Три (1/1)
В одной из своих вздорных психологических книг Ген утверждал, что то, в каком месте и состоянии человек находится в интересующий его момент времени, обуславливается его же бессознательным желанием. По сути, писал болтолог, мы всегда получаем от жизни то, чего хотим на самом деле. Вздор, решил бы Цукаса, если бы не оказался в вынужденной близости с Сенку. Он не отрицал теплые чувства к молодому ученому, и часто во время их редких бесед наедине, когда Сенку в привычной для него манере отшучивался, а Цукаса молчал, во взгляде темно-янтарных глаз читалась нежность. Первым, что ощутил Сенку после пробуждения, было мягкое щекочущее прикосновение к щеке. Он некоторое время лежал без движения, а после рискнул подняться и не преуспел в этом деле: тело отозвалось тянущей болью и отказалось подчиняться. Сенку неуклюже перевернулся на бок и уперся правой рукой о прохладный камень перед собой, с облегчением отметив, что больше не скован. Тяжелое и мягкое скользнуло с его плеч. Он обнаружил себя обнаженным, завернутым во что-то смутно знакомое, что его мозг пока что не мог распознать. Внутри груди больно жгло.Несмотря на полумрак, Сенку удалось рассмотреть аккуратно разложенную одежду, небольшие блестящие ручейки воды между камнями и неподвижную фигуру, расположившуюся у выхода из пещеры. Холодный свет обозначил контуры мышц плеча, и Сенку мог рассмотреть бледную ключицу под спадающими на грудь Цукасы темными прядями.Сенку сделал над собой усилие и с тихим шипением сквозь зубы – живот тоже отозвался болью, стоило поменять положение – развернулся к товарищу. Шкура льва (а именно в нее его завернули, сомнений в этом не было) теперь прикрывала до пояса, стало прохладно, и юноша поежился. Внутри стало тепло, но не от утихающей боли.Он хотел было позвать по имени и спросить если не про самочувствие, то о том, что случилось с ними и случилось ли на самом деле. Сенку запустил пальцы в теплую львиную гриву и улыбнулся. Чувствовал: Цукаса не спит, но не подает виду, а значит, есть возможность сделать первый ход и поблагода... - И давно ты планировал устроить со мной выступление нудистов? – он и сам, кажется, не осознавал, что за бред несет; горло жгло. - Хочешь простыть на холодном ветру, чтобы та журналистка кормила тебя горячим супом с ложечки?Обычно вместо ответа его награждали многозначительным взглядом, Сенку надеялся, что и в этот раз будет так же, что ему удастся отвлечь друга от мрачных мыслей, поскольку знал: если пережитый кошмар был наяву, то зерно сомнений пытались посадить для них обоих. Цукаса вздрогнул – это не осталось без внимания Сенку – и медленно повернул голову в его сторону. Освещения было недостаточно, чтобы увидеть его лицо. - Да. Хочу. Ты видишь меня насквозь, как и всегда.Конечно, он лукавил.Сенку опешил. Если его слова преследовали цель развеять неловкость ситуации, то реакция сильнейшего старшеклассника усугубила ее не столько ответом, сколько интонацией. Сенку ощутил, как стук сердца отдает в уши. Безэмоциональность Цукасы, кажется, снизила температуру между ними на несколько градусов. О причине оставалось догадываться, и, кажется, ответ был где-то рядом. - С таким отношением к здоровью до ее лона ты не дотянешь. – Сенку постарался напустить на себя злорадный вид, насколько это было возможно в его состоянии. – А у меня сейчас есть кое-что, что может помочь. Кое-что, что принадлежит тебе.Цукаса обалдело уставился на Сенку. Ощутив его растерянность, молодой ученый понял, что может раскрутить эту ниточку. - Подойди, я сам, как видишь, не особо в состоянии, иначе проявил бы самостоятельность. Ты еще не оставил мысли о своем мире? Хех, а ведь сейчас идеальная возможность для… - Сенку.Сенку прикусил язык. Он понял, что в стремлении отшутиться перегнул и что теперь рассчитывать на то, что Цукаса его послушает, не придется. Из упрямства и желания до последнего гнуть свое он с трудом поднялся на ноги, подхватил тяжелый плащ и решительно направился к выходу из пещеры. Снаружи слышался тихий шум дождя; капли стекали по внешней стене и образовывали ручьи, блеском похожие на глаза Цукасы. Сенку поравнялся с ним и без предупреждения обхватил руками так, чтобы покрыть обнаженные плечи, освещенные слабым светом, теплым мехом. - Он большой, видишь, мы оба поместились. Забей, - поспешил добавить он, ощутив, что Цукаса напрягся и собирается аккуратно отстраниться. – Просто забей. Никому не будет лучше, если кто-то из нас замерзнет. Я оценил твой жест и то… - тут он вспомнил чужое дыхание на своих губах и сильную ладонь на груди. – И все остальное. - Сенку…Сенку опустил голову на сильное плечо и улыбнулся – мех щекотал ухо. Устроиться рядом так, чтобы не провоцировать на грубость и не нарушить личное пространство сильнее допустимого. Тепло и спокойно. - То, что произошло… - Обсудим завтра, хорошо? Как видишь, я не особо соображаю. Все в порядке, - сказал он мягко перед тем, как закрыть глаза и задремать. – Я рад, что мы оба живы. Что ты жив.