Часть 6 (1/1)

Холмы холодны. Даже когда сверху их нагревает солнце. Джим давно не посещал внутренние холмы своего королевства и забыл, насколько там солнечно перед Самайном. Солнце лилось отовсюду, падало слепящим светом и резало его глаза стрелами, резало так, что Джим ушел в тень собирать упавшие листья. В первую очередь его интересовал дуб, дверей страж крепкий. Джим посмотрел вперед и увидел оброненные ветром ветки дуба с золотистыми листьями. Джим посмотрел назад и увидел золотые листья березы. Дуб и береза, они повенчаны листьями и озарены солнечным светом — как красива и величественна эта картина!Джим нашел всего два березовых листочка, а на дубовой ветке погадал: любит ли его бывший король или не любит. Конечно, не любит. Получилось восемь дубовых листьев. Во-семь. О-сень. Он аккуратно положил ветку обратно под дуб и расположился рядом, на траве. Ему захотелось разложить чудесные осенние листья против часовой стрелки. Там, снаружи, на город надвигался вечерний мрак, однако фальшивый свет и зажженные людьми тыквы-джеки давали неплохое освещение, которое, впрочем, едва ли могло сравниться с солнечным.Солнечные лучи в лесу Джима прорывались через ветви дуба, березы, клена, рябины и боярышника, ножами пропарывали бреши и скрещивались между собой как сабли. Одинокий нежный клевер робко выглядывал из травы, и Джим приветливо улыбнулся ему. Шиповник снова расцвел, хотя Джим его об этом не просил. Растения как всегда жили своей жизнью внутри холмов. Где же, где же мистер Холмс, почему он не идет? По расчетам Джима он уже должен показаться. И правда — он стоит у входа, но не решается войти. Проверяет зонтом, нет ли на его пути бомбы, удивляется, почему перед ним не расстелили красную дорожку. Ему должно быть хорошо видно, что часть вечернего парка залита ослепительным солнечным светом. Быть может, мистер Холмс что-то заподозрит и не рискнет вступить в парадную залу Холма. О, мистер Холмс слишком умен, чтобы понять, что в обыкновенном лондонском парке сейчас происходит что-то несовместимое с октябрьской погодой и временем суток. Но он и представить себе не может, где окажется, если неблагоразумно шагнет вперед. Впрочем, он сам этого хотел. Как он неосторожен в желаниях! Джим с интересом наблюдает, как очаровательный мистер Холмс напряженно вглядывается во тьму. Может быть, стоит помахать ему рукой? Джим помахал. Этого оказалось достаточно для того, чтобы мистер Холмс шагнул в ловушку. Удивительно. Он, должно быть, думает, что вертолет, оставленный им вне поля зрения Джима, но о котором Джиму, разумеется, известно, прилетит, если что-то пойдет не так? Он, должно быть, думает, что по своему велению и хотению может забрать Джима с собой и надеть на его руки отвратительные железки? Как бы не так! Джим, как и все фэйри, раздражается при виде железа и старается избегать прикасаться к нему по возможности. Джим втягивает в легкие как можно больше воздуха — нет, Майкрофт не взял с собой железа. Он даже свой любимый мобильник оставил в вертолете. Значит, железо только в зонтике.— Оставьте зонтик у входа, пожалуйста, — Майкрофту кажется, что Джим прокричал эти слова, но на самом деле Джим произнес их едва ли не шепотом.Майкрофт выпускает опору из рук, прислоняет к ограде и заходит в парк. Очень умно — он оставил себе путь отхода, но Джим сомневается, что он понимает сакральный смысл этого действия. Тем временем Майкрофт подходит к Джиму ближе; он ничем не выдает своего удивления при виде картины жаркого летнего дня, такого жаркого, что даже пальто из шерсти не может согреть. Он поднимает воротник, чтобы защититься от ледяных солнечных лучей, и нервно поправляет шарф.Джим улыбается ему холодно, под стать собственной сути:— О, мистер Майкрофт Холмс, вы все-таки прилетели. Я думал, вы предпочтете бал в Саду пыток на Холлоувэй Роуд. Я прочитал вашу СМС-поэму о любви и был так тронут, что решил… удовлетворить ваше прошение об экскурсии.Майкрофт без интереса разглядывает композицию из листьев и сухо замечает: — Вы получили все мои сообщения, но не удосужились ответить ни на одно из них.— Если бы я не удосужился ответить, мы бы с вами не встретились. Давайте немного прогуляемся, и я покажу вам мой любимый дуб.Майкрофт не говорит во время прогулки ничего нового. Он хочет попасть в Холмы, он уверен, что там народ Джима спрятал его брата много лет назад. Майкрофт исправно заботился о подменыше, но считает, что именно в этот Самайн пришло время поменяться обратно.— Почему вы считаете, что ваш брат — подменыш фэйри? — Джим старается не расхохотаться. Смеяться над фэйри, потерявшим память, Благой Двор считает неприемлемым.— Он мне чужой. И тут речь не о родственных чувствах. Я просто знаю.?Ну еще бы, — думает Джим. — Но ты знаешь в другом направлении, Мервин. Ты разучился смотреть в обе стороны. Как же ты жалок в своем стремлении казаться человеком?.— Так вы поможете мне, Джеймс? Я мог бы что-то сделать для вас…Он не знает, что предложить Джиму. А Джим знает, что попросить. Ему тоже надоело ждать, когда Мервин вспомнит. Сложно жить одновременно в безвременье фэйри и помнить о человеческом измерении времени. Но пока Мервин не вспомнил, Джим не имеет права так его называть.— Мы уже внутри Холмов, Мер… Майкрофт. И когда я вас попрошу, сделайте то, что я вас попрошу, хорошо?— Если сочту, что мне это не повредит.Майкрофт так осторожен в обещаниях. Майкрофт так осторожен в подборе слов.— Мы уже внутри? То есть это холодное солнце и яркая зелень — это иной мир?— Да. А вот это мой любимый дуб. Дорогой Дуб, позволь представить тебе мистера Майкрофта Холмса.Майкрофт оглядывается по сторонам и видит бесконечный лес, освещенный солнцем. Он не знает, что ему делать — радоваться тому, что он попал куда хотел, или огорчаться из-за того, что он не знает, где здесь искать настоящего Шерлока. Он напускает на себя равнодушный вид и оглядывается на Джима. Джим не обращает на него внимания: он всматривается в карманное зеркало и что-то тихо напевает себе под нос.Тум-тум-тум.Джим замечает настороженный взгляд Майкрофта и убирает зеркало в карман пальто. — Вы придумали себе интересный образ на Хэллоуин, — говорит Майкрофт. — Длинные волосы вам к лицу. И грим хорошо наложен, черты лица словно удлинились, вы действительно напоминаете эльфа, или сида, или как это у вас называется. Но в сочетании с обычной одеждой это выглядит дико. Нужно было выбрать черный балахон, что-то такое. Или красно-зеленую одежду. Или золото с серебром.Джим не выдерживает, и смех резко прорывается из него наружу как солнечные лучи сквозь листву. Майкрофт терпеливо ждет, а в глазах его плещется ярость — невероятно красивое зрелище.— Это не ?образ на Хэллоуин?, я всегда так выгляжу дома. Вы не проголодались? Может быть, сыру? Орехов? Ягод?Все это ждет Майкрофта под любимым дубом Джима. Это и многое другое, в том числе чай и любимые Майкрофтом тосты. Майкрофт считает до семи и понимает, что не чувствовал голода ровно до этого момента. Сейчас он безумно, нечеловечески голоден и благодарен Джиму за заботу. Он ошибался: не все фэйри только играют с людьми, с некоторыми фэйри можно иметь дела. Майкрофт протягивает руку к рябиновой ягоде, но прежде чем положить в рот, оглядывается, смотрит Джиму прямо в бездонные глаза и видит там плохо скрываемое торжество.Нельзя. Есть. В гостях. У фэйри.— Спасибо, нет, — твердо произносит Майкрофт. И Холмы расступаются перед ним.