгнул от неожиданности, но сумел сдержаться и медленно повернулся, стараясь стереть с лица выражение крайнего ужаса. Прервавшим почти удавшуюся попытку побега оказался Бернард. Том твёрдо взглянул в глаза товарищу и попытался сбросить руку. Бернард лишь сжал плечо сильнее. Тома захлестнула паника. Ему почти удалось вырваться из всего этого кошмара, и повернуть назад он не мог. Бандит потянул топор из петли на поясе. Бернард напрягся, его глаза нехорошо сверкнули. Тома затрясло.?Убить его тихо не получится, а значит, и сбежать тоже. Меня скрутят за секунды, а после боя мной займётся чудище в чёрных латах,? — бандит вздрогнул, вспоминая крики тех, кому не посчастливилось вызвать гнев Жнеца, медленно вернул топор в петлю и попытался себя утешить: ?Без еды я бы не ушёл далеко. Да и кто знает, сколько всякого бродит по эти полям? Ещё будут возможности и случаи, надо лишь набраться терпения.?Утешение помогло слабо. Бернард покачал головой и указал взглядом сначала на оружие Тома, а потом на дорогу. Том обречённо кивнул и уставился на гвардейца, никак не реагирующего на яростные крики невидимого Тому противника. Всего бандит расслышать не мог, но до него доносились обрывки ругательств и угроз. Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоить сердце, готовое разорвать грудную клетку, и достал таки топор. В голове снова мелькнула мысль о побеге, но Том быстро её отбросил. Он чувствовал взгляд товарища на себе и знал, что Бернард, не колеблясь, засадит ему секиру между лопаток, вздумай он дёрнуться не туда.Поток ругательств прервался истошным визгом лошади и воплями человека. Они же послужили сигналом к атаке. Бандиты бросились на дорогу, готовые убить любого, кем бы он ни оказался, и Том с воплями присоединился к ним. Бежать по полям было неудобно, и пару раз он едва не сломал лодыжку, провалившись в кротовую нору.Выбравшись на дорогу, Том оглянулся, чтобы понять, с кем они воюют, и едва не получил копьём в плечо. За первым уколом последовал второй, который бандит сумел отвести топором в сторону. Противником оказался всадник в богатой одежде, пытающийся справиться с паникующей лошадью, не забывая колоть Тома лёгкой пикой. Длинное оружие давало его противнику преимущество, которым тот эффективно пользовался, тесня бандита к краю дороги.Обливающийся потом Том отчаянно оборонялся, но с каждым уколом наконечник копья противника мелькал всё ближе к телу бандита. Помощь пришла неожиданно: Бернард, который потерял где-то свою секиру, подбежал к всаднику сбоку и попытался сдёрнуть его с лошади, схватив того за ногу. С проклятиями противник вцепился в седло, пытаясь восстановить равновесие и давая Тому желанную передышку. Изловчившись, конный пнул Бернарда в лицо, отбрасывая от себя, и потянулся за мечом на поясе. Пользуясь заминкой, Том яростно обрушил топор на бедро всадника. Лезвие прорубило кожаные штаны и впилось глубоко в плоть. Человек истошно завопил, лошадь под ним снова испуганно заплясала и попыталась встать на дыбы. Бандит вырвал оружие из раны и рубанул ещё раз, в этот раз по руке схватившегося за рану противника. На дорогу упали отрубленные пальцы. Последний удар пришёлся в голову, и треснувший череп заставил всадника замолкнуть навсегда.Том отшатнулся от убегающей лошади, оставшейся без хозяина, и кивнул Бернарду в знак благодарности. Но тот не обратил на это внимания и, подобрав копьё, бросился обратно в гущу сражения. Бандит обвёл взглядом поле боя. Противников было около тридцати, все конные, хорошо одеты, но без доспехов. У некоторых к седлу были приторочены короткие луки. Кто догадался отправиться в раздираемые войной земли, одевшись словно на прогулку, мародёр понятия не имел.Осматриваясь, Том едва не пропустил новую опасность?— на него во весь опор нёсся всадник, горящий желанием насадить мародёра на пику. Места, чтобы уклониться, не было?— с обеих сторон бандиты бились с верховыми, а сбежать в луга он не успеет. Внутренности мародёра сжались в комок, колени предательски задрожали. Том приготовился продать жизнь подороже… или хотя бы не обделаться перед смертью. Всадник был настолько близко, что Том мог разглядеть герб, вышитый на одежде, когда гвардеец влетел плечом в бок лошади, сметая скакуна со наездником, как горный поток солому. Хрустнули кости, заржал конь, всадник с криком вылетел из седла, а гвардеец небрежно сбросил изломанную тушу лошади с плеча, чтобы вновь превратиться в смертоносный вихрь стали.Бандита пробрало холодом. Вылетевший из седла конник лежал на земле, держась за ногу и непрерывно крича. Том присмотрелся. Нога была согнута под неестественными для целых костей углами в нескольких местах, из бедра торчал окровавленный обломок кости, и вся штанина обильно пропиталась красным. Мародёр подскочил к раненому и сморщился?— вблизи всё выглядело ещё хуже. Раненый не обращал на Тома никакого внимания, продолжая дико вопить. Бандит перехватил топор и с размаха вогнал его в грудь лежащего человека. Рёбра тошнотворно хрустнули, раненый дёрнулся в последний раз и умолк. Мародёр попытался выдернуть оружие, но топор не поддался. Окровавленная рукоять скользила в руке, и Тому пришлось упереться в тело ногой, чтобы выдернуть застрявшее лезвие.Бой вышел сумбурным и скоротечным?— буквально через полчаса всё закончилось. Попавшие в засаду всадники значительно уступали бандитам в численности, а узкая дорога лишила их пространства для манёвра или бегства. Да и снаряжены конные были явно не для боя?— лёгкие копья, луки, лишь некоторые воины носили кольчугу. И в результате все три десятка полегли прямо на месте.Том оглядел трупы. Бандитов было относительно немного?— сказались эффект неожиданности и отсутствие доспехов у всадников. Конники были не из бедных. Богатая одежда, неплохие кони?— больше всего походит на компанию друзей молодого аристократа. Живот напомнил о себе очередным приступом режущей боли. Бандит вздохнул и поднял глаза к небу.?— Том! —?рык гвардейца пробрал до костей. —?Подойди.Мародёр бегом бросился на голос. Система предельно проста: если выполнишь приказ предельно быстро, то, возможно, останешься в живых. Остановившись на почтительном расстоянии от господина, Том обозначил своё присутствие:?— Здесь, господин.?— Соберите добычу, добейте раненых. Лошадей забейте на мясо.?— Будет сделано, господин.?— Теперь ты…Том не сразу понял, что гвардеец обращается не к нему, а к лежащему на земле человеку. Бандит лишь мог посочувствовать ему. Пленный храбрился, но надолго его не хватит. Бегающие глаза, дрожащие губы, бледное лицо, расширенные зрачки?— все признаки налицо. Впрочем, мысли о человеке почти мгновенно вытеснили мысли о еде. Том мысленно возблагодарил все высшие силы. Сегодня будет мясо. Настроение взлетело до небес.?— Слушай приказ! —?Том подождал, пока на него поднимут глаза. —?Собрать трофеи, добить раненых. Лошадей на мясо.В ответ раздался одобрительный гул, и воодушевлённые мародёры принялись за дело. Том поспешил к ?своим? покойникам. Первым был тот, что так удачно оказался на пути Жнеца. Кожаный камзол был подпорчен топором и пятнами крови, штаны порваны осколками костей ноги, а вот высокие сапоги из хорошей кожи уцелели. Стянув с покойника обувь, Том примерил её на свою ногу. Сапоги были чуть маловаты, но те, что были на самом мародёре, по обилию потёртостей и дырок больше походили на сандалии. ?Разносятся,?— решил Том, натягивая обновку,?— и как влитые будут.? Штаны были порваны слишком сильно, поэтому бандит оставил их на мертвеце, предварительно обчистив карманы. Из полезного в них было только несколько монет и неплохой нож. После недолгого колебания, мародёр принялся освобождать мертвеца от камзола. Дело продвигалось не очень споро?— Том старался не опачкать одежду в крови ещё сильнее, что вызывало определённые трудности. Наконец, труп лишился камзола, и Том повернул его голову к себе лицом.?— Скажи ?а-а-а?,?— пробормотал бандит, опуская мертвецу нижнюю челюсть.К сожалению, у всадника при жизни проблем с зубами не было, и ни одного золотого протеза Том не нашёл. Колец, серёг или иных украшений конный тоже не носил.Вторая жертва осчастливила бандита новым камзолом под кольчугу и ещё одной парой сапог. Штаны у этого сохранились лучше, чем у первого, но оказались слишком короткими для Тома. Он оглянулся. Многие уже закончили со сбором трофеев, а Жнец заканчивал беседу с пленным. Бандит ускорился.В сухом остатке Том стал богаче на два золотых, нож, короткий меч, пару новых сапог и немного потрёпанный камзол, не считая того, что он надел сразу. С учётом того, что они ещё и поедят сегодня, день складывался очень неплохо.Почти три десятка лошадей могли бы обеспечить их мясом и наваристым супом на несколько недель вперёд, если его, например, засолить. Но ни соли, ни подходящей тары у них не было. Том закончил отрезать заднюю ногу от туши и взвалил её на плечо, утирая рукавом вспотевший лоб. Завернув мясо в самую чистую тряпку, которую он только смог найти, бандит поспешил вернуться к разделке, но был прерван Катуллом, о появлении которого возвестил приступ необъяснимого страха и дрожи во всём теле.Лязгнув воронёными латами, исполинская фигура присела на корточки возле туши коня, от которого Том только что отрезал ногу. Бандит замер. Не обращая на него внимания, Жнец извлёк нож и лёгким движением срезал длинную полосу мяса с туши. Удерживая кусок прижатым к лезвию ножа большим пальцем, Катулл снял с головы шлем свободной рукой. Из-под толстой стали показалась пепельно-серая кожа, покрытая бесчисленными шрамами и ожогами. Господин сидел к Тому спиной, и бандит мог видеть только затылок, неровный череп, перепаханный рубцами настолько густо, что не оставалось места для волос, и остатки ушей. Левого уха не было вообще, от правого осталась в лучшем случае половина, уродливым огрызком торчавшая сбоку головы.Словно бы почувствовав взгляд мародёра, Катулл повернулся к Тому боком, заставив того вздрогнуть от неожиданности и упереть взгляд в землю. Жнец бросил взгляд на бандита. Мародёра словно проткнули клинком. Катулл, казалось, мог убить одним взглядом, и бандит приложил все усилия, чтобы удержаться от панического бегства. К счастью, господин был больше заинтересован в еде, чем в нём, и вскоре вновь обратил своё внимание на кусок конины, а Том рискнул украдкой бросить взгляд на лицо Катулла. Бандит видел его впервые?— Жнец открывал лицо крайне редко, предпочитая всегда быть в шлеме. Впрочем, лицом это назвать было сложно: на покрытом шрамами кривом овале передней части черепа зловещим серо-стальным цветом поблёскивали провалы глаз, чуть ниже которых располагался бесформенный выступ носа, сломанного и перерубленного бессчётное количество раз. Не было ни бровей, ни губ, впалые щёки скрывали тонкую линию рта среди рвов зарубцевавшейся ткани. И сверху над всем последним штрихом лежала незаживающая, сочащаяся сукровицей и кровью рана, разветвлённым каньоном глубоко рассекающая голову Жнеца от темечка до правой стороны челюсти.Катулл запрокинул голову и открыл рот, опуская в него полосу сырого мяса. Тома передёрнуло. Череп Жнеца словно раскололся на две неравные части, обнажая жёлтые заострённые зубы, делающие честь любому крупному хищнику. Некоторые срослись вместе, образовывая настоящие костяные пилы, кое-где росли в два ряда, мешаясь друг другу и торча в разные стороны. Полоса конины скрылась в пасти Катулла, и тот задумчиво задвигал челюстями.Том подумал, что вполне сможет удовлетвориться и сырым мясом, как его господин. Разве что жевать придётся подольше. Раньше бандит не ел неприготовленное мясо, но голод отметал в сторону любые капризы. Еда есть еда. И лишь страх перед Жнецом удерживал мародёра от присоединения к трапезе.?— У вас пятнадцать минут на сборы! —?рык Катулла вырвал Тома из размышлений.?— Да, господин.Том бегом бросился исполнять приказ и едва не споткнулся, услышав влажный хруст?— Жнец не удовлетворился срезанием маленьких кусков мяса и просто оторвал ногу от туши коня.