32 часть или Давайте поиграем. (1/1)

Я молча слушаю то, что тихим шепотом говорит мне Маевский. Его голос будто вор, забирает силой мои мысли, лучше бы он молчал. Моё тяжёлое дыхание, слышу даже я сама, поэтому выбрасывая бутылку виски в реку, я застёгиваю куртку и поднимаюсь на мост.Никита всё так же рассказывает мне омерзительные вещи, но мои руки так сильно замёрзли, что я не в силах сбросить вызов.Наконец-то парень затихает, а следом хрипло смеётся, диким смехом, смехом ненормального человека и сбрасывает вызов.Что-то происходит, я это знаю.Распихивая прохожих на мосту, я на бегу вызываю такси, параллельно закуривая сигарету. Горький дым заполняет мои лёгкие и я почти задыхаюсь, но это чувство?— бесценно.Маевский?— прислужник какого-то богатенького бизнесмена, постоянно под кайфом, затянул в эту игру Сантьяго, а сейчас что-то с Тимом, и я, чёрт возьми, не знаю что с этим делать.На улице конец апреля, первое число мая наступило минут 20 назад, но весна не пришла. По-прежнему холодно, небо затянуто серой пеленой, а я, выкидываю окурок на асфальт, тушу его подошвой кед и запрыгиваю в такси.Через неделю мне 18, а я так не хочу этого. Я ненавижу дни рождения, я люблю обычные дни. Рабочие дни приносят мне освежение, хотя это очень странно, это так.Через некоторое время мы подъезжаем к старому заброшенному зданию. Расплатившись с таксистом, я выхожу из машины и направляюсь к главному входу.Старая, ветхая дверь, которая раньше была выкрашена в красный, оказывается запертой. Я бью в неё с ноги, но ничего не происходит.Обхожу здание, и после долгих и томительных десяти минут ходьбы, я нахожу окно на первом этаже, открытое на распашку. Перекидываю ногу через него, почти теряя равновесие из-за выпитого ранее алкоголя, но удерживаюсь и пролажу в раму.Оказываюсь в тёмном помещении, с толстым слоем пыли и скорее всего, крысами и пауками. Слава Господу, у меня нет фобии на такое. Я отряхиваю колени джинс и поправляю волосы назад, включаю фонарик на телефоне. Освещаю себе пару шагов вперёд. Так спокойнее.Ступени вниз. Я быстро спускаюсь вниз и слышу голос. Это пение. Точно!Голос будто через толщу воды проникает на ступеньки, в сторону меня. Тихими шагами, я поворачиваю налево и вижу Никиту. Он одет в белую рубашку и тёмно-коричневые джинсы, которые неплохо сочетаются с чёрными туфлями. Джентльмен.Он поёт какую-то весёлую песенку и улыбается так искренне, что хочется кричать. Я вытираю ладошки о джинсы, стирая с них пот, (всегда так делаю когда нервничаю), и делаю шаг на свет.—?Малыш, я так и знал,?— в открытую смеётся парень и взъерошивает волосы на затылке, немного оттягивая их.Я не понимаю, что его так веселит, ведь мне совсем не смешно.—?Закрыть все двери и окна, поставить по три человека к каждому выходу из здания,?— присвистывает он и из темноты выходят люди, в чёрных штанах и футболках, телосложением смахивая на гориллу. Мне страшно. Голова гудит, ноги и руки немеют от холода, но я держусь. Я знаю зачем я пришла сюда.—?Где Райтман? —?выплёвываю я и сжимаю руки в кулаки, то ли от злости, то ли от холода в помещении.—?Райтман? Хм, это парень с золотыми волосами и зелёными глазами? Ну ещё постоянно в джинсах и с сигаретой? —?смеётся он, но быстро перестаёт когда я подхожу к нему на метра три вперёд.—?Маевский, не прикидывайся сукой,?— улыбаюсь в ответ я и слышу нечто вроде мычания. Что это…?—?О, я и не прикидываюсь,?— парирует парень, выдыхая дым от закуренной сигареты и продолжает,?— Но мы пришли сюда не играться в кошки мышки, а решать проблему. Видишь ли, я ненавижу тебя и дорогих тебе людей, но… предлагаю тебе выбор,?— шипит он и выпускает идеальное кольцо дыма изо рта.—?Сашу должны были отправить в интернат, так как его бабушка скончалась, царство ей небесное, а Тимофей должен был покинуть Францию из-за небольших проблем с законом, но я, я нашел решение всех этих проблем, если Ты сделаешь выбор, дорогая,?— он улыбается,?— Правильный выбор,?— и парень почти прикасается носом к моему носу, из-за сокращения дистанции между нами.Зажигается свет, и я полностью вижу этот небольшой подвал. По стенам расположены трубы, с которых капает тёмная жидкость, жёлтые лампы тухло светят, а где-то в конце подвала, стоят 2 стула. И на них…? О МОЙ БОГ.—?Сантьяго! Тим! —?ору я и кидаюсь к ним, но меня перехватывает человек в форме. Прислуга Никиты.—?Постой, милая, сначала выбор,?— говорит парень и докуривает сигарету.—?Выбор? О чём ты, чёрт бы тебя побрал?! —?срываю голос. Поебать.Я не понимаю, нет, серьёзно не понимаю о чём он говорит. Наверное в моих глазах читается этот вопрос и он отвечает:—?Отсюда выйдут только двое из вас, кто?— решать тебе.Что, прости? Мне?Как я могу выбрать между Сантьяго и Райтмоном?Я сглатываю тугой ком в горле и поворачиваюсь к парням. Их развязали и расклеили рты, но они слабые. Наверное их избивали и скорее всего, не кормили.В голову приходит идея. Настолько безумная, что я хочу выблевать. Я дорожу собой, но парней я люблю больше. Надеюсь они поймут меня. Закуриваю сигарету. Вокруг меня тишина, которая давит на уши, и кажется, что ещё самую малость и из них пойдёт кровь.Я улыбаюсь так искренне, что хочется ударить саму себя, но если я это сделаю, то просто-напросто потеряю своё грёбаное сознание.—?Никита, зачем тебе всё это? Зачем ты делаешь это? Позволь нам спокойно вернуться в Москву, мы разойдёмся и больше никогда не увидимся, я обещаю,?— выкидываю сигарету так и не докурив её до фильтра. Подошва моих кед соприкасается с окурком и я чувствую тепло сквозь обувь. Маевский насвистывает какую-то до боли знакомую мне мелодию и в знак отрицание кивает головой, затем шёпотом говорит:—?Продолжай,?— и вновь тихое сопение с его стороны. Я сглатываю ком в горле и не оборачиваясь на парней начинаю:—?Через месяц мы закончим школу, а через неделю мне восемнадцать. Из Франции мы должны уехать с классом через пару дней, потом подготовка к экзаменам и сами экзамены. Если хочешь, я могу помочь тебе, только, Никита, не заставляй меня выбирать. Я прошу тебя,?— последние слова я произношу так тихо, что сомневаюсь, что сам Маевский услышал меня, хотя расстояние между нами не больше двух метров.—?Что, блять?! Я не слышу! —?он специально орёт это так, что перепонки готовы взорваться и кровь подступает к ушам.Как бы ни было унизительно говорить это перед Сантьяго и Тимом…—?Я прошу тебя, Никита, отпусти нас, я умоляю тебя, отпусти! —?ору в ответ я и слёзы подступают к глазам. Он не готов был к моим просьбам, моей мольбе и слезам. Думал я буду храброй и не сдамся. Нет, сука, я слишком устала и слишком дорожу ребятами, чтобы рисковать ними.—?Твою мать, как это приятно! Я хочу слышать это ещё раз! Ещё много раз,?— шипит парень и подлетает ко мне, хватая меня за шиворот. Я вырываюсь, пытаюсь укусить его, но не кричу. Я не стану слушать его приказы. Приказы психопата, которому едва исполнилось восемнадцать. Алкоголь ещё действует на меня, поэтому я не до конца понимаю, что же, блять, тут происходит.Оборачиваюсь?— парни снова сидят, привязаны к стулу, рты заклеены дешёвым серым скотчем, а рядом с ними человек, не слишком крупного телосложения. Мой мозг автоматически строит планы по их освобождению, вижу пистолет в кармане у Никиты и… стоп! Что я делаю на коленях перед Маевским?!—?Ну что, шлюха, будем отрабатывать упущенное? —?улыбается парень и садиться в старое кресло, при этом раздвигая свои ноги, так что я оказываюсь возле его члена, который обтянут всё теми же джинсами цвета кофе.Подольская умела делать минет, так как ей было почти восемнадцать, а девственности она лишилась в 15, когда её отец-алкоголик привёл Юлю на концерт, и там, найдя ей красивого ёбыря бросил дочку в компании двадцати трёхлетнего парня, ушёл напиваться и трясти телом на танцпол. Дрожь била изнутри, так как на неё смотрели четверо человек в этом чёртовом подвале. Райтман вырвался и сквозь скотч было слышно отборные маты на французском, русском и английском вперемешку, а вот Саша… Он молча смотрел на меня и не отводил взгляд. Ещё раз убеждаюсь какие же они разные люди, вашу мать.Никита продвинулся ближе, и усмехнулся. К горлу подошла рвота и сдержать её было почти невозможно.—?Хорошо отсосёшь, я отпущу вас. Обещаю,?— протягиваю последнее слово, говорит парень и расстёгивает ремень на джинсах. Я не успеваю заметить, когда мои пальцы начинают помогать ему расстегивать ширинку и пуговицу на штанах, а слёзы беззвучно капают на пыльный бетон в помещении. Я давлюсь слезами, так как истерика никому тут не нужна. Я должна сделать это, пусть даже если и блевану прямо на его достоинство.—?А ты следи, чтобы оба наших мальчика видели представление, понял? —?хрипит Маевский охраннику, который стоит возле ребят с пистолетом и тот быстро кивает, ни сказав ни слова.—?Просто… Знай, сволочь, что я никогда не прощу тебе этого, тупой кусок дерьма,?— рыдаю я и заглатывают его не маленьких размеров ствол.Тонкая кожица, скользившая по моему языку, была такой нежной и мягкой, полоски вздувшихся вен ощущались при каждом новом моём движении навстречу его лобку, от которого я не могла отвести взгляда, отсасывая Маевскому в прохладном помещении маленькой, грязной комнаты. Длинные бледные пальцы сильно сжимали мои темные волосы, направляя голову под особо удачным углом, заставляя меня вбирать возбужденный орган еще глубже, игнорируя рвотный рефлекс, что возникал каждый раз, когда тот достигал глотки.Обхватив головку брюнета губами, я втянула щеки, создавая своеобразный вакуум во влажных глубинах своего рта, кончиком языка начиная играться с уздечкой, вызывая хриплые стоны, что вырывались из груди Никиты, а свободной рукой взяла яички парня, начиная ласкать их своими пальцами.—?Пожалуйста,?— прошептал Маевский, подаваясь бедрами вперед, чуть сильнее надавливая мне на затылок, разводя бедра шире. —?Глубже,?— выдохнул он, чуть приседая обратно в кресло.Я игнорирую рвоту и заглатывают его член почти полностью, пока парень бьётся в конвульсиях и захлёбывается в стонах от наслаждения. Я возбуждаюсь от того, насколько мне приятно осознавать, что этот ебанутый психопат?— сейчас полностью в моей власти.—?Да,?— прохрипел он, сильно сжимая мои темные волосы своими пальцами, толкаясь навстречу широко раскрытому рту, игнорируя острые зубы, что царапали тонкую кожицу твердого фаллоса.—?Еще,?— приказал он, двинув бедрами.И я не смела ослушаться: ускоряя темп, чувствуя трение головки о небо, заглатывая твердый член глубже, губами доставая почти до самого его основания, сопровождая каждое новое движение своей головы движением руки по его бёдрам, вдавливая его в кресло, понимая, что Маевский готов был вот-вот взорваться от напряжения.—?Блядь, да, сейчас,?— прокричал Никита, ногтями впиваясь в кожу головы, подаваясь вперед, проникая глубоко в глотку, окропляя ее стенки спермой, что выстрелила мощной струей оргазма брюнета.Слыша его рваные выдохи и стоны, которые не до конца утихли, терпкий привкус горячей вязкой субстанции, стекающей по моему горлу, я поглотила её и облизнув его головку?— отстранилась от него.Вытерла рукавом пайты рот и подняла глаза на парня, который застёгивал ширинку.Слюна и слёзы смешались и я принялась с новой силой рыдать, попутно вытирая со своего лица солёную жидкость. Поднимаясь с колен, я отряхиваю джинсы и поворачиваюсь к парням.—?Ну что ж, Юленька, это было великолепно, думаю Саше особенно понравилось,?— звенит голос этой суки где-то рядом, но я сейчас мало что понимаю, если понимаю вообще.Тим до сих пор вырывается, а Сантьяго… Плачет? Он, блять, серьёзно?! Кто сосал Маевскому? Он или я? Какого хера он плачет?—?Я выполнила условие, отпусти их,?— рычу я, сглатывая остатки спермы в глотку.—?Нет, дорогая, мы ещё поиграем. Ты же не думаешь, что я сдержу своё слово? —?он смеётся. Сукин сын.Я просто так отсосала Никите Маевскому?