Часть 5 (1/1)

Каменные ступени уходят глубоко вниз и теряются в темноте. Алёша освещает путь, пытаясь не обращать внимания на прыгающие тени.Они стараются спускаться осторожно, не производить лишнего шума, поэтому продвигаются достаточно неспешно. На одной из ступеней Иван замечает тёмные пятна и просит брата поднести свечу поближе. Алёша невольно вздрагивает, когда на сером камне обнаруживаются капли красной, ещё не просохшей жидкости.—?На брусничное варенье, которым нас за обедом потчевали, не очень похоже,?— натянуто улыбается Иван. Говорит он шёпотом, и от этого мурашки бегут по телу.Пламя свечи выхватывает из мрака статую в человеческий рост, на миг ослепляющую их ярким металлическим блеском. Литая вакханка, запрокинув голову, застыла в беззвучном порыве то ли смеха, то ли страсти. Бронзовые бёдра и плечи целомудренно прикрыты наброшенным сверху белым покрывалом, явно не являющимся частью композиции.—?Интересный выбор декораций для семейного гнёздышка,?— Иван на секунду заглядывает под край покрывала, затем продолжает путь. Вакханка провожает его томным обещающим взглядом из-под тяжёлых полуприкрытых век.Алёша замирает. Ему кажется, что уголки губ спутницы бога вина растягиваются шире, а улыбка перерастает в злобный оскал. Вытянутая девичья рука словно обретает силу и с каждым мгновением всё более и более угрожающе нависает над ними. ?Полно, да уж не сплю ли я???— спохватывается он. И точно?— как будто вот-вот проснётся. Откроет глаза?— расплывчатый туман в голове сменится трезвой ясностью, Алёша окажется дома, жена будет привычно шутливо жаловаться на кухарку. Митенька приедет радостный, совсем не изменившийся, а Иван будет весело рассказывать про то, что в славном городе Петербурге совсем вымирает преступность: Павлу Владимировичу с Виктором остаётся расследовать дела не важнее кошеля, срезанного на ярмарке у приезжего простофили. ?Как же приятно?,?— думает Алёша, ласково оглядывая пузатый медный самовар, таящий в себе духовитый крепко заваренный чай. Хорошенький светловолосый мальчик подбегает к нему и по-детски наивно жалуется на задание в гимназии. ?Папенька, не пойму я эту латынь, в толк никак не возьму?. Алёша смотрит на него и понимает в тот же час, что это и в самом деле его сын Феденька, названный в честь покойного деда. Лиза с материнской заботой пытается поправить тому воротничок, но мальчик ловко уворачивается и выжидающе глядит на отца, поблескивая тёмными глазками. ?Ну пойдём, хитрец, только не надейся, что в этот раз я всё за тебя сделаю??— смеётся Алёша. Поднимается из-за стола. Следует за силуэтом сына, который мигом скрывается в коридоре.Останавливает его резкий грубый рывок назад. Алёша думает, что, должно быть, зацепился полой одежды за гвоздь и нетерпеливо пробует пройти вперёд ещё раз, но крепкая хватка никак не пускает.—?Очнись, да очнись же ты,?— слышит он знакомый голос.—?Иван? Ты же уехал с полчаса назад к Сашеньке, для чего воротился? —?непонимающе спрашивает Алёша. Затем обнаруживает, что находится в кромешной тьме, а удерживает на месте его никакой не гвоздь, а брат, причём с видимым усилием. Тот сперва ослабляет хватку, затем совсем разжимает руки.—?Тысячу раз уже пожалел, что из постели тебя вытащил. Насилу сдержал. Хорошо, что ты свечку уронил?— я на шум оглянулся, а ты уже ногу занёс над пустотой, словно шагнуть в неё собирался. Лестница-то высокая, ноги вполне можно переломать.Иван приседает, заново зажигает свечу и с немым вопросом глядит на него.—?Померещилось кое-что. Пойдём скорее,?— пересохшим ртом отзывается Алёша. Оглядывается на вакханку. У той невинно-радостное выражение лица, словно у девочки, распаковывающей подаренную куклу, которая до этого была выставлена в витрине магазина и изучена вожделеющим детским взором вдоль и поперёк, до последней ленточки на чепчике.Он торопливо сбегает вниз, почти не разбирая дороги, пока не оказывается на ровной земляной площадке. Пахнет сыростью и плесенью. Подоспевший Иван со свечой обходит небольшое пространство, изучает бочки, прячущиеся под лестницей, после чего разворачивается к высокой, разбухшей от влажности и не до конца прикрытой деревянной двери. Заглядывает внутрь. Передаёт свечу Алёше, вынимает из кармана револьвер и взводит курок. Затем резко распахивает дверь.Взгляду Алёши открывается обширное помещение, в котором царит пронизывающий холод. Полки на стенах заставлены банками. Поначалу ему кажется, что это варенья, соленья и прочие заготовленные на зиму припасы. Пока из одного стеклянного сосуда на него в ответ не смотрит плавающий в мутной жидкости глаз. Вздрогнув, Алёша переводит взгляд прямо перед собой, но и там перед ним предстаёт не лучшее зрелище. Цепочка красных капель на полу обрывается у стола, перед которым стоит чёрная косматая фигура без лица.—?Николай Петрович, бросьте нож,?— кричит Иван, направив на ужасное видение револьвер. С облегчением Алёша понимает, что это хозяин, просто тот повёрнут к ним спиной и закутан в огромную медвежью шубу.Седоусый советник в недоумении разворачивается и роняет на пол окровавленный нож. Поднимает руки.—?А, мои нежданные гости,?— приглядевшись, радостно говорит он. —?Иван Фёдорович, раз уж вы не спите, хотелось бы узнать ваше мнение.Он сдвигается в сторону, освобождая им обзор. На столе на специальной подставке красуется здоровенный щетинистый кабан, злющий, как живой. Загнутые клыки, кажется, так и готовы вонзиться в плоть любопытного смельчака, который рискнёт подойти поближе.—?Не могу решить, глаза лучше немецкого стекла вставить или венецианского. Блеск передать али глубину? —?любовно косится на своё творение Мамилов.Иван опускает револьвер. Более внимательно оглядывает обстановку. Потом неожиданно разражается почти безумным, неудержимым хохотом.—?Так вы здесь чучела набиваете?! А я-то себя пинкертоном вообразил, Огюстом Дюпеном, верите ли, Николай Петрович, за убийства вас в острог готов был упечь. Ещё и брата с панталыку сбил, а ведь вы ему сразу приглянулись, он в людях хорошее чувствует.—?С чего же вы тогда такой нелестный вывод обо мне сделали? —?чуть заметно хмурится Мамилов.—?Из окна видел, как слуги в дом что-то завёрнутое волокли. Кровь на ступенях, опять же.Статский советник подходит к широкому люку в полу и с усилием откидывает крышку. Холод в помещении усиливается.—?Оленя подстрелили, да так удачно, прямо в глаз. На ледник перенесли, чтоб не попортился, пока я занят. С кабаном уже почти закончил, скоро и с тем разберусь. Естественнонаучный музей попросил как раз самца с рогами прислать.Иван, заглянув в люк, уважительно отзывается:—?Хорош зверь. Пудов двенадцать на глазок.—?Около того,?— кивает Мамилов. —?Готовое чучело меньше будет весить, конечно. Мне тут немец приезжий сконструировал машину-домкрат с каталкой, чтобы сам мог животных поднимать и возить, но чаще всего слуг зову, кто не спит. Сегодня Фёдор и Евсей с сынком Мишкой помогали. А вот Агафью не стал будить, чтобы кровь замыла, с утра решил.—?Сами-то почему не спите? —?уже совсем спокойно спрашивает Иван.Николай Петрович вздыхает. Тяжело опускается на стул.—?Старый стал, вечером почивать тянет рано, а к середине ночи сна ни в одном глазу. Доктор всё на возраст списывает. Вот и завёл себе причуду, hobby, как англичане говорят. Сначала просто охотничьи трофеи выделывал, головы и шкуры, затем до полноценного таксидермиста доучился. Думал?— женюсь, станет легче, спать буду сном младенца. К Машенькиному приезду приказал всё со стен снять, чтобы не пугать. Да только всё равно она меня боится, когда остаёмся наедине, в уголок забивается и дичится. И я уже забыл, какие слова женщинам говорить надо, как в любви своей убеждать, слишком долго бобылём жил. Вот и вернулся вновь к полуночничеству.—?Так расскажите ей, она ведь вас страшится, потому что не знает. Для неё ваши ночные исчезновения подозрительны и пугающи,?— вырывается у Алёши.—?Мясником ведь сочтёт, не поймёт,?— горько проговаривает Мамилов. Обводит рукой банки. —?Да ведь Маша если сюда хоть одной ножкой ступит, немедленно чувств лишится. Как я ей могу объяснить, что храню органы и кости животных для образцов, чтобы затем глаза и металлические каркасы заказывать по образу и подобию настоящих? Слуги у меня не из болтливых, так и то просочился слух, что нечестивые богопротивные ритуалы здесь провожу, в деревне языками чешут. А я и не знаю, что лучше?— позволить им так считать или дать знать, что барин, как последний сапожник, собственноручно кожи выделывает.—?Всё равно,?— упорствует Алёша. —?Между мужем и женой не должно быть секретов. Поделитесь всем, что на душе,?— и ей, и вам станет легче.Иван как будто кое о чём вспоминает и мрачнеет.—?Николай Петрович, вы уж извините нас за такое поведение, но должны признаться, что мы с моим братом не просто погостить на свежем воздухе приехали. Привела нас сюда записка, найденная рядом с телом жестоко убитой молодой женщины. Говорилось в ней: ?Что просили, то исполнил. С совершенным почтением, Н. П. Мамилов?. Вот и решил я для своего друга из полицейского управления эту ниточку проверить. Хотя сейчас, готов поклясться, объяснение у вас найдётся из самых простых и логичных.Хозяин задумывается.—?Да ведь я такие записки с каждым заказом отсылаю. Сейчас посмотрю.Он открывает кожаный гроссбух, страницы которого пестрят размашистыми записями. Иван с Алёшей подходят ближе.—?Глядите, вот, к примеру, последняя запись. ?Самецъ оленя благороднаго, сир?чь Cervus elaphus, для музея въ Екатеринбурге. Обещано включен?е въ списокъ благод?телей?. Деньги мне особо ни к чему, так что я либо даром жертвую для пользы научного дела, либо если для частного лица, то меняемся на экспонат, способный пополнить мою коллекцию.Иван просматривает желтоватые листы.—?А вот это что? —?его палец упирается в строчку ?Чучело составное гада морскаго съ крылами и когтями?.—?Ах да,?— оживляется Мамилов. —?Прелюбопытнейший запрос. Несколько месяцев работал. Склеивать пришлось тело и конечности ящериц так, чтобы существо стоймя оказалось, крылья летучей мыши и голову осьминога. С осьминогом больше всего возни было?— попробуй-ка просуши его так, чтобы не сгнил и в то же время не слишком съёжился. Лаком щупальца покрыл, заблестели как живые, будто слизью измазанные. Довольно устрашающее впечатление на меня произвела эта штуковина, честно говоря, рад был, когда отослал.—?А кто же и зачем попросил такого левиафана сотворить? —?тихо интересуется Иван. Алёша видит, как в глазах брата вновь загораются погасшие было азартные огоньки.—?Вот в том-то и дело, что секретность полнейшая. Поймал меня в присутственном месте молодой человек за рукав, отвёл в уголок, я уж хотел возмутиться, а он шепчет: ?Коллекцию свою хотите пополнить, Николай Петрович??. Заинтересовал он меня, поехали на обед вместе. Откушали в ресторации, и рассказал он мне, что действует в интересах известного иностранного путешественника-аристократа, желающего остаться в анонимности. Лорд сей якобы доплыл в составе экспедиции до Гренландии, где обнаружил племя эскимосов, поклоняющееся доселе невиданному божеству. Другие племена, что примечательно, держались от них в стороне и даже торговлю не вели. За деревянную грубо исполненную статуэтку и лист с подробным описанием культа попросили меня сотворить вот такое чучело, по возможности близкое к рисунку, обязательно целиком из частей живых существ. Единственное, что искусственным пришлось сделать?— глаза из двух гранатовых камней чистой воды, их мне тоже прислали. Я, хоть инуитские мифы и изучал, о таком ещё не слышал, так что наживку заглотил как миленький. Хотя все учёные мужи, кому я после описание высылал, в один голос говорили, что меня, скорее всего, обманули, и такого божества даже отдалённо нет ни в одной из когда-либо описанных культур. Что характерно, навестивший меня знаток древностей затруднился определить происхождение статуэтки. Лишь сказал, что изготовлена она не очень давно, в последние пару десятилетий, так что вполне может быть подделкой. Сделана из тундрового дерева, которое что в Гренландии, что у нас можно встретить. В общем, полная неразбериха.—?Фамилию молодого человека помните или адрес, куда отсылали?—?Борисов, кажется. Адрес поищу, записан был. Где-то около Васильевского, наёмная квартира.—?Уж не наш ли самоубившийся студент Борисов? —?резко поворачивается к брату Иван.Алёша только стучит зубами. Давно потерявший нить разговора, он сейчас больше всего на свете мечтает вернуться наверх. Плохо протопленная комната кажется райским уголком по сравнению с ледяным подвалом.—?Что же это, совсем я вас заморозил, Алексей Фёдорович,?— спохватывается хозяин. —?Гостеприимец из меня, как видите, тоже неважный. Сам тут в шубе хожу, а вы едва одеты. Пойдёмте наверх, согреемся, да я как раз в кабинет зайду. Бумаги просмотрю. Статуэтку, если хотите, покажу, вчера-то я её не доставал, в дальнем ящике припрятана.—?Очень хотим,?— отвечает за двоих Иван.Блаженное тепло окутывает Алёшу, как только они поднимаются в коридор. Подумать только, что раньше он мысленно жаловался на здешний холод; теперь, когда по окоченевшим рукам и ногам весело разливается кровь, ему становится даже жарко. Николай Петрович затапливает камин в кабинете, оставляет гостей греться, а сам выходит в комнату со своей коллекцией.—?Дурак, какой же я дурак, он ведь мне про охоту все уши прожужжал, мог бы и догадаться. Револьвер ещё прихватил, тьфу,?— недовольно бурчит Иван.—?Мы ведь нашли связь, так что всё не напрасно,?— зевает Алёша. Теперь, когда он совсем перестал зябнуть, сон наваливается на него с новой силой. Голова неудержимо клонится книзу.Он откидывается на диване и сквозь полуприкрытые веки наблюдает за тем, как Иван горячо обсуждает с вернувшимся хозяином содержимое принесённого листа.—?In his house at?R'lyeh?dead C'thulhu waits dreaming… Так, значит… в доме своём в Р’льехе мёртвый Ктулху спит и ждёт пробуждения. Примерно так. И где же находится этот Р’льех?—?Вот здесь лордом подписано, что предположительно на дне Pacific ocean, то бишь Тихого океана.—?Бессмыслица какая-то.—?Совершеннейшая бессмыслица.—?Николай Петрович, я понимаю, что мы и так злоупотребили вашим гостеприимством,?— вкрадчиво начинает Иван. —?Но если бы вы согласились нам статуэтку и текст передать на время, чтобы мы в Петербурге с ними поработали, то заслужили бы мою величайшую благодарность. Расписку вам написать могу, залог любой оставлю. Понимаете, людей ведь там убивают. Предположительно в целях поклонения этому самому божеству.Мамилов долго молчит.—?А, забирайте и без расписки, Иван Фёдорович,?— машет он рукой. —?Всё равно я экспонаты сии даже выставить не могу нормально, только взгляну?— и сразу мороз по коже. Кажется мне даже, что с тех пор, как эту статуэтку заполучил, спать ещё хуже стал, причём не только я, но и Машенька. Избавьте старика от причины для глупых суеверий.Алёша, не в силах бороться с вялостью, окончательно закрывает глаза.***—?Проснись и пой, засоня,?— звонко звучит голос Lise.Алёша неожиданно обнаруживает себя в постели, правда, одетым, что доказывает реальность ночного путешествия в подвал.Лиза притворно путается в пышной юбке и падает к нему на край кровати.—?Уже вечереет, а ты всё не выспишься никак. Тут такие новости, не вытерпела, разбудила тебя.—?Какие же? —?интересуется Алёша, притягивая её поближе к себе.—?В жизни не поверишь. У Marie и её пожилого мужа начался медовый месяц. Настоящий. Друг от друга отойти теперь не могут,?— округляет она глаза.Переодевшись, приведя себя в порядок и выйдя в коридор, Алёша убеждается в правоте жены. Нежный голос Маши неожиданно громко разносится по комнатам. Она отдаёт приказания слугам.—?Как это не помните, что здесь висело? —?топает она ножкой. —?Вот же, смотрите, по какой форме тканевые обои от солнца выгорели. Значит, голова винторогого козла тут была.Слуги послушно выносят снизу всё новые и новые чучела и охотничьи трофеи. Николай Петрович с улыбкой приобнимает её за стан. Распалённая перестановкой Машенька чудо как хороша, и даже хозяин на её фоне кажется помолодевшим.—?Дурашка ты, Николя, нужно было сразу мне сказать о своём увлечении,?— ласково говорит она мужу за ужином. —?У меня дед охотником был, всё детство меня стрелять учил. Лиза вон тоже припомнит, наверное, как мы с ней совсем девочками диких уток и куропаток потрошили. Знаешь, чего только у них в желудках не попадается. Камушки, шишки, монетки. Поварёнок мне сказал раз, что в зобе у куры алмаз нашёл. Пошутил, наверное, но я всерьёз тогда решила охоту на куриц устроить, пока бабушка в угол не поставила.Лизанька неопределённо хмыкает.—?А чучела?— вообще искусство. Скульптор может что угодно слепить, а у тебя всего один шанс шкуру натянуть так, чтобы не попортить. Да чтобы оно не развалилось через пару лет,?— продолжает Маша.—?Следующее сделаю на твой вкус, какое захочешь,?— обещает жене Мамилов, пребывающий в полном восторге.Она задумывается и хлопает в ладоши.—?Медведя хочу. Чтобы огромный, злой, косматый, с когтями и клыками. У дверей пусть серебряное блюдо держит, где гости визитки будут оставлять. То-то потеха будет, как в первый раз кто приедет да напугается.—?Будет тебе медведь,?— смеётся статский советник.—?И малыш с детства пусть привыкает, чтобы бесстрашным вырос. Мальчик будет, я чувствую,?— мечтательно говорит Marie.Лиза, с улыбкой глядящая на неё, находит под столом руку Алёши и крепко сжимает.