1 часть (1/1)

В ту ночь на аэродроме Эребуни не было какого бы то ни было необычного оживления. Дислоцированные там подразделения российских ВВС за двое суток до этого были приведены в степень боевой готовности "Военная опасность", несколько звеньев истребителей, формирования инженерно-авиационной и инженерно-аэродромной служб, радиотехнического обеспечения были переведены на оперативные аэродромы. Обыкновенная холодная августовская ночь и такое же обыкновенное спокойствие гор вокруг нарушались лишь шумом работающих турбовинтовых моторов военно-транспортного Ан-26 с узнаваемыми опознавательными знаками, готового в любой момент выйти на полосу и оторваться от земли. Иллюминация на аэродроме и в окрестностях практически полностью отсутствовала, освещались лишь контрольно-следовая полоса и запретная зона на протяжении ограждения объекта, и даже маяки на взлетно-посадочной полосе не заглушали свечения бездонного звёздного неба. Дежурная пара МиГов сегодня пряталась во тьме грузных капониров вблизи полосы, поэтому компанию транспортнику на всём лётном поле составляла лишь пара машин аэродромного обслуживания. Пассажиров в Ан-26 сегодня было не так уж много. Во мраке транспортного отсека на лице каждого из них читались страшная усталость и желание забыть последние несколько месяцев собственной жизни. Любому стороннему наблюдателю при первом же взгляде было бы ясно: эти люди, несмотря на свои гражданские костюмы, достаточно давно не имеют прямого отношения к гражданской жизни.Самый молодой из них, с виду года тридцать два, на деле - двадцать пять, облокотившись на колени и сложив руки на стоявший между ног массивный баул, задумчиво смотрел "сквозь" закрывающуюся рампу самолёта. Три года назад он, выпускник гражданского вуза и Учебного военного центра при нём, распределённый по квоте Министерства обороны командиром взвода обслуживания вооружения и техники в мотострелковую бригаду сокращённого состава, не мог предположить, что под конец контракта ему предложат отнюдь не в качестве туриста съездить в жаркую страну. "Пиджакам" всё-таки реже подобное предлагают, чем кадровикам. Когда он поступал на службу, выпусков из военно-учебных заведений не было уже несколько лет, и даже в соединении сокращённого состава многие должности мирного времени были вакантными. После 2012 года новое руководство Вооружённых Сил начало восстанавливать мобилизационные возможности Сухопутных войск, в том числе посредством воссоздания на основе баз хранения вооружения и техники частей и соединений сокращённого состава, и бригада, в которую попал новоиспечённый лейтенант, была одной из первых среди подобных. В сокращённых бригадах и полках часов командирской подготовки раз в шесть больше, чем в формированиях постоянной готовности, поэтому молодой офицер с лихвой восполнил недостающие военные знания, и по результатам оценки, данной командованием бригады, был рекомендован для командировки в Иран в качестве советника.Непосредственно в Исламской Республике же он оказался уже под самый конец войны. Буквально за несколько дней до того, как он с одной из последних групп российских советников пересёк ирано-армянскую границу, войска Коалиции, возглавляемой Соединёнными Штатами, вошли в сданный без боя Тегеран, который не могли взять полтора года. Советники не "учили иранцев воевать новыми способами и средствами", как в торжественной обстановке на огромном плацу Командно-штабной академии заявлял новоприбывшим офицерам три месяца назад Главный военный советник. Они в первую очередь сами учились у иранцев противостоять высокотехнологичному противнику, а уже во вторую - испробовали в боях новейшее вооружение, военную и специальную технику, положения руководящих документов. Научились ли? Он надеялся, что никогда об этом не узнает."Хотя, какая мне вообще, на хрен, разница? - пронеслось у него в голове. - Контракт заканчивается, мне ни за какие подвиги ?больше роты не дадут? и ?дальше фронта не пошлют?, потому что кадровики растут быстрее." Для него эта война была не воззданием долга своей Родине, не учебным полигоном, даже не карьерным трамплином. Сам смутно понимал, зачем поехал. Осознавал, что все их труды просто "сольют" ради каких-то моментных договорённостей, узконаправленной выгоды. Рампа, тем временем, закрылась, и командир экипажа объявил о готовности к взлёту. Да, эта чужая война для всех них официально закончилась. Лейтенант вставил в уши наушники, в которых крутилась известная старая песня группы "Альянс", сунул руки в карманы кожанки и закрыл глаза. Уже через несколько минут самолёт оторвался от полосы, а в головах его усталых пассажиров ожили воспоминания.***В тот день над северо-западной частью пустыни Кевир и объятой огнём иранской столицей лил дождь. Их бригада, опираясь на множество земляных валов высотой до трёх метров с глубокими рвами на обоих скатах, обороняла район размерами около 9 километров по фронту и до 5 - в глубину. Передний край обороны проходил всего в 30 километрах южнее Тегерана. Хоть и сформировали соединение всего две недели назад, оно успело потерять треть личного состава и почти половину техники от авиаударов Коалиции, пока в составе своей дивизии совершало марш на машинах от самого берега Каспия через горы. – Завидую тебе, Семён, – укрывшись иранской ветровлагозащитной курткой, расцветка которой походила на трёхцветный пустынный камуфляж Армии США старого образца, старший лейтенант Олег Краснов лежал на стенке рва и внимательно изучал местность перед фронтом, периодически осматривая некоторые её участки с помощью лазерного прибора разведки ЛПР-3. – Уже через неделю отдыхать поедешь, а нам здесь за тебя ещё месяц пыль жрать. Тебе не стыдно?– Мне не стыдно. Я всю командировку вместо того, чтобы сидеть в академии и учить местных механов, втухал за Ваньку-ротного, – лежавший в полутора метрах справа лейтенант Семён Сабля сложил в планшет заламинированный аэрофотоснимок и достал из чехла древний бинокль Б-8. – Стыдно должно быть тебе. – За что же?– Война закончится как раз в твою командировку. Ты тут и недели не просидишь после моего отъезда. – Сабля не отрывал взгляда от облаков пыли, поднимавшихся из-за барханов и дюн. – Серьёзно? – Краснов разговаривал в иронично-насмешливом тоне. Ему было скучно, и он пытался развлечься пустой болтовнёй. – Кто тебе такое сказал? Шахзад, что ли? Я помню его пламенные речи: "Через пару дней мы сбросим сионистских империалистов в залив!" Сабля по очевидным причинам промолчал. В трёх с половиной километрах впереди на фронте в несколько вёрст виднелись опорные пункты американцев, выпирающие над пустынной равниной рядами типовых габионов и танковыми башнями. Звуки канонады перебивались громом и вспышками молний, освещавшими оставленные иранские позиции, на которых закрепился противник, сгоревшие иранские и американские бронемашины в "нейтральной полосе".– Ты ведь слышал про офицерский заговор против аятоллы? – Краснов оторвался от ЛПР, сполз на дно рва, к свежевырытому водосборному каналу, и начал тыкать стилусом в мокрый экран электронного командирского планшета. – Сам ведь знаешь, куда делся прошлый комбриг. Половина старших и высших офицеров Корпуса стражей, в том числе командующий его флотом, давно жуют печеньки в Хузестане или в какой-нибудь Басре. Я уже об армии не говорю. Потому мы тут и работаем за Ванек-ротных. – Посмотри на "Оливку", они там две БМП на запасные позиции выкатили, – лейтенант снова проигнорировал рассуждения Краснова. Заросший скат дюны, обозначавшейся на кодированной карте, как "Оливка", был изрыт и заставлен сетчатыми габионами. Сама дюна находилась ближе других вражеских позиций к валам, занятым правофланговым батальоном бригады, при котором и числились советниками Краснов и Сабля. С неё американцы несколько дней вели беспокоящий огонь противотанковыми ракетами "Спайк" и "Тоу-2Б" по вкопанным на валах пулемётным башням СПМ-4, но вчера рой иранских малоразмерных дронов забросал "Оливку" кумулятивными и осколочными гранатами, после чего она замолчала. – Доложи Шахзаду, что ли. Твоя рота ближе.– Ладно, забей, нашему майору доложу, – раздосадованный Краснов, которому не удалось своими пространными разговорами разбавить обстановку, выключил ЛПР, забрал его батарею. Он начал крутить переключателями на своей радиостанции и готовился что-то говорить в тангенту. – Товарищ "Каток", это товарищ "Вишня", наблюдаю две коробки на "Оливке", решил подавить огнём приданного "Кактуса", прошу прислать комбата-корректировщика ко мне на КНП, чтобы прикрыть "чемоданом" смену "Кактусом" позиции. Готовность... 30 минут, я "Вишня", приём.Всех, в том числе Саблю и Краснова, тошнило от этого цирка с голливудскими шифровками в радиосети, но с этим никто не мог ничего поделать. Противник прослушивает любые переговоры по радио, на сторону Коалиции перебежало достаточно иранских переводчиков. "Кактус" в контексте шифровки - позывной командира миномётный роты, "чемодан" - сосредоточенный огонь артиллерии. – Привет, товарищ "Вишня", я "Каток", понял тебя, решение утверждаю. Доложи, сколько у тебя снарядов и патронов в укладке, приём. – буквально через полминуты на связи был майор Смирнов, советник командира их 118-го механизированного батальона. "Снаряды" в вопросе майора означали количество боевых машин в подразделении, "патроны" же – количество личного состава.– Я пошёл на КНП, Олег, – возник вдруг Сабля.Дождь становился сильнее. Усилилась и канонада.