6 (2/2)

Обычное спокойствие покидает Мустанга на глазах.

- Могу! И сделаю, потому что… Я так хочу. – Он поднимает плеть, берёт свой собственный кнут в другую руку и ударяет об пол концами обоих девайсов. В чём, в чём, а в этом он специалист.

- Трус! – орёт Хибари, будто подзадоривая его. – Ничтожество! – крик затихает и сменяется хлестким ударом кнута. Кёя выгибается и отходит к стене, положив на неё ладони. Он давно уже переборол все инстинкты тела, поэтому перестал метаться от ударов. И выглядит это, по меньшей мере, странно.Красный след косой чертой перекрывает ранние побои. Дино неприятно видеть это, но ещё неприятнее слышать оскорбления. С самого детства он слишком ярко на них реагирует, и поделать с этим ничего не может. Он считает недостойным ученика говорить ему такое. Он рыдает. По щекам текут слёзы, но руки, словно на автомате, выполняют замахи, поочерёдно ударяя Хибари то плетью, то кнутом. Тот немного отстраняется, но ему явно легче других переносить это. Почему? Потому что это ему нравится. Потому что есть в BDSM такое понятие как мазохистский голод. Он преследует его. А эндорфины стали незаменимым средством для жизни, как ингалятор для астматика. И дело даже не в том, что он просто приспособился к тому, чего не избежать. Дело не в привычке. Всё идёт из подсознания, а оно постоянно твердит, что боль – это наслаждение. Это, наверное, глупо, но то, что кажется непреложной истиной, не может быть неправильным. И вот, не смотря на все уговоры Каваллоне, он хочет оставаться здесь. Кёя хочет боли. Отказывается от свободы, ведь она уже давно перестала что-то для него значить. А может, он просто боится реальности. Или ему заранее надоела вся та ваниль, что находится за стенами этого дома.Конец кнута попадает по ребрам, и Хибари стонет. Всего на секунду после прикосновения кожаной поверхности он почти теряет сознание от переизбытка гормонов. Это возбуждение поднимается от места удара, доходит до сердца, заставляя его трепетать. От этого Кёя задыхается, а потом лихорадочно пытается отдышаться, нервно заглатывая воздух. Пальцы скребут ногтями по стене, а коленки уже дрожат, ноги стали ватными и почти не держат. Но он упрямо продолжает пересиливать себя. Хотя бы для самоутверждения. И ни в коем случае не для Дино, хотя убедить в этом себя сложнее. Хибари сжимает руку на своей шее, будто это поможет ему вспомнить, как правильно дышать. Каваллоне замечает этот жест, и тут же отбрасывает кнут. Это служит сигналом.

- Знаешь, что такое асфиксия? – тихо спрашивает Кёя, медленно поворачивая голову.

- Практиковал, - шепотом отвечает Дино и против своей воли сглатывает. Асфиксия – это удушение с целью увеличения сексуального возбуждения. Самый яркий оргазм происходит именно в момент потери сознания. И Мустанг не просто играл с кем-то в этакую игру в жизнь. Он чувствовал на себе. И скрывает теперь от всех. Какой грех! Ему понравилось.

- Сможешь? – кратко и лаконично. Хибари теперь не кричит и не обвиняет его в ничтожности. Убедился на своей шкуре.

Каваллоне роняет плеть. Он может. Но он не желает. Да, ему хочется сделать Кёе приятно. Но слишком большую цену за это порой можно заплатить. Он понимает, что никакие отговорки не подействуют. Он снова станет слаб, а доказывает свою силу, как может. Он знает несколько способов асфиксии, и, конечно, с его стороны будет самой настоящей трусостью выбрать самый безопасный, но он хочет отделаться малой кровью.

- Да. Ложись.

Кёя покорно приближается к кровати и падает на спину. Дино садится между его ног и склоняется к паху. Едва-едва касаясь губами головки, он шепчет:

- Ты будешь выполнять мои приказы, чтобы заслужить. – Он думал, такое бывает только в фильмах, а сейчас эти слова не выглядели ненатуральными или наигранными. Потому что так было нужно.

Хибари шипит, но и только. Он обязан – или смерть.

Каваллоне высовывает язык и слизывает солёную каплю смазки. Кёя напрягается и сгибает правую руку в локте. Дино поначалу только играет, невесомо прикасаясь губами и языком, но даже такие ласки – довольно условные – вызывают возбуждение. А вкупе с горящим телом, что всё ещё не отошло от ударов кнута и плети – даёт всплеск эндорфинов. К пятой минуте такого издевательства, Хибари уже почти себя не контролирует, он еле удерживается от того, чтобы не податься вперёд, за ускользающим языком. Вдруг Каваллоне нагибается и вбирает член почти до основания. Такой резкий контраст – будто горячий душ, а за ним ледяной. Кёя кусает себя за запястье, и кончает, двигая бёдрами вверх. Дино отстраняется и вытирает большим пальцем уголки губ. На лице играет усмешка – он снова доказал силу и власть.

- Теперь… - начинает Хибари, но палец Дино прижимается к губам.

- Чуть позже.

Он садится на бывшего ученика сверху и несколько секунд смотрит на него. Тот отворачивается и хмурит брови. Затем Каваллоне припадает к его губам, поглаживая по торсу. Кёя нетерпеливо отвечает, сжимая пальцами плечо Мустанга. Он в это время спускается к шее, впивается зубами, кусает, чувствуя на языке металлический привкус крови. Дальше путь идёт по ключицам, плечам, предплечьям, по рёбрам и прессу. На каждой части тела красуются по две красные дуги – ровные следы от укусов. Две кровавые капли из каждого укуса – в местах, куда впились клыки. Всё внутри сжимается, прося пощады, но Кёя молчит. Он шумно выдыхает, опять сдерживая стон.

- Кричи.

Эти приказы… Хибари может выполнять их безмолвно, и это кажется ему нормальным, но когда его заставляют говорить что-то, стонать или умолять – это выводит его из себя. И Дино это знает. Но ослушаться его команды – когда угодно, только не сейчас. Кёя даёт волю крикам, звуки ударяются о стены комнаты и рассыпаются мириадами осколков. На улице эхом кто-то вторит из-за окна, но им нет до этого дела.

Каваллоне без предупреждения вводит сразу два пальца, разводя их в стороны, массируя и растягивая. Хибари закрывает глаза, но слышит новый приказ: смотреть, и снова не может ослушаться. Долго! Слишком долго! Он готов уже сам затянуть на шее петлю, но Дино будто читает его мысли, и тянется свободной рукой к его шее. Незаметно скользит пальцами по горлу и рядом с ним, пытаясь нащупать правильные места. "Кровяная" асфиксия, где надо пережать сосуды, гораздо безопаснее "воздушной", при которой страдают дыхательные пути. Каваллоне немного нажимает на то место, где под кожей находятся сонные артерии. Кёя моргает и комкает простыню, но не отстраняется. Дино, конечно, тот ещё практик, но азы знает, да к тому же есть такой термин, как стоп-слово. Вообще-то другие клиенты таким не пользуются – ведь вся власть в их руках. Но это было единственное, на что Каваллоне смог уговорить Хибари. Всего одно слово и всякие воздействия прекращаются. Что-то такое банальное, типа "Стой, хватит, прекрати!" – это, разумеется, не для него. Цвета – желтый означает не увеличивать силу удара или чего-то ещё, а красный прекратить совсем. Нет, это тоже не то. У них это имя – Дино. В обычные времена он его так не называет.

Кёя выгибается, чувствуя новое нарастание возбуждения. Каваллоне двигает пальцами и сильнее надавливает на шею. Так больно и так необычно, когда от нормального секса кружится голова, и в ушах отдаётся учащенный стук сердца. Хибари даже не замечает момент, когда Дино убирает пальцы и заменяет их членом. Он входит медленно и осторожно, но вовсе не для того, чтобы не доставить неприятных ощущений. Просто лишнее движение может чуть переместить руку на горле и передавить сосуд слишком сильно, что приведёт к кислородному голоданию, или отмиранию клеток мозга, а потом и к смерти. Члену Хибари уже даже не требуется внимание – все чувства сосредоточены на одной точке. Что-то где-то шумит, по коже бегут мурашки, а руки непроизвольно дёргаются, но он ничего не говорит, и не из-за того, что не может. Ему "хорошо", почти до отметки "плохо". Такое вот противоречие. В какой-то момент – единственный перед потерей сознания, он взрывается в оргазме и задыхается от удовольствия. Разум улетает, оставляя широко открытые глаза и запрокинутую голову. Тогда Каваллоне убирает руку, быстро бьёт его по щеке, и Кёя просыпается. Такая перемена спокойно расслабленного состояния обморока на жаркую духоту комнаты сказывается на организме. Хибари с трудом поднимает руку и вытирает пот со лба, Дино также тяжело дышит и ложится рядом. На него накатывает какая-то апатия, и он хочет убедиться, что всё сделал правильно. "Я не слабак!" – повторяет он про себя, но точно знает, что никогда не спросит об этом Хибари. Слишком уж очевиден ответ. Они засыпают, когда край солнца показывается из-за горизонта, засыпают, отвернувшись в разные стороны, по разным же сторонам кровати, даже не соприкасаясь спинами.

За секунду до сна Кёя понимает, что не проснётся. Он ослаблен, он избит и очень голоден. Занзас приказал не кормить его после неприятного, на его взгляд, случая с одним из клиентов. Хибари истощён, он хочет дышать, и думает, что глупо было бы умереть здесь. Он протягивает руку к Каваллоне, но тут же отдёргивает её, а на языке замирает уже готовый сорваться крик: "Дино!" В груди становится жарко, как будто туда налили море раскалённой стали. Потом – толчок крови, пальцы немеют, а сердце буквально заполняет стуком всё тело. И… Он испытывает это. Самое странное наслаждение из всех, когда-либо бывших. Наслаждение от смерти.***

Проснувшись, Дино обнаруживает неприятный холод, будто он в постели один. Быстро вскакивает и оборачивается: Хибари лежит навзничь, левая рука прижата к сердцу, рот открыт в хрипе, а глаза смотрят впереди себя невидящим взглядом. Каваллоне чувствует, как по вискам ударяет боль, падает на пол и кричит. Дико, жутко, нечеловечески. Ему страшно, он хочет убежать, но не может даже подняться, и первый порыв позорно скрыться тает в боли. Крик переходит в плач, он задыхается и давится слезами, и бьёт кулаком по полу. Сердце ноет, и он внезапно понимает, что совсем близок такой же конец – от разрыва сердца. Пытается успокоиться, но не может. Кто-то выбивает дверь, оттаскивает его от кровати, а он вырывается и размахивает руками.

- Дино! – орёт он собственное имя и жмурится от яркого света ламп в коридоре, куда его вывели. – Дино! Дино! – он бросается к окну, и локтём выбивает стекло. Потом берёт осколок и секунду раздумывает, что же делать. Выбросить, провести тонкую линию по венам на руке или перерезать всех тут нахрен? Он сомневается ещё полсекунды и выбрасывает осколок. А потом, пока его ещё не связали по рукам и ногам, становится на подоконник.

- Остановить. – Слышит он приказ Занзаса, который появляется из-за угла. К Каваллоне бросаются сразу несколько человек, и, прежде, чем он успевает сделать шаг за окно, они кидают его на пол. – В психушку. – Бывший босс Варии уходит, оставляя тишину, нарушаемую лишь тихими всхлипами: - Дино! Дино!..