Глава 4 (1/1)

Наступил второй день нашего концерта в Токио. На этот раз, Тошия был в компании Дая, они вместе смеялись и громко разговаривали, на удивление к ним даже присоединился Каору, и они втроём обсуждали, куда пойдут после концерта, ведь Дай даже раздобыл немного алкоголя, чтобы отпраздновать начало японского тура. Меня, конечно же не приглашали, хотя Тошия пару раз указывал на меня пальцем, а Дай грустнел от упоминания моего имени. Кё, кстати, тоже не удостоился приглашения, потому что не пил. – Хэй, ПМС закончился? – а Кё, похоже, услышал мои мысли, – Мне надо с тобой поговорить.Я промолчал, смотря на крайне серьёзного вокалиста, и раздумывал, о чём же Кё скажет сегодня?– В этой группе, каждый из нас любит и ценит Дая, – начал он, – Для нас он стал одним из тех, кто связывает всех нас вместе. Но даже я заметил, что в последнее время с ним что-то не так. Я уже говорил с ним, но он ловко уходит от темы и единственное, что я понял, что его изменения связаны непосредственно с тобой. Скажи, что между вами происходит?– Тебе-то какое дело? – я аж зашипел на вокалиста, – Ничего такого не происходит.– Ты чего такой взвинченный? – спросил Кё, – Я спросил, так как волнуюсь за вас обоих. Вокалист ушёл, и в гримёрке снова стало одиноко. Пока мы разговаривали с Кё, все успели разойтись по зданию и я, как обычно, остался один, рассматривая своё отражение в зеркале, пытаясь подавить эту нарастающую печаль. Мои плечи задрожали и на мои колени упали крупные слёзы. Я не смог остановиться и начал рыдать взахлёб, уронив голову на руки. Я не знал почему я плачу, видимо мне это было очень необходимо.Я поднял голову и посмотрел на себя в зеркало. М-да, жалкое зрелище. Макияж потёк, а лицо припухло. Писаный красавец. Моё внимание привлёк тихий звук возле двери. Я обернулся и увидел Дая, который печально смотрел на меня.– Что произошло? – взволнованно спросил Дай, подходя и присаживаясь напротив меня, чтобы посмотреть на моё лицо, – Почему ты плачешь?– В-всё х-хорошо, – проговорил я, даже не замечая того, с какой заботой гитарист смотрит на меня.– Ну-ну, Шин, не плачь, – он пальцем вытер мои слёзы, нежно улыбаясь, – Всё хорошо, ты только макияж испортил. А ведь самому лучшему и красивому ударнику во всей индустрии не пристало портить себя слезами.Между нами снова воцарилось молчание. Я перестал плакать, наивно смотря на гитариста, который достал из своей косметички тени и влажные салфетки.– Давай я сделаю тебе новый мейк? – он улыбнулся, начиная стирать засохшие потёки косметики на моём лице и ловко наносить тени.Я же не мог вымолвить и слова, удивлённо наблюдая за длинными пальцами, которые ловко касались моего лица, и за его сосредоточенным лицом.Стоило мне задуматься, как Дай легонько коснулся своими губами моих. Его глаза были закрыты, я смотрел на то, как дрожат его ресницы и чувствовал, как от лёгкого поцелуя по всему телу проносятся электрические разряды. Я, на пару мгновений, решил отдаться этому приятному чувству, и даже немного расслабился. Я не отвечал на поцелуй, только прикрыл глаза с мыслями, что мне нужно именно это, однако, другая часть меня, противилась этому.– П-пожалуйста, больше не делай так, – тихим голосом попросил я, как только Дай отстранился от моих губ. Мне на секунду захотелось вернуть эти ощущения, но я не могу. Мы с ним слишком разные, мы мужчины! Мы должны интересоваться женщинами, а не друг другом. Я не должен больше смотреть на него, после поцелуя я не должен испытывать к нему те чувства, о которых говорил Тошия. Мы друзья, коллеги и... ничего больше. Или же нет?– Если ты так хочешь, – мягко проговорил мужчина, поправляя волосы и продолжая наводить порядок на моем лице.Я видел на его лице обиду и горечь. Не этого он хотел услышать от меня. Он надеялся таким способом растопить во мне лёд, добраться до души и почувствовать меня настоящего. – Ты не должен был делать этого, – прошептал я, – Мы друзья и всегда ими будем. Такого поцелуя достойна лишь та, которую ты по-настоящему полюбишь... Дай быстро закончил приводить меня в порядок и так же быстро ушёл. Видимо, ему надо было подумать о многом и что-то для себя решить. Я тоже много думал. Думал до самого последнего момента, пока не пришло время выходить на сцену. И только на сцене, когда всех нас ослепил свет прожекторов, я понял, что люблю его. Случай с моей прошлой компанией заставил меня понять, что гитарист всегда был рядом, всегда помогал мне и поддерживал, не требуя ничего взамен. Он несколько раз пытался сказать мне обо всём, но не мог. Либо он боялся, либо ему мешали. Тошия был прав насчёт взглядов. Дурак здесь только я, потому что я всё это старательно игнорировал. Вся группа встала у края сцены. Наши с Даем пальцы соприкоснулись и я заметил, как он поморщился от этого. Ну вот. Всё кончено. Он решил отпустить меня. Может… так будет лучше для нас обоих?Чтобы не засорять мысли своими душевными страданиями, я побежал к своей установке. Далее меня не волновало ничего, кроме чёткого ритма и света прожекторов.После концерта Кё сразу же ушёл по своим делам, а мы остались вчетвером. Тошия всё-таки уговорил меня остаться, я даже не знал радоваться этому или нет. Но пока общий настрой был хорошим.Лидер критиковал наши ошибки, запивая каждую большим бокалом пива, Дай говорил про фанатов и о том, как ему понравилось наше шоу, а Тошия смотрел то на меня, то на Дая, который приобнимал меня за плечи, будучи нетрезвым. После обсуждения выступления, мы играли в ?правду или действие?, было очень весело, пока Тошия хитро не произнёс:– Шин, твоя очередь, – он захихикал, – Правда или действие? – по его лицу можно было понять, что любой вариант будет связан с Даем. Скажу ?правда? и меня спросят о чувствах к Даю, скажу ?действие? и он заставит меня поцеловать его. Тошия открыто ликовал, смотря на то, как я растерялся.– Пожалуй, я не буду продолжать игру, – ответил я, убирая руку Андо с моей талии, – Мне надо уже домой… – я взял свою сумку и, под внимательными взглядами, достал несколько тысяч йен. Но стоило мне встать и сделать пару шагов, как меня кто-то схватил и с силой потянул назад. Я не сразу сообразил, что это был Дай. Я потерял равновесие и сел прямо на его колени. Его губы касались моих волос, а сам он приобнимал меня, перекрыв все выходы к отступлению. – Ты чего творишь? – заворчал я, пытаясь вырваться, но все было бесполезно. Он крепко держал меня. – Не уходи, – услышал я его шёпот в ответ. Он был такой нежный, но в то же время горький и отчаянный, словно от моего ухода зависла его судьба, –Останься, прошу... Я с мольбой в глазах посмотрел на Тошию и Каору, но эти двое либо притворялись, либо предпочли не замечать эту сцену с Даем, который смотрел на меня, словно на хрупкую куклу и улыбался. Один раз он заправил за моё ухо выбившую прядь, наслаждаясь тем, как я вздрогнул от такого проявления внимания, в другой раз он прижал меня к себе сильнее, положив свои руки на мой живот, но главное одно – он не хотел меня отпускать. –Дай, пожалуйста... – проговорил я, чувствуя, как дрожит мой голос, – Отпусти. Между нами ничего нет, и не будет. Оставь меня в покое. – Я не слепой, как ты думаешь, – проговорил он, выпивая банку пива в один присест, – Я всё вижу, Терачи Шинья. Я знаю, какие эмоции ты прячешь за видом снежной королевы, знаю, что твоё сердце бьётся, как бешеное, когда я рядом. Прекрати это скрывать и не заставляй нас обоих страдать. – Это твои пьяные фантазии, – сказал я и, наконец, вырвался из его хватки. В это время Тошия с Каору отвлеклись от своего разговора и с любопытством посмотрели на нас.– Давай мы решим все раз и навсегда, – сказал я, поморщив нос, – Я не люблю тебя, Дай, и ничего к тебе не чувствую. Хватит меня преследовать, обнимать и спасать. Мы взрослые мужчины и у нас разные пути, поэтому отстань от меня, Андо, и оставь в покое меня и мою жизнь. – Ты врешь всегда, когда морщишь нос, – сказал Дай мне в спину, когда я уже закрывал дверь. Да, я соврал, но остался верен самому себе. Мне грустно от того, что я никогда не признаюсь ему, что я строю между нами стену. Мы должны двигаться дальше и, даже если я не признаюсь, наш путь должен быть разный, не считая работы. ***Доехав до дома, я сразу решил принять тёплую ванну, чтобы расслабиться. Я добавил в ванну любимую пену и попытался очистить свои мысли. Пена для ванн красиво обволакивала моё тело и приятно пахла апельсином. Мне было так хорошо… Единственное, что меня тревожило, так это слова Дая. Он знает меня уже много лет, поэтому так легко может читать мои действия. – Ох, что же мне делать… – пробормотал я, опускаясь под воду.Хотелось утопиться, так как моя жизнь стала тяжела и будто тянула меня на дно. Признания, изменение отношений... Я чувствовал страх и обиду на самого себя. Дай, если бы ты знал о том, какой же я дурак, и какие глупости совершаю – ты бы точно покачал головой. Вынырнув, я сразу коснулся губ своими пальцами, вспоминая его губы, которые с нежностью касались меня, его длинные красивые ресницы, потом я коснулся живота, и я вспомнил его тёплые руки, которые мягко меня обнимали. Только сейчас я почувствовал что-то тёплое и приятное... Похоже, именно это и называется ?бабочками в животе?. Я слышал, что такое испытываешь только один раз в жизни... – Да пошло все это! – проговорил я и ударил по воде. Расслабиться так и не получилось. Я вылез из ванной, переодеваясь в домашнюю одежду, и уже готов был лечь, как мой телефон оповестил меня о сообщении.– ?Шинья, ты, наверное уже спишь, я пишу поздно… Прости за сегодня, за мою эгоистичность. Я на самом деле надеялся, что ты только скрываешь свои чувства. Но видимо… Я глупец, Шин. Я постараюсь больше тебя не тревожить и не лезть по пустякам. Постарайся сделать для меня то же самое, хорошо??– ?Совсем не хорошо?, – подумал я, сам не понимая зачем, отвечая ему согласием.– ?Шинья, ты тормоз!!!?, – в групповом чате всплыло сообщение от Тошии. Вот уж кому делать нечего, мог бы поддержать.– ?Хара, мать твою, это рабочий чат!? – пригрозил Каору, а менеджер немедленно с ним согласился.Чат я больше не читал, мало ли чего там Тошия понаписал. Его сейчас сможет успокоить только Каору. Мне хотелось спать, так что сообщения подождут до утра.***Спустя неделю, посреди ночи раздался звонок. Я подумал, что кто-то звонит по ошибке, но противная трель рингтона не умолкала. Осоловело взглянув на экран телефона, я увидел имя Тошии и сразу же сбросил. Если ему не спиться, то меня-то зачем мучать? В прочем, он сдавать не собирался, пришлось взять трубку.– Алло, Тошия, чёрт, ты время видел? Сейчас три часа ночи!– Шинья… – Тошия был не на шутку обеспокоен, – Шин…– Что? Ты опять хочешь надо мной подшутить? – я фыркнул, – Тош, ложись спать.– Дай… – мне показалось, или Тошия сглотнул? – Дай… он в больнице…– Что? – меня словно водой облили, я соскочил с кровати, – Что с ним произошло?– Он с кем-то подрался, и сейчас находится в реанимации больницы Синдзюку. Мы с Каору уже едем.Я не заметил, как сбросил вызов и оделся. Лихорадочно вызывая такси, я отправился по адресу, который Тошия отослал мне по СМС. – Если бы я сказал правду, то подобного бы не случилось, – пробормотал я, смотря на городские огни, которые резко потеряли для меня свои краски. Я думал о том, что если бы я признался, то мы б сидели дома, пили пиво, или лежали рядом, крепко обнимаясь и чувствуя тепло друг друга. Мне безумно захотелось ощутить на себе прикосновения Дая, почувствовать его дыхание на коже, ощутить мягкость его губ. Только я осознал это слишком поздно.Я обнял себя за плечи, понимая, что в моя душа словно оледенела и мне стало безумно холодно. И если я сейчас не признаюсь Даю, то останусь той ещё мразью.Машина остановилась прямо у ворот больницы, я выбежал, кинув таксисту смятые купюры. Ноги сами вели меня ко входу больницы, однако, подходя всё ближе, я шёл все медленнее из-за леденящего душу страха. Я переборол себя и влетел в приёмную, пытаясь узнать где лежит Андо Дайске. Я уже готов был завыть от отчаяния, как услышал знакомый и такой родной голос за своей спиной.– Шинья?Я повернулся и увидел его. Дай был бледен, его волосы были растрёпаны, а кофта одета наизнанку. Он с удивлением и облегчением смотрел на меня, после чего сорвался с места и крепко обнял. – Дайске? – спросил я, охрипшим от волнения голосом, прижимаясь к нему крепче, – C тобой всё в порядке?Он притянул меня к себе и поцеловал в макушку.– Тошия, ох уж этот засранец… – проговорил он, проводя рукой по моим волосам, – Позвонил, сообщил, что ты попал в больницу, и я прибежал сюда…– Но ты же сказал, что больше не… – я осёкся.Мы сели на скамью в сквере у больницы, и я внимательно смотрел на его волосы. Наверное, совсем скоро они снова станут длинными и будут восхищать своей красотой и грацией, как было несколько лет назад. – Да, говорил, – ответил он, – Но Тошия, чёрт бы его подрал, всё понял лучше нас самих… Шинья, – его голос стал серьёзнее, – Прошу, ответь мне. Ты приехал сюда, так как волновался обо мне как друг и коллега или нечто большее?– Почему ты спрашиваешь? – я посмотрел ему прямо в глаза.– Прошу, ответь, только честно, – он вздохнул.– Ты и сам начинаешь догадываться…– А я хочу услышать эти слова от тебя, – сказал Дай, смотря на меня с мягкой улыбкой, – После этого, я хочу услышать это от тебя. Я замер. Такое чувство, что я очутился в романтической драме. Я сжал руки в кулаки и последний раз тщательно всё обдумывал. Все мои мысли вдруг куда-то испарились. Я понял, что за своё личное счастье надо бороться, как это делал гитарист и, что должен сделать я.– Я приехал потому, что я люблю тебя, – проговорил я, выдыхая, – Я не сразу понял это, я отрицал свои желания, я просто боялся… Я никогда не был в отношениях с мужчиной, я отказывал тебе и обижал тебя своей резкостью… Прости меня. Прости меня за всё это.– Я тоже люблю тебя, – Дай сказал это тихо, почти что прошептав. – Только, чур, без ласковых прозвищ, я терпеть это не могу, – а я смелый, уже начинаю ставить условия.Теперь мы сидели рядом, прижимаясь друг к другу, и долго разговаривали обо всём на свете, пока не заметили, что на улице стало светло. Даже по дороге домой, мы знали, что всё плохое осталось позади. Вместо тревоги и страха я ощущал лишь облегчение и огромную симпатию, а моё сердце билось чаще от одной его улыбки.