The sixth chapter (1/1)

Лянь тихо-тихо, как мышка, прошла в палату, подходя к окну и касаясь штор. Она хотела раздвинуть их, но предвидя возмущение своего пациента, опустила руки и села в кресло напротив. Солнце уже пробиралось по крышам многоэтажек за окнами, и Эрис нужно было будить свернувшегося почти в клубок парня, но она не решалась потревожить его сон. Ей было стыдно за вчерашнее. Она, как нашкодивший ребёнок, разглядывала его, спящего в позе эмбриона, удивляясь, как его длинные ноги вообще помещались на постели. Чанёль казался ей большим и мягким, как медвежонок, потерявший свою маму. Его голова покоилась на больших ладонях, он уткнулся в краешек подушки и почти неслышно похрапывал. Густые белые пряди волос спутались, половина одеяла сползла на пол. Эрис заботливо подняла его и накрыла им парня, дрогнувшего от ее мимолетного прикосновения. Его руки были горячими, а ее ладони холодными. Эрис затаила дыхание, ожидая, что вот-вот он проснется и возмущенным голосом скажет ей, чтобы она его выписывала.Его брата не было в больнице. Девушка видела, как Крис уходил в районе восьми утра, разговаривая с кем-то по телефону. Она не имела право спрашивать, куда он и когда вернётся, но не сомневалась, что мужчина успеет до того времени, как Эрис сообщит своему пациенту, что сегодня она его выписывает. Его раны удивительным образом заживали раньше, чем она предполагала. Видимо, этот парень действительно не боялся смерти и гонял так, словно, даже если его собьёт поезд, он умудрится выжить.— Везунчик, — усмехнулась она себе под нос и потеребила в руках края одеяла. Чанель, до этого не двигающийся, резко поднялся в постели, заставив Эрис вздрогнуть и испуганно выпустить одеяльце из хватки.— Ты что, опять тут всю ночь сидела? — недовольно покосился на неё сонный парень.— Нет, совсем нет… — опешила она. — Принести тебе завтрак? После этого тебе надо будет в перевязочную…— Принеси мне то, что сегодня дают в столовой, — тихо сказал он.Эрис выпрямилась в кресле.— Ты уверен?— А что? Я такой же, как и все. И… — добавил он еще тише. — наверное, ты устала после ночного дежурства.— Забота, — фыркнула Эрис и поднялась. — Знаешь, я извиниться за вчерашнее хотела.— Неужели? — саркастично спросил он.— Да, я погорячилась.Покраснев, Эрис вылетела из палаты, направляясь вниз, в столовую. Ей нельзя было сдаваться чарам всё ещё сонного, но от этого не менее сводящего с ума Ву Чанёля, хотя бы до тех пор, пока они были врачом и пациентом. Воспитанная Лянь не позволяла себе зайти дальше, как бы не хотелось сделать это. Может быть, Чанёль был прав. Она бы очень хотела вильнуть хвостиком и привлечь внимание, но она была в этом настолько неопытна, что было стыдно даже подумать о таком. Она считала себя красивой за выразительные глаза, тонкие губы, за чёрные волосы. Её фигура была миниатюрной, как у лесной феи, и парням нравилась её беззащитность, легкость, невинность. Но что, если Чанёлю совсем не нравится такие? Может быть, этот мотогонщик предпочитает по-настоящему сексуальных, с красивыми формами, опытных и более сговорчивых дам? О чём она вообще думает?Эрис скривилась. Именно такие девушки нравились китайцам. Она слышала, что мама Чанёля была кореянкой, он родился и вырос в Сеуле. У них была разница в возрасте. Чанёль выглядел очень зрелым, с несколькими татуировками на руках и спине, с серьёзным взглядом, с суровыми чертами лица. В его глазах пролегла тень пережитого, и пусть он совершал глупости, из-за которых сейчас ему приходилось быть взаперти в палате, он точно не походил на влюбленного сказочника, поющего серенады под окном девушки, которая могла ему понравиться.Эрис взяла поднос и поглядела на витрину столовой. Суп, рис, салат, сок. Трудно было поверить, что Чанёль будет есть подобное. Он был капризным богатым братом молодого господина, которому трудно было угодить. Но он попросил еду из столовой, и взяв полный поднос, Эрис поплелась в палату, молча минуя своего куратора с непроницаемой маской на лице.Зайти в палату Эрис не успела. Чанёль ждал её в коридоре, опираясь на стенку. Свет в холле был притушен, старшей сестры на посту не было, и в помещении были слышны только неловкие шаги самой Лянь.— Не сидится? — хмыкнула девушка.— Да, мне скучно, — он поймал её за локоть, мягко разворачивая и прижимая к стене. Между ними был только полный поднос с едой, который девушка едва не выронила.— Что ты?.. — она мгновенно забыла о том, что чертовски хочет спать после ночного дежурства. Чанёль нахально улыбнулся и перекрыл ей проход, чтобы она не могла вырваться.— Разве тебе не этого хочется? — спросил он. — Не хочешь, чтобы я поцеловал тебя? Не хочешь, чтобы я обратил на тебя внимание?— Ты шутишь так? — поджала девушка губы. — Если шутишь, то очень неудачно.— Какие уж тут могут быть шутки? Давай же, не упрямься и будь хорошей девочкой… — он нагнулся, прижимаясь губами к её губам. Эрис выронила поднос на ноги ей и парню, который даже после того, как горячий завтрак обжёг ему ступни, не оторвался от поцелуя, хотя и прошипел сквозь зубы. Насильно целуя Лянь, он еще усмехался, глядя ей в глаза, в то время как она пыталась его оттолкнуть, больно ударяя в грудь. Наконец ей удалось оторвать его от себя, после чего она незамедлительно начала отплевываться, а затем размахнулась и влепила ему звонкую пощечину.Кореец вылупился на неё, как на идиотку. В её глазах стояли слёзы, и она не могла внятно сказать ему что-то от обиды, застрявшей в горле.— Я всего лишь хотела тебе помочь! — она сорвала голос, оглушая его. — Это моя работа… А ты принял это за попытки… Ты думаешь, что я стану продаваться за деньги богатых пациентов?— Тогда зачем ты всё это устраиваешь? — хохотнул он, хотя в его глазах не было и намека на улыбку.— Мне не нужны ваши деньги, — всхлипнула она. — Ты красивый, и ты понравился мне, я не буду этого отрицать, — она смело посмотрела на него. — Но внутри ты пустой. Так что выметайся из больницы. Я тебя выписываю.Озадаченным взглядом Ву проводил девушку, едва сдерживающую слезы. Он не мог сдвинуться с места. Проклятая Лянь, она пригвоздила его своими словами и заставила почувствовать себя виноватым.Он ошибался?***Чэнь Фанмину принадлежало четырнадцать портовых терминалов всего Шанхая. Этот мужчина владел огромным состоянием, держал при собственном доме слуг и охранников, нередко подвергался нападкам конкурентов, и на то были причины. Инчжу даже не спрашивала, как дорого стоила её жизнь, пять минут назад проданная директором клуба ?Paramaunt?, потому что очевидно — Чэнь Фанмин мог себе позволить это.Девушку трясло, как осиновый лист, словно она вот-вот упадёт в обморок, но она стойко держалась. Он крепко держал её за руку и вел к своей машине, на передних сидениях которой устроились двое парней, вечно следующих за господином по пятам. Она не смотрела ему в глаза, не говорила ни слова. Она прекрасно осознавала, что бежать было бесполезно, умолять было бесполезно. Она знала, на что её продали и чего хочет от неё мужчина.Больше всего Синь боялась брака по принуждению. Что ей придется быть с человеком, которого она не любит, и даже который не любит её. Все, что будет их связывать — желание, страсть, похоть, но не любовь. Инчжу всю жизнь бежала от этого мерзкого чувства, как от огня.В районе Баошань, на самой окраине, тесно переплетающейся с главным административным районом Шанхая Пудуном, стоял небольшой особняк главы торговых связей Шанхая. Богатству Чэнь Фанмина действительно можно было только завидовать. Железные с острыми наконечниками оградки величественно встречали гостей. Чэнь схватил Инчжу за руку и вместе с ней вышел из машины. Двое охранников, стоящих на входе, поклонились, открывая ворота. Инчжу, как собачка на поводке, последовала за хозяином дома.Девушку восхитила роскошь с самых первых ступенек этого дома. Переливчатые камни дорожки, выложенной к дому, каменные ступеньки, белые с изящными ручками двойные двери в дом — её семья могла бы только мечтать о такой роскоши, и Инчжу никогда не бывала в подобных местах.— Вы вернулись, господин Чэнь, — на входе их встретила горничная, кланяясь. — Ужин на столе.— Я не буду ужинать, — отрезал мужчина хрипловатым голосом. — Но вот что, ЛинЛин, принеси в мою спальню два бокала и какое-нибудь вино из погреба на твой вкус. Желательно французского.ЛинЛин кивнула, подмигивая вошедшему Арону и удаляясь на кухню. Инчжу пробрала дрожь. Не выпуская её руки, Чэнь вошел в длинный холл первого этажа, дернул её на себя и потащил к лестнице с левой стороны, ведущей на второй этаж. Инчжу, словно немая рыба, подчинилась, тихо застонав. Она не понимала, почему не сопротивляется и не бежит, ведь все это настолько пугало её, что она готова была взять в руки оружие и угрожать своему обидчику. Но был ли в этом смысл? Тут была куча охранников наверняка. Чэнь ничего ей не сделал, но это пока. За все это время он ни слова ей не сказал, даже не притронулся к ней, только не выпускал её руки, чувствуя её напряжение и готовность убежать, как только он потеряет бдительность. Поэтому он даже готов был взять наручники и приковать её к себе, но не выпускать. Он ни за что не хотел, чтобы она сбежала.Они оказались в его комнате. Тёмные шторы, тёмное постельное белье ярко контрастировали с бежевыми обоями и расписными вставками. В углу стоял небольшой письменный стол, по обе его стороны — пара изысканных чёрных с бархатными накидками кресел. В том же строгом стиле была кровать, на которую Чэнь и толкнул растерявшуюся артистку. Она упала на мягкие подушки, разворачиваясь к нему, и была встречена его настойчивым поцелуем. Он буквально вжал её в кровать своим телом, через рубашку чувствовались мускулы, пресс, через ткань брюк — его желание завладеть ею. Поцелуй обжигал. Девушка стонала в его рот, не имея возможности отстраниться. Она была загнана зверем, жаждущим её красивое тело.В дверь постучали. Синь испуганно заметила, как потемнели глаза Чэня, на секунду отрывающегося от неё, чтобы открыть дверь горничной, принесшей вино. Её сердце билось о хрупкую грудную клетку, словно тоже было поймано и пыталось выбраться из плена.Когда Чэнь отвернулся, подходя к двери, Синь отчаянно сглотнула слезы, текущие по щекам, размазала тушь, закусила губу. Чёртов Чэнь оказался таким же, как все. Ему тоже ничего не нужно было, кроме плотских удовольствий. И это больше разочаровывало, чемп пугало. Она повзрослела в обществе именно таких мужчин, как же она могла верить в добрых, честных и приличных?Он украл её поцелуй, смакуя каждую секунду. Наслаждался её стонами, не собирался отпускать её и наверняка уже обрисовал их совместную ночь во всех красках. Она без всякого сомнения желала откусить его язык.На его губах играла плутоватая улыбка.— Такого любовника, как я, у тебя ещё не было, — он мгновенно вернулся к ней, оставляя вино на потом. Вдыхая аромат её волос, касаясь языком припухлых губ, он уже начинал снимать с неё рубашку, не обращая внимания на ее жалкое сопротивление.Он хотел её. Но не так, как хотел девушек до этого. Он хотел завладеть ею полностью, сделать своей, не отпускать и заставить её полюбить его в ответ. Он был уверен в себе, и все шло по его плану, пока не…— Конечно, у меня не было, — зло выплюнула она сквозь слёзы. — Я девственница.Фанмин застыл в миллиметрах от её губ.— Что? — она чувствовала его горячее дыхание. — Повтори.— Я была протеже Ван Ци именно потому, что еще ни один мужчина не касался меня, — четко проговорила девушка.Он резко отпрянул от неё, врезаясь спиной в шкаф. На лице появилась гримаса боли, с которой он тяжело переваривал услышанное, глядя в её глаза, словно сумасшедший. Затем на его лице отразилась злость и непонимание, и когда Инчжу боязливо поднялась с постели, он схватил её за руку и прижал к стене. Почему он так был уверен, что когда-то она уже спала с мужчинами? Глядя снизу вверх, Инчжу готовилась к худшему, потому что он выглядел действительно устрашающим.— Как же ты терпела всё это время? — прорычал он. Инчжу не могла ответить на его вопрос. — Почему ты терпела всё это время?!Инчжу поджала губы. Какая же она глупая.— Хочешь сказать, что узнав это, ты отпустишь меня?— Идиотка, — вздохнул он и отошел. — Неужели ты хочешь вернуться туда?— Там…моя семья.— А если бы не я? Если бы кто-то другой, не захотевший считаться с тем, что ты всё ещё невинна?— Наверное… — Инчжу лихорадочно сглотнула, — я бы не выдержала…и покончила бы с собой.— Дура! — воскликнул он. — И в этом ты видишь выход? Оставайся у меня. Я не трону тебя. Пока ты сама этого не захочешь. Будешь моей женщиной, и никто в Шанхае не посмеет тронуть тебя. Оставайся.— Я…я…мне нужно идти!И через несколько секунд её шаги стихли на лестнице, тоненькая фигурка мелькнула за воротами и артистка была такова. Чэнь, глядя ей вслед, несколько раз убедился в том, что этой девушке еще никто не говорил ничего подобного и она просто испугалась, как загнанный в клетку трусливый кролик, не видавший жизнь в других её красках, не умеющий жить за пределами персональной тюрьмы.