Глава 1. Старая Коптяковская дорога (1/1)

В ночь на 16 июля 1918 года третьекурсник Пермского политехнического университета* Илья Согрин шагал по Старой Коптяковской дороге. На улице было холодно и пасмурно. Подошвы сапог шлепали по влажной от регулярных ливней грунтовой дороге. Илья поражался, как Александра Фёдоровна могла считать плюс одиннадцать градусов в июле хорошей летней погодой, а плюс двадцать четыре?— умопомрачительной жарой. Для пермского студента температура меньше тридцатника жарой не являлась, не говоря уже о том, что летняя?— в понимании бывшей императрицы?— погода была попросту холодрыгой.Несмотря на бодрый темп, Илья экономно расходовал силы. Ему предстояло пройти пешком весь путь от рудника в урочище Четыре Брата до дома инженера Ипатьева. С каждым пройденным километром поношенные чужие сапоги с непривычки причиняли ногам всё большие неудобства. Согрин не решился обуться в кроссовки, считая, что и так выглядит достаточно странно, и, стиснув зубы, продолжал движение.Название дороге дала деревенька Коптяки, расположенная в глухом лесу недалеко от Исетского озера и имевшая всего несколько десятков дворов с традиционно крестьянским укладом жизни. Согрин хотел бы взглянуть на неё хоть одним глазком, однако ради любопытства потратить драгоценные силы и рисковать быть замеченным местными означало поставить под вопрос успешное выполнение задачи. Он и так задержался в поисках укромного места для мешка с верёвкой и одеждой неподалёку от открытой шахты, где спустя сутки похоронят тела членов Царской семьи. Также Илья не стал осматривать рудник, чтобы притоптанная высокая трава не выдала его присутствия.Дорога двадцатью километрами пути соединяла Коптяки с цивилизацией. Проложенная большей своей частью в лесу, она дважды пересекалась с железнодорожными ветками на Нижний Тагил и Пермь, затем пролегала через луга до Верх-Исетска, находившегося в предместье Екатеринбурга, проходила мимо ипподрома и вливалась в город.Согрин мог установить портал намного ближе, если бы не требовалось сохранить свой трюк в тайне. Он перебрал множество вариантов, и в каждом из них существовал риск либо наткнуться на свидетеля его перемещения, либо промахнуться с координатами для врат.Шаг за шагом Илья приближался к Екатеринбургу. Цель, ранее представлявшаяся фантастической, после скачка в прошлое обрела черты реальности. Портал оказался настоящим, и Согрин был полон решимости спасти цесаревича Алексея.Впервые о царской семье Илья узнал в возрасте восьми лет, когда на всю страну прогремели репортажи об обнаружении останков Марии и Алексея. На вопрос, кто этот мальчик в матроске, мама ответила, что он бывший Наследник российского престола, убитый большевиками. Илья немногое понял из передачи: на экране мелькали кадры кинохроник начала века, странные тёти и дяди с пеной у рта спорили о подлинности найденных останков. А вот улыбка неизлечимо больного мальчика глубоко врезалась в память.Следующая встреча с Алексеем состоялась на уроке истории в девятом классе. Учительница подробно рассказывала о мытарствах семьи после отречения императора от престола, закончившихся в Ипатьевском доме. Илья вдруг осознал, что они с Алексеем одного возраста, и если у него впереди долгие годы, то жизнь царского сына была оборвана. Воображение в красках нарисовало картину последних минут наследника. Мысленно, вместе с семьей Романовых, Илья спустился в подвал. Чекисты уже приготовили пистолеты. Комендант зачитал приговор и?— бах-бах-бах! На пол упал раненый мальчик, который не дожил до четырнадцатилетия всего месяц.Допоздна Согрин гуглил про расстрел и, уже лёжа в постели, представлял, как пробирался в дом Ипатьева и спасал цесаревича от смерти. Последующие годы в свободное время он собирал информацию из разных источников: и от сторонников подлинности останков, и от критиков, считающих, что расстрела вообще не было и члены царской семьи живут за границей. В отдельной папке на компьютере хранились доступные в сети материалы следствия, книга ?Убийство царской семьи? Николая Соколова, написанная ещё с ятями, фотографии и карты Екатеринбурга восемнадцатого года, схемы урочища Четыре брата, фотографии и карты Старой Коптяковской дороги, восстановленной исследователями, дневники Августейших супругов и Цесаревича, а также воспоминания участников расстрела. Илья буквально наизусть выучил аудиозапись с реальными голосами Никулина и Родзинского, которые совершенно спокойно, посмеиваясь, рассказывали, как убивали людей и уродовали тела кислотой и огнём, чтобы никто не смог их опознать.Его увлечение царской семьёй вызывало недоумение у старшей сестры Юли. В очередной раз заставая мелкого за просмотром какой-нибудь ?сенсационной? передачи НТВ, она крутила пальцем у виска.—?Я, может, историком хочу стать,?— обижался Илья. —?Докторскую защитить.—?Ты бы лучше докторскую ел, а в бумажнике носил бы фотку девушки, а не царевича. Ты влюблён в него, что ли?Согрин задумался. Пока друзья изнывали от спермотоксикоза в присутствии фигуристых ?тёлочек?, его мысли занимал Алексей, хотя он никогда не рассматривал Романова в таком ракурсе. Правда, его взбесило, как Родзинский в интервью сказал, что Алексей был красивым мальчиком. Ни одна из сестёр?— весьма привлекательных девушек?— не удостоилась чести показаться ему красивой, зато он отметил внешность наследника и хорошую физическую форму мёртвого императора.Время шло своим чередом. Юля уехала в Пермь учиться на врача. Илья окончил школу и рванул к сестре?— тоже получать высшее образование. Первый курс не слишком отличался от школы. Математика, физика, информатика, физкультура, история… По истории в конце семестра студентам предлагалось написать реферат. Илья выбрал тему отражения в пермской прессе событий октябрьского переворота. Для этого ему пришлось обратиться к подшивкам газет в Горьковской библиотеке.Общая атмосфера Горьковки навевала тоску. Ещё живы были архаичные стеллажи с выдвигающимися полуметровыми ящиками, в которых хранились нанизанные на металлический стержень рукописные и машинописные карточки, чьи края давно истрепались от контакта с миллионами пальцев. Согрин устал уже от одного вида стопки карточек. Он выбрал газеты и обратился в читальный зал. Суровая сухопарая библиотекарша в очках с толстыми линзами вынесла огромный талмуд, сшитый из пожелтевших от времени страниц.Осторожно листая хрупкие, пахнущие книжной пылью и подвальной затхлостью газеты, Илья наткнулся на совсем ветхую бумажку с надписью ?Инструкция?. Выцветший текст был отпечатан по дореволюционным правилам русского языка. Пробежав по первым строчкам глазами, Илья испытал непередаваемые ощущения прикосновения к чему-то, не предназначенному для простых смертных. Он дочитал текст до конца. По телу побежали мурашки. К разочарованию Ильи, документ отказался фотографироваться. Буквы получались размытыми и абсолютно нечитаемыми. Согрин дождался, когда библиотекарша выйдет за книгами, и незаметно вставил листок между страницами своей тетради.Илья вприпрыжку добежал до дома, торопливо избавился от верхней одежды и заперся в комнате. Затаив дыхание, он положил добытую бумажку на стол. Текст гласил, что осуждённый на смерть имеет право на одно желание, которое читающий этот документ может выполнить, переместившись во времени и пространстве. Далее следовали условия выполнения и инструкции, как открыть портал.В нервном возбуждении Согрин крутанулся на стуле на полный оборот и закусил костяшку указательного пальца. Осуждённый большевиками Николай II был убит сразу после оглашения приговора. А вдруг… последним желанием он может спасти Алексея?Зародившаяся идея требовала тщательного обдумывания. Разумеется, Илья допускал, что ?Инструкция? всего лишь плод чьих-то ролевых игр, однако мысль о её возможной подлинности не давала покоя. ?Инструкция? разрешала открыть портал только один раз, и Илья не мог просто устроить проверку. Сначала придётся хорошенько подготовиться.На накопленные за несколько лет материалы Илья посмотрел другими глазами. Теперь они представлялись не как занимательное чтиво для общего развития, а превратились в набор фактов, которые нужно положить в основу реального плана действий. Согрин погрузился в доскональное изучение документов.В школьных фантазиях Ильи всё было максимально просто. Одетый по тогдашней моде он вливался в расстрельную команду и делал вид, что убивал Алексея, а при транспортировке тел в грузовик под шумок уносил его в стоящую где-нибудь за углом телегу и увозил в противоположном от пути грузовика направлении.Илья посмотрел компьютерную 3D-модель дома Ипатьева, созданной в краеведческом музее командой Николая Неуймина. Виртуальная реконструкция позволяла со всех сторон рассмотреть здание снаружи и изнутри. Интерьер был восстановлен по фотографиям и материалам следствия вплоть до мельчайших деталей.Двухэтажный особняк был построен на Вознесенской горке, названной так в честь Вознесения Господня. Он стоял на краю Вознесенской площади на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка напротив Вознесенской церкви. Само место символично определяло судьбу святых царственных страстотерпцев.Арестантов поселили на верхнем этаже. Через крыльцо по лестнице посетитель поднимался в парадную, поворачивал налево и оказывался в прихожей, одна дверь которой вела в комендантскую, а другая в комнаты Романовых. В распоряжении семьи и прислуги были гостиная, через арку сообщающаяся с залом. Здесь размещался семейный врач Евгений Боткин. Из гостиной на нижний этаж вела заколоченная досками лестница. Также гостиная имела выход в столовую, через которую можно было попасть в спальни и на террасу. Угловую комнату занимали императорская чета с наследником, рядом располагалась спальня княжон. В другой угловой комнате проживала горничная Анна Демидова. На кухне ютились повар Иван Харитонов, камердинер Алоизий Трупп и поварёнок Лёня Седнев.К санузлу можно было пройти из гостиной через проходную комнату и кухню. Вообще, сразу чувствовалось, что дом принадлежит инженеру. Среди екатеринбургского пролетария ходили возмущённые шепотки, мол, чего это ?они? живут во дворце. В доме имелся телефон, электричество и самое главное?— водопровод, о чём местные могли только мечтать.Из-за расположения на склоне горки нижний этаж был полуподвальным. Со стороны проспекта его окна едва возвышались над землёй, тем не менее с Вознесенского переулка у него тоже было парадное крыльцо. Направо от прихожей?— под спальней княжон?— находилась та самая комната с толстыми каменными стенами и чугунной решёткой. Царскую семью поставили спиной к запертой кладовке, где хранились вещи Ипатьева. Вырваться из тупика у них не было ни единого шанса.У особняка имелась собственная придомовая территория. С запада к нему прилегал сад, огороженный деревянным забором, и хозяйственные постройки. С севера?— мощёный внутренний двор, образуемый торцом дома и каменными двухэтажными службами. В него выходили чёрные ходы с обоих этажей. От посторонних двор отделялся деревянными воротами и калиткой.Особняк на момент заключения в нём царской семьи назывался домом особого назначения?— ДОН?— и был обнесён двумя заборами из тёса. Первый проходил почти у самых стен, закрывая дом с окнами. Второй отстоял от него на некотором расстоянии и образовывал между ними дворик. В ролике было плохо видно, из каких точек начинаются оба забора со стороны переулка. Внутренний как будто шёл от парадного крыльца нижнего этажа и заканчивался у окна комендантской комнаты. Наружный начинался от забора, огораживающего сад; на пересечении улиц он поворачивал, огибал часовню, оставляя её доступной с проспекта, и упирался в дом, закрывая комендантскую комнату.Илья планировал через забор поговорить с императором во время прогулки, используя неизбежные щели между небрежно сколоченными досками. Он думал, что семья прогуливалась в дворике, образуемом новым ограждением, а не в саду. Дворик был под стать общей атмосфере содержания пленников?— тесный, усугубляющий ощущение безнадёги, позволяющий увидеть лишь клочок неба. Ведь даже окна царских комнат замазали известью, отрубив у арестантов последнюю связь с внешним миром.Забрать цесаревича Илья хотел при погрузке трупов в стоящую во внутреннем дворе машину. Тела выносили через чёрный ход нижнего этажа, перетаскивая их на простынях через весь дом. Он мог спрятаться с Алексеем за машиной и затем выйти за ворота на Вознесенский проспект.Читая рассказ одного из участников событий, Илья наткнулся на фразу следующего содержания: ?Грузовик поставили у парадного крыльца?. Он в недоумении посмотрел на план дома. Парадных подъездов существовало два. Ставить машину у крыльца на Вознесенском переулке никак не могли. Оно было обнесено забором, да и путь для переноски трупов выходил слишком короткий. Расстрельная комната соседствовала с прихожей нижнего этажа. В показаниях же ясно говорилось, что носить тела было далеко. Получалось, что тела грузили в машину прямо на виду у всех.В воспоминаниях Медведева (Кудрина) Илья прочитал: ?Машина трогается с места, выезжает за дощатые ворота внешнего забора, поворачивает направо и по Вознесенскому переулку через спящий город везет останки Романовых за город.?Паззл не складывался. Илья снова повертел Неуйминскую реконструкцию. Внешний забор заканчивался перед парадным крыльцом, и грузовик находиться за ним точно не мог. В смятении Согрин обратился к книге Соколова. В ней чертёж и описание внешнего забора были другими. Он охватывал дом, закрывая и парадное крыльцо, и ворота внутреннего двора, и калитку, до дальнего угла каменных служб. В торцах ограды располагались деревянные ворота. То есть когда участники говорили, что грузовик находился во внутреннем дворе, они имели в виду не внутренний двор дома Ипатьева, а двор, образуемый наружным забором. Всё встало на свои места?— в модели Неуймина допущена ошибка.Обнаружив косяк на ровном месте, Согрин зарёкся изучать реконструкции без подтверждающего их описания и начал придираться к каждой мелочи. Как оказалось, даже специалисты-историки, съевшие на документах собаку, подавились хвостом.Получалось, что покинуть охраняемый периметр незамеченными не выйдет. Кроме того, Илья наконец обратил внимание на количество и расположение постов охраны ДОН-а. Здание было буквально напичкано вооруженными людьми.Стража делилась на внутреннюю и наружную. Наружные посты находились за внешним забором на проспекте, на углу проспекта и переулка, у парадного крыльца верхнего этажа, у калитки, на углу за внутренним забором, на террасе, в саду, в комнате на нижнем этаже.Наружная охрана проживала в доме Попова, расположенного по другую сторону Вознесенского переулка.Внутренняя стража занимала всего два поста: в парадной и в помещении рядом с уборной. В начале июля количество постов было увеличено. Караул появился на чердаке, на заднем дворе и где-то внутри дома. Четыре поста стояли, ощетинившись пулемётами. Мышь не проскочит незамеченной.Члены царской семьи охранялись не столько от потенциальных спасителей, сколько от любопытствующих и желающих поквитаться. Наружным караульным частенько приходилось отгонять зевак от забора.Итак, Илья выяснил, что украсть Алексея из дома Ипатьева никак невозможно. Оставалось погрузить его вместе с остальными на машину. С одной стороны, Согрина постигло разочарование, что он не сможет избавить мальчика от лежания в куче мертвецов, с другой?— отпала необходимость где-то добывать деньги, чтобы расплатиться за аренду телеги. Кроме того, он раньше не имел дела с гужевым транспортом, и любая мелочь?— развязавшийся ремешок упряжи или вредный норов лошади?— способна пустить план под откос.Илья долго ломал голову над тем, где ему разместить портал. ?Инструкция? обязывала исполнителя не нарушать естественный ход истории и взять на себя ответственность за последствия выполнения желания. За количеством трупов при перевозке следили. Если по прибытии на Ганину Яму, одного тела не досчитаются, начнутся его поиски. Сокрытие тел проводилось в спешке, без какого-либо плана, и пропажа трупа вызовет панику. Одному богу известно, чьи головы полетят из-за недостачи, и Илья решил, что Алексею придётся проделать путь до конца, спуститься на дно шахты и дождаться отъезда похоронной команды.В пользу Ганиной Ямы свидетельствовали ещё два обстоятельства. Машину сопровождала охрана. Илья не смог бы на глазах вооружённых винтовками конвоиров откопать Алексея из-под суконного покрывала и исчезнуть с ним в портале.Вторым обстоятельством стали координаты портала. Старая Коптяковкая дорога в неизменном виде сохранилась лишь недалеко от Ганиной Ямы. Неверно задав координаты, Илья рисковал попросту проехать мимо.В какой-то момент переполненный информацией Согрин понял, что больше не в силах носить это в себе и что один он не справится. Он аккуратно подкатил к сестре. Как хорошо обученный сбору анамнеза врач Юля без труда раскрутила Илью на всю подноготную. Барабанные перепонки Согрина едва выдержали Юлин эмоциональный всплеск: брат окончательно поехал крышей, если верит в существование порталов времени.—?Тогда и думай об этом как об игре,?— предложил Согрин. —?Меня интересует взгляд со стороны, чего я ещё не учёл.Юля считала, что он в первую очередь не учёл морально-этические аспекты, но видя бесполезность попыток достучаться до разума Ильи, попросила время прочитать материалы и затем написала длинный список замечаний.Несколько дней Илья ходил мрачнее тучи с пошатнувшейся уверенностью в успехе. Критика Юли касалась небезграничных возможностей человеческого организма. Какая погода была в тот день? Пройдя от Ганиной Ямы до дома Ипатьева около двадцати пяти километров, Илья устанет и проголодается. Сможет ли он, проведя сутки без сна и истратив силы на пеший переход, вытащить из колодца глубиной одиннадцать метров себя и мальчика весом не менее пятидесяти килограммов? Сможет ли цесаревич прикидываться мёртвым, когда его будут раздевать и спускать в шахту? Сможет ли он дождаться Илью, находясь голым в ледяной воде? Как, в конце концов, убедить Юровского в смерти Алексея и при этом не убить мальчика-гемофилика самому?Илья потратил два года на тренажёрный зал, тир и клуб альпинистов. Он заготовил холщовый мешок, куда сложил верёвку, фонарик и тёплую одежду для Алексея. Обувь добавляла лишний объём и вес поклаже, которую требовалось спрятать в траве, а нужды в ней особой не было?— он собирался установить портал рядом с шахтой. Второй мешок размером поменьше он отвёл для запаса провианта, чтобы подкрепиться в течении суток.О последних днях царской семьи Илья узнал из дневника Александры Фёдоровны. Николай прекратил делать свои записи тринадцатого июля. Алексей вообще редко что-то писал и тем более не упоминал о погоде. Илья покатался по деревням в поисках старинных вещей, наиболее близких к моде начала века. Среди разного барахла ему даже повезло обнаружить настоящую одежду времён революции. Чего только люди не хранят у себя на чердаке.Сдав летнюю сессию, Илья решил, что дальше откладывать попытку перемещения нет смысла. Рано утром в год столетия гибели царской семьи, когда Пермь досматривала седьмой сон, Юля села за руль своего Матиза, а Илья, заросший щетиной и не чистивший зубы несколько дней, устроился на пассажирском сидении. Они пересекли Каму по Коммунальному мосту, свернули на дорогу Дружбы, на железнодорожном переезде поднялись к лесу и заехали на широкую просеку под ЛЭП.Илья облачился в одежду революционных годов, закинул торбу за спину и аккуратно извлёк документ, с которого началась эта история. На другой его стороне разными почерками были написаны даты и координаты. Судя по количеству строк, порталом пользовались очень редко. Илья написал координаты врат на лишённой растительности площадке около шахты №7. Чем шире ставились метки, тем меньше времени давалось на нахождение в другом времени. Илья решил, что одного дня достаточно, и установил максимально широкий портал.Едва он закончил писать цифры, как почувствовал перед собой всплеск энергии и громкий жужжащий звук. Он взглядом попрощался с сестрой, подхватил с земли мешок и решительно шагнул в портал, как в омут с головой.Илья остановился передохнуть. Ноги в сапогах гудели. Он миновал оба железнодорожных переезда и вышел в поля. Светало. Хмурое небо немного прояснилось, и солнечный диск, едва выглянув из-за горизонта, озарил облака багряным светом.Позади Илья уловил слабый звон бубенчика?— его догоняла повозка. В поле спрятаться было решительно негде, и он продолжил идти, надеясь, что одинокий путник не привлечет внимание возницы.Спустя несколько минут из леса выехала телега со стогом сена, запряжённая бурым мосластым мерином. На козлах сидел колоритный старик крестьянин с густой седой бородой и длинными торчащими в стороны усами. Его крепко сбитая широкоплечая фигура, грубые руки и загорелое морщинистое лицо говорили о годах тяжёлого физического труда. Из одежды на нём были холщовые портки да рубаха. Обутые в лапти ноги упирались в подножку козел.—?Куда путь держишь? —?спросил старик, придержав коня.—?В Екатеринбург.Старик оглядел его заляпанные грязью сапоги и подол шинели и сказал:—?Притомился небось? Садись, подвезу.Илья на ходу снял со спины торбу и запрыгнул в повозку.—?Спасибо, отец.Старик хлопнул вожжами по конским бокам. Мерин поднатужился, и повозка покатилась дальше.—?Ты откуда тут взялся? —?повёл беседу дед.—?Да заплутал я. С железной дороги свернул не в ту сторону.Илья осторожно подбирал слова, чтобы не вызвать новые вопросы.—?Оно и видно, что не нашенский.—?А ты откуда едешь? —?перехватил инициативу Согрин.Пусть дед сам отвечает на вопросы. Старики обычно словоохотливы, тем более что большую часть пути он проехал в одиночестве.—?Из Коптяков. Знаешь такие?—?Деревня? —?спросил Илья.—?Деревня-то деревня, а годков ей уже за сотенку перевалило,?— крякнул старик. —?Прежний хозяин жёг уголь для завода. Вся дорога от Коптяков до Екатеринбурга этим углём посыпана. А сейчас одна рыбалка да сенокос. Вон, видишь, на ипподром сено везу.Солнце ещё немного приподнялось над горизонтом. Подул лёгкий ветер, заставив колыхаться высокую траву. Илья и дед, прищурившись, посмотрели на разгорающееся светило, окрасившее всё вокруг в жёлто-красные оттенки.—?Эх, красотища-то какая,?— выдохнул старик и подмигнул Согрину. —??Хоть пой.—?А давай! —?согласился Илья и, прокашлявшись, затянул свою любимую от ?Любэ?, которая как нельзя кстати подходила моменту:Выйду ночью в поле с конём,Ночкой тёмной тихо пойдём,Мы пойдём с конём по полю вдвоём,Мы пойдём с конём по полю вдвоём,Мы пойдём с конём по полю вдвоём,Мы пойдём с конём по полю вдвоём…Илья упал спиной на душистое колючее сено и раскинул руки в стороны.Ночью в поле звёзд благодать,В поле никого не видать,Только мы с конём по полю идём,Только мы с конём по полю идём,Только мы с конём по полю идём,Только мы с конём по полю идём…—?Ишь ты! —?заслушавшись, покачал головой старик и пригладил пальцем усы.Сяду я верхом на коня:?Ты неси по полю меня,По бескрайнему полю моему,По бескрайнему полю моему…?Солнечные лучи ярко ударили по глазам.Дай-ка я разок посмотрю,Где рождает поле зарю,Ай брусничный цвет, алый да рассвет,Али есть то место, али его нет.—?Подпевай, отец!Старик набрал побольше воздуха в грудь и подхватил:Ай брусничный цвет, алый да рассвет,Али есть то место, али его нет.Илья помолчал и тихо продолжил:Полюшко моё?— родники,Дальних деревень огоньки,Золотая рожь, да кудрявый лён…Я влюблён в тебя, Россия, влюблён.Золотая рожь, да кудрявый лён…Я влюблён в тебя, Россия, влюблён.Доехав до развилки на ипподром, старик остановил мерина:—?Ну, будь здоров!Илья спрыгнул с телеги и помахал рукой.—?Бывай, отец. Спасибо!Телега повернула к ипподрому, а Согрин двинулся дальше к городу. К счастью, найти дом Ипатьева было легко. Старая Коптяковская дорога соединялась с Главным проспектом, который, по плотине пересекая реку Исеть, через несколько кварталов встречался с Вознесенским проспектом.Екатеринбург начала двадцатого века с населением около пятидесяти пяти тысяч современному человеку показался бы глухой деревней. Его основу составляли двухэтажные постройки, над которыми, как путеводные указатели, возвышались церковные шпили. Улицы были вымощены камнями. Перевозки осуществлялись главным образом гужевым транспортом. Все автомобили реквизировали большевики. Поэтому грузовик, увозивший царскую семью куда бы то ни было, мог выехать только из советского гаража.Несмотря на унылый вид, Екатеринбург являлся развитым для того времени городом. К 1904 году в нём насчитывалось сорок девять промышленных предприятий и более трёхсот небольших кустарных заведений и мастерских. В их числе был пивоваренный завод братьев Злоказовых. Из его рабочих набиралась внутренняя охрана дома Ипатьева.На подходе к особняку Илья замедлил шаг, стараясь в деталях рассмотреть обстановку. Задерживаться с осмотром он не стал?— многочисленный караул сразу заметил бы подозрительный интерес неизвестного. Поэтому Илья придал лицу максимально пролетарское выражение, а одежде расхристанный вид, и направился к воротам внешнего забора, находящихся на Вознесенском переулке. Охрана оживилась.—?Стой, проход запрещён! —?сказал караульный грубым прокуренным голосом.До Ильи донёсся непередаваемый аромат махорки, и он понял, что битву вонючих ртов с треском проиграл. Чтобы перебить такой запах, понадобится натолкать за щёки кошачьих какашек.—?Слышь, товарищ Юровский здесь? —?спросил Илья.—?Тебе зачем?—?Дело есть. Позови его или проводи.Караульный окинул одинокого визитёра цепким взглядом. На простого зеваку не похож. Молодой да наглый, глаза бесстыжие.—?Руки поднял,?— приказал постовой, перехватывая винтовку.—?Но-но-но! —?возмутился Илья, но подчинился.Охранник ощупал его одежду и, не найдя оружия, успокоился. Крикнул кому-то за забор. Ворота открылись, и Илья вошёл по внутренний двор. В комнату коменданта его проводил другой караульный.Мысленно Илья посмеивался над первым планом спасения Алексея. Их бы сразу заметили и положили обоих.Пройдя через прихожую мимо чучел медведицы с медвежонком, Согрин оказался в комендантской. Сидящий за столом кудрявый бородатый мужчина поднял голову. Юровский.