Старец из Сибири (1/1)
В конце октября в Царское приехал дядя императора, Петр Николаевич. Сидя в кабинете и втягивая сигаретный дым пополам с коньяком, он рассуждал о Манифесте, Конституции и даровании народу прав и свобод. Как и Витте, великий князь считал, что это решение если не предотвратит революцию, то хотя бы отодвинет ее на несколько лет, чтобы страна успела подготовиться.—?Но все-таки я пришел поговорить не об этом,?— сказал Петр Николаевич, задумчиво поглаживая усы.Император подался вперед.—?Я слушаю.—?Я знаю, Ники, твою любовь к простому народу и твою… веру в незаурядные способности некоторых людей. Не скрою, до недавнего времени я считал это твоей блажью.Николай удивленно взглянул на дядюшку из-за дымовой завесы.—?Ты что-нибудь слышал о старце Григории? Очень жаль. Это удивительный человек!—?Старец? —?с любопытством переспросил император. Снова наполнил рюмки.—?Старец Григорий, из Сибири. Кажется, из Тобольской губернии. Удивительный человек! —?повторил Петр Николаевич и выпил. —?Несколько лет совершал паломничества к святым местам, пару лет назад приехал в Петербург.—?Что же в нем удивительного?Великий князь не спешил отвечать. Наконец, выдержав эффектную паузу, он заговорил:—?Ходят слухи, что он умеет исцелять. Я слышал, он спас истекающего кровью мальчика на сенокосе. Просто прикоснулся к нему и кровотечение остановилось.Николай замер. В этом дворце тоже есть истекающий кровью мальчик. Сколько тревоги он принес, когда падал, учась ходить! Сколько бессонных ночей провели они с Аликс в детской!—?Я бы хотел с ним познакомиться,?— дрогнувшим голосом сказал Николай.—?Я для этого и приехал. Старец тоже желает встретиться с тобой.—?Я приму его.* * *Первого ноября тысяча девятьсот пятого года Николай записал в своем дневнике: ?Познакомился с Божьим человеком Григорием из Тобольской губернии?.* * *Несмотря на конец самодержавия, первая русская революция все же терпела неудачи. Последние попытки террора подавлялись сильной рукой нового премьер-министра?— Петра Столыпина. Однако эсеры просто так не сдавались: премьеру пришлось расплатиться взрывом на Аптекарском острове, семьюдесятью погибшими и здоровьем детей.В ответ на покушение Столыпин создал военно-полевые суды и многие эсеры смогли похвалиться новым модным приобретением того года?— столыпинским галстуком.Годом позже революция захлебнулась.А император все реже появлялся в Зимнем дворце, отдавая предпочтение Царскому. Небольшие залы Александровского дворца казались ему куда уютнее и спокойнее холодных помпезных залов Зимнего. К тому же с каждым годом Аликс все больше замыкалась в себе.Николай понимал ее: природная стеснительность усугубилась чувством вины и постоянной тревогой за сына. Кроме того, Аликс стала болезненно религиозной. Молитвы и разговоры с многочисленными ?божьими людьми? стали ее отдушиной. Однако никто из них не мог сравниться с Григорием, тем самым старцем из Тобольской губернии.Высокий мужик, с густой черной бородой и пронзительным взглядом импонировал как Александре, так и Николаю. Император много раз отмечал, что в присутствии старца он ощущает уверенность и спокойствие, словно от него исходит неведомая сила. Подкупала и простота в обращении: Николай был для старца Папой, Аликс?— Мамой, а дети?— Маленькими.Неграмотный Григорий сыпал цитатами из Священного Писания и по-своему их объяснял. Он говорил, что греха не стоит бояться, что ему дарована способность брать на себя чужие грехи и замаливать их перед Богом.Нравился старец и Алексею. Трехлетний наследник любил слушать волшебные сказки или рассказы о путешествиях к святым местам. Когда Григорий брал ребенка на руки, Николай не боялся?— отчего-то он твердо знал, что этот человек не причинит Алеше вреда.Николай очень переживал за сына. Он любил этого мальчика?— любил это не по годам серьезное лицо, мягкие каштановые кудри, звук его шагов в коридорах дворца, его проказы и шалости. Любил и страшился потерять. Каждый порез или ушиб отзывались в Николае почти физической болью. В очередной раз сидя у кроватки больного сына, Николай чувствовал себя прежде всего отцом, и только потом?— императором огромной страны.Ради безопасности наследника Николаю пришлось приставить к нему двух ?дядек? со ?Штандарта?: матроса Нагорного и боцмана Деревенько. Они контролировали каждый шаг мальчика, но все равно не всегда могли уберечь от беды.В тот осенний вечер Аликс забрала сына, младших девочек и обоих ?дядек? на прогулку в парк. Николай остался в гостиной?— он читал старшим дочерям ?Приключения Тома Сойера?. Ольга и Татьяна слушали, затаив дыхание. Когда на кладбище появились индеец Джо, доктор и Меф Поттер, Татьяна не выдержала и обернулась к сестре:—?Их заметят, да?Ольга предупредительно зашипела и попросила отца читать дальше. Когда драка между тремя похитителями трупов окончилась убийством, Ольга воскликнула:—?Бедный доктор!—?Но мертвых он откапывал зря, это не по-христиански,?— отрезала Татьяна.—?Да, это не по-христиански. Но как бы доктора изучали медицину?—?Есть учебники!—?Иногда учебники не могут всему научить,?— Ольга уперла руки в боки и нахмурилась.—?Папа, а ты почему молчишь? —?взмолилась о помощи Татьяна.Ответить Николаю помешала распахнувшаяся дверь. Первыми прибежали испуганные девочки, следом появился Нагорный с Алексеем на руках. Последними в гостиную вошли рыдающая Аликс и мрачный Деревенько.Николай бросился к жене.—?Что случилось? Аликс, что произошло?Но он ничего не услышал кроме всхлипов.—?Алеша упал! —?сообщила Мария.—?Ваше Величество, мы пытались его остановить, но он бежал слишком быстро,?— тихо сказал Деревенько.—?Поставьте меня, пожалуйста,?— раздался возмущенный голос. —?Все хорошо, Нагорный. Правда.Алексей на руках у матроса был перепачкан землей, но никак не походил на умирающего.—?Mama, papa, все хорошо. Мне совсем не больно,?— повторил он и потер испачканный нос.Кажется, он действительно хорошо себя чувствует, подумал Николай. Значит, все обошлось?Когда Алешу отправили мыться, а Аликс наконец-то успокоилась, было решено завтра же показать мальчика доктору Боткину.* * *Ничего не обошлось. На следующее утро колено Алексея увеличилось в два раза, кожа над суставом покраснела и стала горячей на ощупь. Нога застыла в согнутом положении, а температура тела поднялась до 38,8. Малейшее движение причиняло мальчику нестерпимую боль, и он начинал плакать.Прибывший доктор Боткин только развел руками.—?Надо ждать,?— сказал он. —?Со временем кровотечение, скорее всего, остановится.—?Скорее всего?! —?воскликнула Александра. —?А если нет?—?Я сожалею, Ваше Величество.—?Он останется жив,?— и Александра скрылась в детской.Из-за дверей раздался стон. Николай раздраженно дернул плечом.—?Совсем ничего нельзя сделать? Вы видели эту опухоль? Можно ее как-то убрать?—?Вы положите сына на операционный стол?Император и доктор замолчали. Стон повторился.—?Ему настолько больно?—?Произошло кровоизлияние в сустав. Кровь скапливается в суставной полости…—?Я знаю.—?Гематома давит на окружающие ткани и нервные окончания. Да, ему очень больно.—?Можно ли облегчить эти боли? —?с мольбой в голосе спросил Николай.—?Если вы готовы дать мальчику морфий, то…—?Нет.—?Я тоже не готов. Рад, что вы меня понимаете. Риск привыкания, риск остановки дыхательной деятельности. К сожалению, единственное, чем вы можете помочь?— быть рядом и сбивать температуру. Вы и ваша супруга нужны ему.* * *В детской царил полумрак, лишь теплилась в углу киота неугасимая лампадка. Давящую тишину нарушали только тихие всхлипы Алеши и почти неразборчивый шепот матери.Александра сидела рядом с кроваткой сына и держала его за руку. Подойдя ближе, Николай смог расслышать слова:—?Все будет хорошо, Господь защитит тебя… старец Серафим не даст тебя в обиду. Засыпай, мой маленький.—?Не могу,?— слабо отозвался Алеша и застонал.Николай тяжело вздохнул, положил руку на плечо императрице.—?Аликс, отдохни. Я посижу с ним.На него взглянули большие заплаканные глаза.—?Нет, Ники. Я нужна ему.—?Мы нужны ему.—?Это я виновата, мне и расплачиваться. Если он… Генриху тоже было три года. Ники, я себе не прощу.—?Господь не допустит. Отдыхай, я останусь.—?У тебя все равно не получится, Ники. Сегодня ты должен принять отца Григория, помнишь?Конечно, он не помнил. Кто такой этот отец Григорий в сравнении со страданиями жены и сына?—?Велю передать, что я занят.—?Ты обещал ему, Ники. Это твоя обязанность, как императора.—?Но я…—?Ты император, Ники. Ступай. Я не устала.* * *Когда старец вошел в императорский кабинет, Николай поднялся навстречу.—?Прошу меня простить, отец Григорий, но я не смогу вас принять.Распутин исподлобья взглянул на Николая, понимающе кивнул.—?Маленький хворает.Николай оторопел. Как он узнал? Сказал кто-то из слуг? Когда? Неужели сказали, чем именно болен Алеша? Однако отрицать бессмысленно.—?Да, наследник заболел.—?Покажь!И, не дожидаясь ответа, Распутин направился к детской. Николаю осталось лишь следовать за ним.—?Отец Григорий, что вы здесь делаете? Я прошу вас выйти! Мальчик болен! —?сказала Александра, едва Распутин появился на пороге.—?Не переживай, Мама. Кто тебе сказал, что он болен?Все это время Алексей следил за родителями и Григорием, приоткрыв воспаленные глаза.Распутин тем временем взял игрушечную винтовку, оценивающе повертел в руках и подмигнул мальчику.—?Славное ружьишко! Любишь играть в войну?—?Да…—?Аликс, я прошу тебя… —?начал было Николай.—?Подожди, Ники, не мешай.—?Хочешь стать солдатом? И станешь. Будешь большим и сильным, как папа. На парадах будешь маршировать. Ты любишь парады?—?Да. Только ничего не будет.—?Это как это? —?неподдельно удивился Распутин. —?Обязательно будет!—?Меня не возьмут в солдаты. У меня ножка болит.Распутин добродушно усмехнулся и погладил Алешу по голове большой мозолистой рукой.—?Разве она болит? Не вижу.—?Я упал, я не могу ходить, мне больно,?— и Алексей вновь заплакал.—?Что ты плачешь? Ножка у тебя не болит. Не болит, я тебе говорю. Уже завтра будешь бегать. А теперь спи. Будущим солдатам нужен крепкий сон.* * *К утру состояние Алексея улучшилось?— кровотечение прекратилось, уменьшились боли и гематома, снизилась температура. Доктор Боткин говорил, что произошла спонтанная остановка кровотечения, но Николай и Александра знали?— это отец Григорий вылечил их мальчика.Вскоре старец из Тобольской губернии получил придворную должность?— возжигатель царских лампад.