дорогу осилит идущий (1/1)

К счастью, они сумели добраться до места назначения благополучно, и апатия князя даже поспособствовала этому — у него не было поводов к переживаниям, из-за этого не было и припадков. Ко всему он был абсолютно равнодушен, так, словно лимит на эмоции и ощущения у него был окончательно исчерпан... Лишь на улицах деревушки, где он когда-то жил и лечился, нечто новое заиграло в его взгляде, и он с чувством шепнул тогда Парфёну искреннее ?я теперь вспомнил?. Рогожину этого было достаточно, и он наконец-то убедился в том, что всё правильно. Они поселились в уютном домике — там Шнейдер организовал всё для комфорта своего пациента и его друга. Князь был рад видеть своего доктора и, по совместительству, давнего приятеля — он слишком многим был обязан ему. Лев Николаевич даже почти выдавил из себя счастливую улыбку при встрече с ним; Шнейдер не мог не оценить этого: он уже тогда отметил стремление князя к выздоровлению и похвалил его за это. Затем князь был приглашён на беседу — Шнейдер намеревался разузнать всё о состоянии его здоровья, чтобы с завтрашнего дня уже приступить к интенсивному лечению. Парфён решил оставить врача со своим пациентом наедине. Подумав, что было бы приятно постоять на улице, он направился к выходу из домика; в дверях ему посчастливилось уловить неравнодушный взгляд князя, безмолвное ?куда ты, не оставляй меня одного, не уходи, я волнуюсь?. — Всё в порядке, я буду прямо за этой дверью. Просто хочу немного подышать горным воздухом, мне всё его мало, — бросил Парфён перед тем, как скрыться на улице. Один только взгляд князя, полный участия, принёс ему огромное облегчение. Лев Николаевич наконец начинал проявлять хоть какие-то чувства, и это было настоящим успехом. Рогожин вышел и устало опустился на ступень у порога. Он чувствовал себя слабым и измученным с дороги — путешествие всё-таки оказалось нелегкой авантюрой... Только сейчас Парфёну удалось немного передохнуть и разглядеть наконец вид, от которого у него защемило в груди. Аккуратные маленькие домики усыпали зелёную поляну, в отдалении от самого крайнего из них блестела гладь небольшого озера; всё это обрамлялось деревьями изумительного оранжевого цвета, а выше... Выше сияли холодные и далекие вершины гор. От великолепия кружилась голова — вся природа дышала духом свободы, вся она была понятной, простой. Всё окружение как бы намекало на непременное счастье, и Парфён верил всему — и горным вершинам, и небосклону, и бескрайним лесам... Расчувствовавшись необычайно, он оторвал себя от созерцания и вернулся в дом — будет ещё время для наслаждения красотами, непременно будет. В дверях он столкнулся с уже уходящим Шнейдером, и тот шепнул ему, что князь совсем не так плох и что в норму он сумеет прийти довольно быстро, было бы желание. Парфён сердечно поблагодарил его, и доктор удалился. Князь одиноко и как-то нелепо сидел на диванчике в углу гостиной; его правая нога тряслась, выдавая его волнение. Рогожин не знал, как себя вести и что говорить... Подумав, он подошёл к дивану и сел на довольно большом расстоянии от князя. В воздухе повисла неловкость. Вдруг князь дернулся со своего места и одним резким движением пододвинулся к Парфёну, затем обхватил пальцами его руку, как бы повисая на ней, и уткнулся лбом в его предплечье. Рогожину стало трудно дышать. — Небось устал совсем, мой милый князь? — тихо выдавил из себя Парфён, разрываясь от внутренней нежности. Князь прижался к нему теснее:— Спасибо, — шептал он страстно, — спасибо, что привёз меня сюда... Я теперь верю, что буду счастлив. Я обязательно буду, обещаю тебе! Но... будешь ли ты?.. Здесь? Со мной?.. Рогожин повернулся к князю и притянул его ближе к себе, заключая в бережные объятия. Лев Николаевич устало расположил голову на его плече и впервые за последнее время почувствовал спокойствие...— Я уже счастлив. Здесь. С тобой, — Парфён ласково гладил князя по спине, — Подле тебя я всегда был счастлив. Мне ведь многого не надо, Лев Николаевич, у меня в жизни одна забота — чтоб ты здоров был. И ты будешь обязательно, а я... Я ведь излечился уже. Ты меня излечил добротой своей, любовью своей... Теперь и я, кажется, сумею попробовать... — он мягко отодвинул князя от себя, аккуратно обхватил его бледное лицо своими руками и заглянул ему в глаза, — Позволишь?Князь улыбнулся — уже по-настоящему и уже не прилагая огромных внутренних усилий для этого — и, совсем немного смущаясь, потянулся к Парфёну за поцелуем.