Сверхъестественное, драбблы по дисклеймерам, джен (1/1)
Написано на Байки-3.Для Монстров ("Все, рассказанное здесь, - вымысел. Реальны только монстры".)Дин, Сэм, G- Не бойся. Все, что я рассказал тебе, - вымысел, - говорит Дин, будто оправдываясь. Будто делая шаг назад. Но в глазах у него все еще пляшут отражения огонька свечи. Дерево за окном с ветками тонкими и густыми, словно хвосты плети, бьется в стекло, и маленький Сэм сидит, закутавшись в одеяло, а тяжелый комок страха в животе все никак не хочет исчезнуть.Где-то сквозь дождь и сумрак, с ружьем в одной руке и головой вампира - в другой, бредет Джон Винчестер. Где-то, смазанный и начищенный до блеска, с полным комплектом всеубивающих пуль, лежит в деревянной коробке, дожидаясь своего часа, Кольт. Где-то, прервав поцелуй, Памела Барнс трет лоб, пытаясь избавиться от нахлынувшей тревоги. Где-то ложится спать неудачливый муж и фальшивый ФБРовец Бобби Сингер, последнее сообщение на его автоответчике - от Руфуса. Миссури Моусли, говорят, если дать ей в руки ружье, уложит троих крепких парней. Ночные гости бара Харвеллов поделятся с вами самыми страшными, самыми нелепыми, самыми смешными байками со своих охот. Однажды Дин Винчестер продаст душу за брата. Однажды Сэм Винчестер покинет Стэнфорд.Каждый из них сам придумывает историю собственной жизни.- Все, что мы думаем, - бесплотно. Все, что мы говорим, - вымысел. Все, что мы делаем, - игра.Слова Дина кажутся далеким отголоском прошлого.- Реальны - только монстры.Сквозь ветер и мрак ночи, такой же дождливый и густой, как много лет назад, Сэм видит острый край пугающего настоящего.Для Медиумов ("Нам ничего не принадлежит, но мы все видим".)Памела, Дин, G- Проходи, - говорит Памела и сторонится, придерживая для него дверь.В доме у нее темно и тихо. Пыль скопилась на когда-то блестящих поверхностях столов и полок. На стенах - все те же выцветающие плакаты волосатых гитаристов. Интересно, думает Дин, а их она видит своим третьим глазом? Или что у нее там в голове?- У тебя дело? - спрашивает Памела.- Да, - говорит Дин и тут же поправляется: - То есть нет. То есть я ничего не расследую сейчас, но у меня дело к тебе.- Ну-ну, - наверняка ведь знает и так, зачем пришел. - Дорогой, будь другом, сними мне Библию с верхней полки во-он того шкафа. - Она указывает в глубину комнаты.- Библию? - переспрашивает Дин. - Да я тебе и так наизусть прочитаю.- Выучил откровения наконец? Хвалю, но мне не за текстом. Я старая вредная тетка, принеси книжку, будь добр.Дин находит ее между оксфордским словарем и "Происхождением видов", кожа застежки истрепана, страницы расходятся от набитых в них закладок и бумажек, цифры похожи на окончания телефонных номеров, а на торчащем уголке салфетки виден след коричневой помады.- Мы, те, кто видит, - говорит Памела, принимая книгу у Дина из рук, - такие же выкидыши природы, как оборотни или штриги. Мы первые из всех служим Богу, но не получаем за это ровным счетом ничего. Людям принадлежит земля, ангелам - небо, демонам - ад. У нежеланных детей божьих ничего нет.Памела на ощупь достает из-под обложки тонкую пачку купюр.- Это деньги, которые я оставила себе на похороны. Не думаю, что задержусь здесь долго. Поэтому бери, но помни, кто будет в ответе за мою смерть, Дин Винчестер.Памела смотрит на него слепым матовым пластиком, и старые доллары в руках отчего-то кажутся Дину сделанными из раскаленной металлической фольги.Для Призраков ("Вам показалось!")ОЖП, ОМП, GАвтострада тонет в заходящем солнце, в такие моменты все кажется незнакомым, будто сделанным из цветного сияния и жидкой свежей акварели. Когда Кэти была маленькой, это были последние волшебные минуты, перед тем как взрослые зашторивали окна, отгораживаясь, запираясь в крохотном мире вечернего дома. Сумерки - опасное время, говорили они. Мертвые люди расхаживают по земле, заглядывают в окна и проверяют, все ли спят. Призраки не могут зайти в дом, но они глядят своими пустыми неживыми глазами на то, как внутри кто-то ест, смотрит телевизор, переодевается ко сну. Мертвые завидуют живым.Ты же не хочешь однажды встретиться с мертвой тетей? Нет, говорила Кэти. Тогда задергивай шторы и ложись. Пока ты спишь, с тобой ничего не случится.Кэти снимает туфли и шагает босиком по теплому еще асфальту. Как кошка, неведомым образам, по смутным знакам и неясному зову она находит путь домой. Но к тому времени, как Кэти оказывается у входа, краски успевают выцвести, а земля - остыть. С собой ни ключей, ни сумки, поэтому остается только постучаться и ждать, пока Майкл не спустится открыть дверь, - но дом, приветливо горящий окнами, отвечает только тишиной.Кэти идет в обход: вот кухня, на столе неразобранные пакеты, полотенце небрежно брошено на спинку стула, вот столовая, здесь, наоборот, чисто и мирно, вот гостевая спальная, ей уже давно не пользовались, но напольная лампа почему-то включена. В окне детской открывается другое, самое счастливое, самое домашнее зрелище - Дэйзи с распущенными волосами, в той самой розовой пижаме, что Кэти сама купила ей неделю назад, сидит в ворохе подушек и слушает, как Майкл читает ей огромную толстую книгу сказок мира. До слуха доносятся обрывки фраз.- Дэйзи, Майк, - сначала говорит, а потом кричит Кэти, барабаня в оконное стекло. - Откройте, - просит она. - Это я. Это мама вернулась.Кажется, вечность проходит, прежде чем Дэйзи поднимает взгляд, и Кэти то ли слышит, то ли читает по губам:- Пап, это мама там?Майк рассеянно глядит будто сквозь Кэти, будто это не она стоит здесь, будто ее не существует.- Тебе показалось, - качает он головой и перелистывает еще одну цветную страницу.