3 (1/1)

Ради такого события и Итаро, и Угэдэй отпросились у апотекариев и отправились вместе с остальными членами отряда "Лестат" в арсенал "Злобного Рока", чтобы присутствовать при запуске капеллана Цезона.Изувеченный герой прошёл очередной осмотр, и капсулу с ним готовили к установке в саркофаге "Контемптора". Костяные украшения дредноута намеренно не чистили от тёмных потёков крови, поэтому выглядел он более, чем устрашающе, буквально кричал всем врагам:"Ты – следующий!"Рядом на алтаре покоилось оружие капеллана, и Угэдэй даже не смог сдержать свист, когда увидел его.– Цезон бы здорово нам пригодился при штурме Вавилона. Один взмах – и нет карнифекса!– Всеотец видит, – произнёс Торгнюр, – боевой брат ещё покажет себя на этой войне. Волчий Король… как же он велик!Капсулу с Цезоном поместили внутрь саркофага, и проворные змеи механодендритов поползли объединять покалеченное тело с неуязвимым адамантием и керамитом. "Пальцы" манипуляторов дрогнули, а линзы черепа-маски зажглись кровожадным пламенем. Об окончании работы возвестил сам капеллан, оглушив громом искусственного голоса:– Рад нашей встрече, братья!Технодесантники закрыли саркофаг и стали заваривать швы, полностью ограждая капеллана от влияния внешнего мира.Анрайс вышел вперёд:– Я знал, что ты выжил, но уже и представить не мог, что мы снова увидимся. Столько времени прошло!– Оно надо мною не властно! – громыхнул Цезон. – Даже мрачный жнец теперь спрашивает разрешение у Императора, чтобы пожать мою душу.Торгнюр сделал глубокий вдох.– Есть у скальда дело, Кроме снятия скальпов, Кроме стрельбы доброй и беспощадной рубки. Героям мы славным Драпы посвящаем Кто за милое слово, Кто за горсть золотую. Другие просят у ярла Мечей всей дружины, Дивчин златовласых, Драккаров на море, Чтоб весело было В поход отправляться, Назад возвращаться. Но у Цезона-друга Я не прошу ни слова, И ни одной монеты. И кроме этой висы, Щит я дарю родной, Чтобы всегда он помнил о своём брате ТоргнюреАнрайс похлопал скальда по плечу.– Смотрю, вдохновение бьёт ключом, – улыбнулся капитан.– Да, чёрт побери! – прорычал Торгнюр. – Когда видишь, что братья живут, несмотря ни на что, это вдохновляет! Прочь, смерть! Ни сегодня и никогда!– Ни сегодня и никогда, волк! – провыл дредноут.Торгнюр же окликнул остальных собравшихся:– Если кто не понял песню, то вы присутствуете при редчайшем событии! Не скальда одаривают, а он сам отдаёт последнее! Цезон, брат, я сегодня же приступлю к оформлению драпы на громовом щите, который я привёз с собой с Фенриса!– Мне он будет мал, Торгнюр, – ответил дредноут, – но подарку я бесконечно рад. Спасибо!– Заслужил, великий! Если бы не ты – тогда в Кантаврисе – то, наверное, только Всеотец знает, остались бы мы живы или нет.– Да… много воды утекло с того времени, – произнёс Цезон уже тише, – но то испытание я не забуду. Оно укрепило мою веру в Императора, и теперь ничто не устоит передо мной.Возникла неловкая пауза, когда все участники торжества воодушевились настолько, что и слов подобрать не смогли. Первым "взял себя в руки" именно Цезон, хотя для него это выражение было более чем просто образным:– А где Мидас, остальные братья из нашего отряда? Погибли с честью?Десантники переглянулись.– Мидас и Агатон в Кантаврисе, – ответил Анрайс. – Джошуа позже, в пустошах Скутума. Христос…Цезон ждал молча.Анрайс развёл руками: – Что ж… так быстро и не объяснишь. – У меня есть целая вечность, пока Мортен вновь не призовёт меня, – произнёс Цезон. – Начинай!