Глава 14 (1/1)

POV СонниВесь следующий день я думал о вчерашней встрече с этой девчонкой. Она была такой… настоящей. Я хотел бы снова встретиться с ней. Блин, совесть меня грызет от того, что я называю ее девчонкой. У нее же есть имя. Саша. Правду говорят, что русские девушки?— самые красивые девушки на планете.Может быть, она и сегодня придет на пляж? Я хватаю плед и несусь к машине.Когда я приезжаю, то вижу пустой пляж. Она не пришла. А, собственно говоря, почему она должна была прийти? Мы же ни о чем с ней не договаривались. Почему я хочу ее видеть? Она же многого мне наговорила. Но я ее простил.А хочет ли она видеть меня?Со вчерашнего дня остались мармеладки. Я в одиночестве трескаю сладости. Один на пляже. Не этого я всю жизнь хотел. Сейчас не хватает ее. Я теряю уже всякую надежду, что она придет.Мне ничего не остается, как ехать обратно домой, к Симбе. Это единственное существо, которое меня любит просто так. Даже если я его кормлю, гуляю с ним?— он любит меня не за это, он просто меня любит. Он залезает ко мне на кровать и спит рядом со мной. Подлизывается. Симпатяга хитрющая.Симба такой забавный. Он еще совсем маленький. Лезет играть со всеми. Он такой дружелюбный, добрый и умный, что никто не может устоять перед соблазном погладить его.Когда Кевин был с какой-то бабой в квартире, он запер Симбу в другой комнате. Симба почувствовал, что Кевин?— плохой человек. Просто так Симбу мы никогда не запирали. Черт! Кевин! Он врал мне. Мне рассказали, что он много раз мне изменял. С женщинами.Не хочу об этом думать. Меня мучает вопрос: не противно ли ей было со мной общаться?Если она со мной общалась, то, думаю, нет.Мне хотелось распустить ее мокрые волосы, высушить и заплести вновь. Поцеловать ее лебединую шею. Обвить руками ее тонкую талию. Целовать ее губы. Что это? Любовь с первого взгляда?Нет. Это влечение к противоположному полу.Чувствую себя шестнадцатилетним подростком, который переживает пубертатный период.Джес пишет мне, Гагик звонил пару раз?— волнуются. ?Вдруг, счеты с жизнью сведет???— наверное, это движет ими, когда они вновь пытаются связаться со мной.Я не ребенок. Не глупый влюбленный мальчик. Мне 30. Я уже всего достиг. Осталось только стать счастливым, потому что сейчас я прекрасно понимаю, что счастье не в деньгах.Я открываю ноут. Может, альбом написать? Ну, хотя бы EP. Я хочу занять себя.Симба играет в коридоре с мячиком. Он, довольный приносит его мне и кладет на колени, будто хвастаясь или отчитываясь за проделанную работу. Скорее, второе. Симба как человек?— я стараюсь воспитывать его, делаю лучше. Он молодчина.—?Что, дружок, хочешь поиграть? Погода не очень подходящая… Пойдем гулять?— поиграем.Он жалобно скулит.—?Залезай,?— я хлопаю себя по коленям, приглашая его.Он радостно и неуклюже запрыгивает на меня.—?Не лезь ко мне целоваться,?— я глажу его по голове, будто сдерживая его порывы наброситься на меня с жаркими поцелуями.Благодаря Симбе я пишу трек быстро, и, как ни странно, он мне нравится.Вечером я одеваюсь теплее и иду гулять с Симбой. Симба бегает, играет с другими собаками. Я стою немного в стороне и наблюдаю за ним. Он купается во внимании самочек. А я?Дома я укладываю Симбу спасть, но этот негодник носится по всей квартире со скоростью света.—?Симба, чего тебе для полного счастья не хватает? Накупаный, накормленный, выгулянный. Ты уже должен спать без задних ног, то есть лап. А ты бесишься?В ответ я получаю радостное ?Гав!?.—?Я сейчас спать буду.Может напиться?В общем, не вышло. Я смог только пару капель коньяка принять. Для расширения сосудов. И перехотелось.***Война. С Россией. Мне тридцать, здоров, без увечий?— отличный солдат. Великолепно обученный, знающий русский язык в совершенстве и даже молодежный сленг?— чем не идеальная машина для убийства. Но есть проблема?— я же Скриллекс. Мне сказали: ?Не выделяйся!?. Меня отправили на спец операцию в Москву под видом студента, поступающего в музыкальную академию. Я должен проникнуть в защищенное место, чтобы выкрасть кучу полезной для моей страны информации.Когда я оказался в России, моему удивлению не было предела. Целые села просто пустовали. Деревни будто вырезали. В Москве не так пусто: город выдержал оборону, но очень сильно пострадал от бомбежек и обстрелов. Сейчас русские реставрируют свои дома.Мы проигрываем. У русских намного лучше и новее оружие. Они знают,что не могут применить ядерное оружие, и мы тоже?— наша страна подписала соответствующий документ.И вот настал момент Х, но все пошло не по плану. Мы еле-еле унесли ноги, но самое страшное было только впереди. Нас окружили. Это ловушка?— они нас ждали. Мы отбивались. Наших много полегло.Они убили Джэса. Он умер на моих руках. Я не мог тогда плакать.—?Не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте! Прошу вас! —?кричал я на русском языке.Они обступили меня и Джеса со всех сторон.—?Прошу вас! Похороните его, как человека. Не бросайте в канаву, как грязную блохастую собаку. Выкопайте могилу. Прошу, он мой друг.—?Неужели ваша дружба настолько сильна, что ты имеешь столько смелости просить врагов о захоронении противника?—?Прошу вас!—?Похороним, если ты сдашься…Я встаю на колени и поднимаю руки вверх.—?Унесите тело и похороните его, как подобает. Как его зовут, солдат?—?Джэс. Не пишите его имя. Напишите просто ?Мой самый лучший друг?. Это все, о чем я прошу.—?У вас, американцев, есть что-то наподобие совести…Я молчу. Ничего не отвечаю.***Я сижу в тесной комнатушке. Это похоже на изолятор. Меня сегодня расстреливают. Класс! Тридцать лет, а потомства не оставил.На месте казни я быстро вырубаю охранников, беру их оружие и забираю свои вещи. Когда я удалялся, меня подстрелили и по касательной полоснули ножом.Сейчас я на северо-западе Москвы. Раненый, уставший бегу вдоль железной дороги. Невдалеке я вижу платформу. Взобраться на платформу мне оказалось очень тяжело. Объявляют о приближении пассажирского поезда. Отлично. Здесь много людей, мне будет проще смешаться с толпой. Я сажусь в вагоне в самый уголок и засыпаю.Поезд останавливается. Я слышу объявление о конечной остановке. Я чувствую на себе пристальный взгляд. Я открываю глаза и вижу пустой вагон…—?Просьба выйти из вагонов…Я неуклюже схожу с поезда. Черт, турникеты… Потом я замечаю, что они открыты. Но там стоят солдаты. Я снова чувствую, что на меня кто-то смотрит. Девочка. С открытым ртом. Нет. Не выдавай.Она подходит чуть ближе, я делаю шаг назад.—?Не бояться. Я помогать тебе. Ты?— мой брат для они,?— девочка говорит на ломаном английском, указывая на солдатов.—?Я говорю по-русски.Девочка смотрит на меня огромными удивленными глазами.—?Идем…Но тут случается это: я падаю. Она держит меня.—?Ты ранен?—?Да нет…—?Пойдем.Когда мы проходим мимо турникетов, солдаты косо смотрят на меня. Всю оставшуюся дорогу я шел с помощью девочки. Она держала меня, говорила, что совсем немного осталось. Я, наивный мальчишка, верил ей. Я хочу умереть.Когда мы подходили к какому-то белому десятиэтажному дому, я потерял сознание.***Тягучая, как смоль, черная, холодная, отвратительная жижа не отпускает, затаскивает на глубину, не дает дышать. Я барахтаюсь в этой жиже, она сжимает, душит, затягивает на дно. Попадает в рот, легкие разрывает огнем и леденит одновременно, я тону в ней, но борюсь, как могу. Силы на исходе, сильнее всего хочется расслабиться и плыть по течению, погрузиться в эту жижу, отдаться ей, позволить поглотить себя в небытие. Изо всех сил стараюсь вдохнуть?— не получается. Но мне нужно выбраться, нельзя сдаваться! Эта мысль толкается, саднит, мешает, раздражает, царапает самые глубины сознания. Это еще не все, это не конец. Выбраться, только вперед, руки не опускать! Смерть не выглядит как старуха с косой. Смерть?— это мерзкая, склизкая, тягучая жижа, но потребность еще раз вздохнуть, увидеть, услышать, осязать заставляет биться отчаянно, хватаясь за последние проблески жизни, выкарабкиваясь из этого омута со всей огромной жаждой быть.Сквозь борьбу и отвращение внезапно пробивается что-то теплое, мягкое, зарождается где-то внутри и маленьким лучиком начинает прокладывать себе дорогу к свету, к жизни. Я буду жить. Я не проиграю. Не в этот раз. Мелькают как крохотные кадры?— улыбка, взмах ресниц, упрямо вздернутый подбородок. Дотянуться, прикоснуться?— значит, выжить, не сдаться, не проиграть. И я тянусь, изо всех сил тянусь к ней… К свету. К жизни.Кажется, время от времени приходя в себя, я ощущал чье-то присутствие. Все время пересыхают и запекаются губы. Грудь разрывает, дышать невозможно и больно. Иной раз чувствую движение, глаза открыть не могу, но ощущаю, что меня везут куда-то. Темнота. Но это всего лишь ощущения и бред.У моего носа водят что-то неприятное и резко пахнущее, и я очнулся. Я накинулся на девчонку, схватил что попалось под руку и замахнулся на нее, но потом я понял, что она мне помогает.—?Стой, стой, стой, тебе нельзя вставать. Ложись.—?Где я? Что ты делаешь?—?Я хочу вытащить пулю. Я помогаю тебе. Все хорошо.Я лег обратно. Больно. Болит бок. Печет. Это от ножа…—?Будет больно. У меня нет анальгетиков. Придется зашивать,?— я молчу. Делать нечего.—?Зашивай.Я чувствую, как ее руки трясутся. Она боится. Ясно ежу, что она никогда не зашивала рваные раны, не говоря уже об огнестрельных ранениях. Слава Богу, что от вида крови не падает в обморок.—?Будет больно… —?голос трясется, вид такой напуганный.—?Не бойся. Хуже не сделаешь, а если и сделаешь?— мне плевать. Все равно жить больше не хочется…—?Что ты такое говоришь?—?Делай уже свое дело…Она как можно аккуратнее протыкает иглой оторванный кусок мяса. Игла вонзается в плоть. Я дергаюсь, рычу от боли.—?Терпи!Я чувствую, к нитка, словно пиявка, ползет под кожей. Она укалывает меня иглой вновь и вновь. Я уже плачу от боли. Не кричу, лишь слегка вздрагиваю. Она обрезает нитку, накладывает какую-то мазь, стерильную марлевую салфетку и перевязывает это все бинтом.—?Осталось вытащить пулю…—?Лучше сразу меня убей.—?Прививка от столбняка есть?—?Да… —?пот со лба скатывается огромными каплями.—?Мне придется разрезать рану…—?Делай, что хочешь… Но самый лучший вариант?— убить меня.—?Я не смогу убить. Сейчас больно будет…Резкая вспышка боли пронзает все тело?— она взяла нож и режет меня. О Боже! Я не сдерживаю криков.Она отложила нож в сторону и принялась что-то искать пинцетом в моем животе.—?Не дергайся! Спокойно. Тихо, тихо, тихо, все хорошо.Я не могу спокойно лежать, когда мне делают больно. Это похоже на пытку. Я не могу просто лежать и делать вид, что все хорошо, когда во мне копошатся пинцетом.—?Достала! Сейчас будем зашивать.Мне уже все равно. Я вновь чувствую иглу в своем теле. Нитка. Игла. Нитка. Что-то жидкое. Мазь. Марля. Бинт.—?Черт. Ты меня слышишь? Сонни?—?Я слышу…—?Скажи, как ты себя чувствуешь?—?У меня в пузе две дырки. Все норм.—?Если будет болеть?— говори.—?Да, ладно.—?Пить хочешь?—?Да…Она приходит со стаканом воды. Я еле-еле с ее помощью делаю пару глотков. У меня нет сил больше терпеть все это. Я проваливаюсь в небытие.***Я прихожу в себя ночью. Я задыхаюсь. Сдавленные хрипы разрывают мое горло. Я пытаюсь что-то сказать, но выходит не очень. Тогда я кричу. Кто-то внизу просыпается. Я понял, что это девчонка. Она включает свет. Тянется к ночнику, чтобы света было больше.—?Что случилось? Что болит?—?Дышать не могу. Я хочу дышать.—?Сейчас,?— она открывает окно.Свежий ночной воздух врывается в комнату. Она осматривает мои ранения.—?Раны не воспалились. Давай,?— она слегка поднимает мою голову и помогает мне сделать глоток воды. Она вставляет мне градусник между рукой.—?Зачем ты мне помогаешь?—?Давай градусник. У тебя немного повысилась температура.—?Ты не ответила на вопрос.Но она уходит и приходит с таблеткой.—?Пей. Это поможет тебе.—?Ответь на вопрос.—?Давай завтра.Я послушно беру пилюльку и запиваю водой.***Я проснулся от того, что кто-то ходил по моему лежбищу. Я с неохотой открыл глаза и увидел кошку. Такая маленькая, серо-коричневая, с таким видом, мол, ты кто, я к тебе знакомиться пришла. Я глажу ее, а она давай подлизываться. Кошка залезает на подушку и начинает запускать когти в мою голову и волосы, ее фурчание свидетельствует о том, что она получает кайф, когда запускает когти в мои волосы и одновременно нюхает их. Токсикоманка что ли? Моя голова немытая, грязная, вся в копоти и грязи, а ты ее нюхаешь и балдеешь. Да ты странная, кошка. Она все глубже и глубже запускает когти, и мне становится щекотно. Я начинаю хрипло смеяться, и тут в комнату вбегает девочка. Она идет к моей кровати и берет кошку к себе на руки, приговаривая:—?Джессика, Джессика. Нельзя к нему на кровать,?— она ставит кошку на пол, а та недовольно мяукает, мол, весь кайф обломала… —?Ты как? Что-то болит?—?Покалывает и чешется… Я это… очень хочу,… ну… в туалет…—?Давай, помогу встать… Тебе лучше сегодня весь день лежать. Исключение?— вот такие моменты. Сначала голову, вот так, а сейчас на руках встать придется…Я замечаю, что я в одних трусах.—?А кто меня раздел?—?Я… —?неуверенно отвечает она.Мне самому становится неловко. Она ведет меня к туалету и обратно. Я ложусь на кровать, и мой живот начинает урчать.—?Я сейчас принесу чего-нибудь…Где-то через минут десять она возвращается с подносом, где стоят две тарелки и кружка.—?У меня еда скромная… так что…—?Я ничего не имею против овсянки и бутербродов.—?Ну, вдруг, ты такое не ешь.—?Что дают, то и буду есть…Боже, только сейчас я понимаю, насколько я голоден. Я не ел три дня. Я с таким азартом накидываюсь на скудный завтрак, что через пять минут тарелки буквально блестят. Она все это время сидела рядом и смотрела на то, как я уплетаю завтрак.—?Наелся?—?Да… Нет.—?Бананы ешь?—?Не спрашивай больше. Просто неси…Она встает и уносит всю посуду. В комнату забегает кошка, и заходит она с тремя бананами. Кошка запрыгивает на стул, но девочка берет кошку на руки и вместе с ней садится рядом со мной. Она дает мне банан. Я съел большую тарелку вкусной овсянки, два бутерброда и все равно не наелся.—?Сейчас еще действует военное положение на территории РФ. Необходимые продукты выдают бесплатно, но на одного человека и очень мало. Другие продукты можно купить, но у меня не шибко много денег, чтобы покупать еду.Я отдаю ей кожуру и ложусь в кровать.—?Хорошо. Кто ты? Сколько тебе лет? Зачем ты мне помогаешь?—?Я?— Саша. Саша Кусь. Мне 19 лет.—?Сколько? Сколько тебе лет? —?ну ей точно не 19!!! На вид?— лет 13 максимум. Маленькая, худенькая, лицо такое детское. Единственное, что недетское?— это голос. Он такой хриплый, подсевший.—?Мне 19. Хочешь?— верь, хочешь?— не верь, но это так.—?Я в шоке…—?Все в шоке, когда узнают мой возраст…—?Ты мне помогла… Зачем? —?молчит, отводит взгляд,?— Я же враг,?— пауза повисает в воздухе. —?Я убийца, у меня руки по локоть в крови, а ты мне помогла. Я мог тебя убить. Но ты притащила меня к себе домой, лечишь. Я не понимаю…—?Просто… мои родители учили меня помогать людям. Неважно, потеряли они ключи или оказались в такой ситуации, как ты… К тому же, ты?— мой кумир. Я люблю твою музыку…—?Но я враг.—?Я думаю, каждый совершает ошибки и каждый имеет право на шанс, чтобы исправить их.—?Вот как! —?я долго молчу, но потом говорю,?— Мы такие имбецилы, что пошли на вас войной, ведь, по сути, должны воевать сами с собой, но не с вами. Вы?— имеете честь, совесть, прекрасно воспитаны. Ты вон врагу помогаешь. Русские согласились похоронить моего друга… Джэса…—?Джэс умер?—?Да,?— я хочу реветь.—?Мне очень жаль. Я понимаю, что чувствуешь.Слезы сами текут. Я плачу просто потому, что я сейчас жив, а он нет. Я хотел бы, чтобы Джэс сейчас сидел рядом, хотел бы, чтобы он говорил мне о том, как я хреново выгляжу, хотел бы, чтобы он шутил. Я хочу слышать его голос, его смех, но он сейчас лежит в холодной сырой земле, а я жив. Лучше бы они меня убили. Я понимаю, что никогда не хотел воевать, но я поддался некому влиянию, что заставило меня отправиться воевать, убивать невинных людей. Я не хочу возвращаться в отряд, точнее, то, что от него осталось. Я хочу жить. В мире без войны. Не хочу быть втянутым в это.—?Где твои родители?—?Они уехали.—?Без тебя?..—?Да. У них выбора не было. Тогда началась бомбежка. Мама звонила мне, говорила, что сейчас с папой они заедут за мной, но я сказала, что я в бункере, и меня не выпустят ближайшие 72 часа точно. Тогда бомбардировщики направлялись на северо-запад, то есть, сюда. Я уговорила маму и папу ехать без меня. Сказала, что со мной все будет хорошо, что я буду им звонить каждый день…Я соврала им. Я не была в бункере. Я была в подвале. Меня туда отвели. Потом, когда все закончилось, мы вышли из укрытия. Мы бежали на улицу, но огромная балка свалилась на ребят, которые были в самом конце. Там была… моя подруга. Ее сестра видела, как она осталась лежать с открытыми глазами под балкой. Я была в шоке, я не могла смириться. Меня приводили в чувства минут 10. Все говорили мне, беги. В метро. Я бежала в метро. Там ходили поезда. Я села и уехала на ту платформу, на которую пришел ты. С того дня прошел почти год.—?Я чувствую себя последним подонком. Мы причинили вам столько боли…—?Но я каждый день езжу туда, чтобы заниматься…—?Заниматься?—?Я учусь в Академии музыки.—?Ты музыкант? Класс. Я тоже.—?Да я знаю…—?Прости…—?Забудь…—?Стоп! Где я?—?Ты в поселке. 20 км от Москвы.—?Что? Так близко… Меня могут найти. Ты совершила огромную ошибку…—?Тихо. Никто тебя не станет искать, потому что тебя объявили убитым.—?Да, меня должны были казнить, но я сбежал. Как раз во время побега и схлопотал свои ?дырочки?.—?Нет, я знаю. В новостях говорили, что ты сбежал, но сегодня я увидела новость, что ты убит. Мол, несчастный случай или убийство. В общем, никто не разбирается с этим. Это никому не нужно. Твои фанаты сейчас отдают дань уважения. Тебя и твою музыку любят в России.—?Хорошо, а теперь самый главный вопрос: где оружие? Ты его спрятала?—?Да. Оно в фортепиано,?— Саша указывает на рядом стоящий инструмент.—?Я хочу сказать тебе спасибо. Просто за то, что ты помогла и помогаешь мне.—?Да не за что… Ладно, надо раны перевязать…—?Стой! Ты вчера первый раз это делала?—?Нет. Я после бомбардировки медсестрой работала. Медиков не хватало, и тогда девочки пошли в медсестры. Нас научили всему, и мы помогали раненым и больным.—?У тебя так руки тряслись. Ты такая напуганная была…—?Я боялась ошибиться. Цена ошибки?— твоя жизнь…Она аккуратно открывает простыню и разрезает бинты. Марля немного прилипла к швам.—?О, ну, я поздравляю тебя. Все в порядке с твоими швами. Главное?— без резких движений. Швы буду снимать где-то через полторы недели. Сегодня ты лежишь и не шевелишься. Ясно?—?Ясно, доктор Саша.Она накладывает новую повязку.***Прошло уже четыре дня. Мне становится все лучше и лучше. Я все больше узнаю Сашу?— девушку, которая спасла меня. У нее не одна, а две кошки?— вторая просто трусиха, и не выходила долго.Я просыпаюсь от острой боли. Я кричу. Больно. Черт…—?Что случилось? Где болит?—?Пулевое… —?Я корчусь от боли.—?Сейчас. Черт, рана воспалилась. Мне придется вскрыть…—?Нет… Не надо.—?Надо! Не бойся. Я постараюсь сделать не больно.—?Черт! —?я плачу. Болит.Она приносит медицинское блюдце в форме фасолины, скальпель и еще кучу всего. Она вспарывает нитки на ране и выдергивает их из меня. Боль становится сильнее. Я чувствую, как раны касается металл, чувствую, как он разрезает мою плоть. О Боже!—?Саша, лучше глотку перережь…—?Потерпи. Сейчас… Пуля раскололась. Она осталась там, я ее вытаскиваю уже. Терпи. Лежи спокойно!Я рычу, словно зверь. Неимоверная боль. Во всем теле. Черт. Как же больно! Слез уже нет.На иглу мне уже плевать…—?Нельзя так говорить. Жизнь?— великий дар, который нужно ценить.***—?Дай посмотрю, что с ранами. Блин, носишься, как speedy гонщик, стой. Сонни!—?Да все нормально…—?Это я буду решать. Ложись…Я помогаю снять ненужные уже повязки. Она пытается с помощью специального раствора безболезненно отделить марлю от меня. Швы отвратительные, но для музыканта они просто идеальные. Она аккуратно вспарывает каждый узелок.—?Сейчас будет очень неприятно.Она берет нитку пинцетом и дергает на себя.—?Ай! —?кричу я от неожиданности.—?Не дергайся. А то как уж на сковородке.Из дырочек, где были нитки течет кровь. Саша осторожно промакивает салфеткой. Ее лицо предельно сосредоточенное. Движения четкие. Все нитки с первой раны уже в лоточке. Теперь Саша дезинфицирует рану и перевязывает ее.Со второй раной пришлось немного повозиться: я придвинулся чуть ближе к ней, чтобы было удобнее снимать швы. Она распорола все нитки, повыдергивала их и снова проделала тоже самое, что и с первой раной.—?Все! Отдыхай…Я лежу примерно час, а потом вскакиваю и иду на кухню.—?Саш, а можно мне в душ?—?Нет… пока нельзя. Я скажу, когда можно.—?Ну блин. У меня голова ужасно грязная…—?Я понимаю, но пока нельзя. Ну, голову можно помыть.—?О! Супер! Я пошел.Я зашел в ванную и наметил шампунь. Я начинаю склоняться над ванной, но бок начинает колоть. Неужто мне придется просить помощи?—?Саш? У меня проблема…—?ШВЫ РАЗОШЛИСЬ? —?Боже! Ее лицо! Мне лучше не смеяться.—?Сейчас от смеха разойдутся. У тебя такое лицо. И ты странно бежишь. Помоги мне, пожалуйста…—?Голову помыть?—?Да.Она тащит табурет с кухни, говорит садиться на него. Укрывает меня полотенцем, наклоняет мою голову к раковине, распускает мои волосы. Она настраивает воду по температуре.—?Не горячая?—?Нет.Я чувствую, как вода стекает по моей голове. Ее рука касается моих волос. Я закрываю глаза. Она взбивает пену, ее руки нежно массируют мою голову. Боже, я с ума схожу. Ее руки.Я сейчас кончу, думаю я.Кстати, об этом?— я не трахался 2 года. Я очень хочу перепихнуться с кем-нибудь. Ну или хотя бы передернуть.Ее руки сводят меня с ума.Саша. Она красивая, женственная, но я не могу с ней так поступить. Она помогает мне. Да и ребенок она еще. 19 лет?— ни туда, ни сюда. Я не буду к ней приставать. Или буду?Она вымыла мою голову. Вытирает полотенцем.—?А можно я обнаглею?..—?Ну, наглей…—?Сможешь подстричь мне волосы, кончики?—?Боже, это честь для меня. Да, в принципе, смогу. Тогда надо перебазироваться на кухню. Пойдем. У меня нет специальных ножниц…—?Это не столь важно. Висок я сам побрею.—?Машинки нет.—?Блин. Ладно…Она становится сзади меня и начинает расчесывать мои волосы. Она слегка дергает запутки. Я морщусь. Она придерживает волосы и распутывает концы.—?Сколько убирать?—?Сантиметр-полтора… где-то так.—?Ладно,?— я слышу чирканье ножниц. Одно за другим. Она проводит расческой и отрезает кончики волос.—?Готово. А ты висок как бреешь? Оставляешь или сбриваешь полностью?—?По разному.—?Ладно я постараюсь коротко подстричь, а потом сбрить,?— она делает хвостик и начинает стричь волосы на виске.?Чирк!? ?Чирк!?Она берет в руки электробритву и проходится ею по всей маленькой области виска.—?Иди, смотри на себя.Я иду в комнату и смотрюсь в большое зеркало. Висок выбрит. Гладко. Волосы подстрижены. Я даже улыбаюсь.—?Как мало нужно для счастья: всего лишь выбритый висок.—?Ага. Как я смогу тебя отблагодарить?—?Никак. Ладно, не все же время тебе голым ходить. Пошли, чего-нибудь найду тебе.Мы идем в какую-то большую комнату. Саша открывает шкаф, роется по полкам и выуживает черные треники и футболку.—?Вообще, я хотела забрать эту футболку себе, но так и быть?— она твоя.—?О Боже! Ты такая щедрая…—?Ладно… Мне нужно заниматься. Потерпишь мою фальшивую классику?—?Потерплю…—?Мне просто экзамен сдавать нужно.***Я работал над новым треком, когда домой вернулась Саша. Она бросила рюкзак где-то в коридоре и прошла на кухню, где и рухнула на стул.—?Сдала?—?Да, но не так, как хотелось…—?Главное, что сдала.—?Я устала.Только сейчас начинаю понимать, что она мне по-настоящему нравится. Она такая миниатюрная, нежная, забавная и немного сумасшедшая. Она просто классная. Заботливая, хозяйственная. Ее руки чуткие и хрупкие. Она… богиня? Моя муза, ведь я для нее даже песню написал. Я понял только сейчас, что она похожа на мою маму, а еще она просто красивая. Такая светлая. Душой, сердцем.Что это? Любовь?Да, я люблю ее.А любит ли она меня? Ей 19, мне 30. Зачем ей такой старик?Она талантливая, но говорит, что это не так. Я слышал ее произведения, которые она пишет для уроков композиции. Я слышал ее треки. Она классно пишет. У нее есть своя идея: интересная, но безумно сложная мелодия.Когда она уходит в комнату, я достаю из ее рюкзака паспорт. Ей действительно 19, и похоже она единственный человек, который нормально получился на фотографии для паспорта. У нее день рождения через полгода.Она такая невероятная. Удивительная. Неповторимая.***Я признался ей в своих чувствах. А она сказала, что любила меня еще задолго до моего появления в ее жизни. О Боже!Сегодня ее день рождения. Я ушел из дома очень рано. Она спала. Я хочу купить ей подарок. Благо поезда бесплатные. Я еду в Москву. Она как-то говорила мне, что не любит дорогие подарки. Она любит тюльпаны, но сейчас такое время, что даже розы завянут на улице, потому что стоят лютые морозы. Тюльпанов вообще нет.Она любит шоколад. Обожает шоколадные тортики Прага и пирожное Картошка. Это я найти смогу. Но что ей подарить? Она говорила, что питает слабость к кроссовкам, а кроссовки не должны быть дешевыми. Значит, в сторону.—?У меня никогда не было худи,?— вдруг всплывает в моей голове мысль. Я подарю худи.Когда я возвращаюсь домой, она открывает мне дверь. Я никогда не видел ее в таком состоянии. Она смотрит на меня так, как будто я враг народа, хотяяя… кто это говорит?—?Где ты был?—?Прости, я хотел сделать тебе сюрприз.—?Поздравляю, у тебя получилось.—?Прости меня, пожалуйста.Она запускает меня в квартиру и закрывает дверь.—?Саш… С днем рождения… —?она поворачивается ко мне лицом и хотела было что-то сказать, но я обнимаю ее сильно-сильно. Она верещит от радости или от чего-то другого.?—?Ты откуда узнал?—?В паспорте посмотрел…—?Ах ты зараза…—?Это тебе,?— я протягиваю ей подарок.—?Сонни?—?Разворачивай! Давай же!Она медленно распаковывает худи, а когда видит, что я ей подарил, визжит от радости и кидается в мои объятья.—?Сонни! Худи! Ты… самый лучший…***Я веду ее в большую комнату. Она знает, что я хочу сделать. В полумраке царит романтическая/интимная обстановка, и это еще больше заводит. Ее движения робкие и неуверенные. Мои?— четкие, но нежные. Я раздеваю ее. На ней красивое белье. Боже, девочка, ты сводишь меня с ума.Мозг пронзает мощным разрядом, закрутив мир вокруг, словно в калейдоскопе. Это как нажать на спусковой механизм: всего-то одно слово, один незначительный шаг или движение, даже просто взгляд?— решают абсолютно все. Безумие. Просто поразительное сумасшествие…Саша не произносит ни слова, я чувствую ее горячее дыхание. Но ответ я, несомненно, знаю. Медленно убираю ладонь, запуская ее на тонкую изящную шею, и тянусь к ее губам. Жадно. Как умирающий от жажды к источнику воды. Все бесчисленные словесные пикировки, маневры с вызовами, взгляды, с бессловесными танцами вокруг друг друга неизбежно приводят к чему мы так неосознанно стремились все это время.И первое касание вызывает одурманивающую вспышку в голове, напрочь выбивая из нее все колебания. По телу разбегается жаркая волна. Черт, сколько времени потеряно зря, на бессмысленные разговоры и ?свидания? в этой квартире. Губы невероятно нежные, но они подчиняются мне, не имея возможности возразить, и сладко дрожащие под моим напором. Хищный, одержимый, пристальный, мой взгляд рассматривает ее так, будто он открывает совсем что-то новое и неизвестное, он распаляет. Крупные ладони скользят по ее телу, останавливаются на талии, оглаживают и спускаются ниже, поглаживая кончиками горячих пальцев трепещущую от моментального пленения кожу ее напряженных бедер, рисуя незримые узоры, вынуждая прижиматься еще ближе, еще теснее. Язык легонько проскакивает в ее рот, вольно разгуливая и порхая по чужому языку. Умелые губы захватывают в свой тягучий танец, то напористо принуждая, то не спеша и ласково изучая. Она отвечает на поцелуй.Сильная, мозолистая рука с пружинистыми трассами вен, всей пятерней поглаживает вдоль ее позвоночника, отчего там разбегаются маленькие мурашки удовольствия. Я чувствую их. Внутри всё сладко томится желанием, тело бьет дрожью, и мне приходится закусывать губы, чтобы удержать рвущийся из груди затяжной рык.Плевать. Вот теперь мне абсолютно плевать, пусть за окнами хоть ахнет взрыв или землетрясение, но остановиться я точно уже не в состоянии, желая утонуть в этом волшебном ощущении обладания любимой девушкой. Она опускает ресницы, я вижу, как в ее взгляде трепещет неуверенность. Сердце бьется глухо, тяжко, размеренно разгоняясь маятником. Что же будет, когда разгонится?Мышцы слабеют, пальцы словно непослушные с трудом стягивают с девушки бюстгальтер, отшвыривая его в сторону. Огладив хрупкие плечи, ладони непроизвольно, сами уходят вниз. Я дотрагиваюсь до ее груди, соски твердеют от моих ласк, и я вытягиваю из нее первый, победный судорожный и резкий стон. Она гладит мои руки.Нежный аромат девичьего тела будоражит сознание. Она утыкается в мою крепкую шею и, хищно раздув ноздри, жадно и ненасытно втягиваю возбуждающий запах. Ее мягкие губы добираются до колючей щеки и плавно переходят к уголку рта. Я игриво пытаюсь увернуться, но Саша перехватывает мое лицо за подбородок, давая таким образом понять, что хочет поцеловать меня. Аккуратно прикусывает мою нижнюю губу. Она смотрит в мои глаза, пытается что-то найти на самом дне моего взгляда.Широкая ладонь гуляет по ее пояснице, то дразняще уходя ниже и сжимая хватку на бедре, потом не спеша, мимолетно касаясь, прочерчивает тропинку до ступни. Я знаю, где находятся ее самые красивые родинки, и одна из них находится здесь, на ступне. Легкий шлепок, и она вздрагивает, отчего к центру сосредоточенного напряжения, вибрацией прошибает новый импульс возбуждения. Все, терпеть дольше невозможно…Саша вздыхает, и я подушечкой большого пальца пытливо обвожу контур ее губ, припухших от пылких поцелуев. Последние крупицы осознания реальности исчезают только от того, что я вижу ее глаза, небесно-голубые. Боже… Я чувствую, как она дрожит.—?Сонни, я боюсь…—?Не надо. Я не причиню тебе зла. Не обижу. Если ты не хочешь, то ничего не будет…—?Нет. Хочу.Это совершенно не то, чего я ожидал. Ее прикосновения вызывают у меня по телу мурашки. Меня бросает то в дрожь, то в жар, кровь выколачивается в висках, разливаясь по венам жидким пламенем. Вязкий звон забивает слух. Планета вокруг резко теряет краски, оставляя взгляду только обзор двух сплетенных тел.Я забираюсь ладонью под небольшую полоску материи и, добравшись до эпицентра, рождающего горячую влагу, приостанавливаюсь. Громкий, требующий немедленного продолжения стон, неудержимо прорывается клокочущим звуком из ее груди. Губы прикусаны до крови, сердце подскакивает и застревает в горле, отбивая сумасшедший ритм. Я все понимаю без слов, осторожно проникаю внутрь, и мои пальцы обволакивает влагой.—?Черт, девочка! —?сдавленно выдыхаю я, ощущая откровенную реакцию на свои прикосновения.От неизведанных и новых ощущений ее позвоночник прогибается дугой, закидывая вверх голову. Ловкие пальцы проделывают медленные поступающие движения, от чего она невольно сжимается изнутри, делая их еще более тугими. Веки зашторивают глаза. Ее ладошки вцепляются в раскаченные постоянными нагрузками, сильные плечи.Это невероятно опьяняющая смесь острых ощущений. Мои губы обхватывают пуговку соска, играют, посасывают. Не справившись с нетерпением, Саша устраивает свою ладонь на макушке и прижимает мою голову еще ближе. Ее коленки сковывают мои ноги. Ее тело выгибается неестественно сильно, когда мои пальцы со сводящей с ума неспешностью выходят, замирают, и снова погружаются.Глубокий вдох с присвистом, кадык резко дергается, сглатывая слюну в пересохшем горле. Она втягивает мой запах до упора, ведя носом по мускулистому плечу, ее ладони гуляют по скользкой, от выступившего пота спине. Какая-то бесшабашная одержимость сносит напрочь все барьеры. Тягучий, приглушенный и разочарованный стон раздается, когда я покидаю ее тело, легонько потерев подушечками пальцев по набухшему клитору.Ее руки стремительно сбегают к ремню на брюках, отстегивают железную пряжку, но запутываются в тугом замке. Ладонь сама ложится на твердый, выпирающий центр мужской силы, и пальчики легонько сжимают член. Желание становится почти несоизмеримой пыткой. Я приподнимаю ее, заставляя сесть боком, и медленно стягиваю ее белье. Она с интересом наблюдает за моей деятельностью. Я прячу кусочек кружевной ткани в карман джинсов и выуживаю оттуда презерватив. Я снимаю лишние в данный момент элементы гардероба и отправляю их на соседнее кресло.Я кладу ее на кровать. Раздвигаю ее ножки коленом. Я пытаюсь справиться с тяжелым дыханием. Ее тело такое горячее и твердое… Я чувствую и вижу, как она возбуждена. На миг охватившая паника, едва уловимый страх, наверное, на миг всплеснулся в моих и ее глазах. Я замечаю его, вижу, распознаю.—?Не бойся, маленькая,?— ласково шепчу я, целуя ее в губы. —?Я буду осторожен.От такого безошибочного понимания, напряженное тело доверчиво расслабляется. Я не хочу торопиться, я словно боюсь, что сломаю ее, как хрупкий сосуд. Ее ладони мягкими движениями касаются живота, груди, шрамы, рождая новые приступы озноба, оглаживают мои плечи.Поцелуи моих губ спускаются к подключичной впадинке, подбираясь снова к ноющим соскам, ласкают, заставляя ее судорожно стонать и вздрагивать. Я заглядываю в ее глаза.Это ее первый раз. Я?— первый.Я стараюсь войти как можно осторожнее, не торопиться, чтобы не причинить ей много боли. Она громко вскрикивает и прижимается ко мне всем телом. Хочу стать с ней единым целым. Даю время привыкнуть.—?Ты слишком узкая… —?Новый осторожный толчок, и она судорожно сжимает ноги, а я успокаивающе глажу по влажной коже, но больше не останавливаюсь…Я понемногу ускоряю темп. В награду я получаю ее громкие возбуждающие стоны. Ей нравится. Навстречу моим движениям она ведет бедрами. И кажется, я начинаю задыхаться от настигающего блаженства. Хриплый, рваный полустон вырывается из моей грудной клетки. Она обхватывает мою шею руками, обнимает мои плечи, впиваясь в спину ногтями. Меня только возбуждают ее действия. Она царапается, словно кошка. Я рычу. Громкие стоны, вскрики от резких проникновений, смелые и решительные мановения ее бедер навстречу. Я одной рукой вжимаю ее в себя так сильно, что останутся синяки на нежной коже, и начинаю набирать учащающийся ритм. Комнату наполняют ее и мои громкие стоны.Мокрые животы скользят друг об друга, а я продолжаю проникать еще быстрее, глубже, жарче… Не хочу останавливаться, но больше не могу сдерживаться…Ее ладошки беспорядочно водят по налитым сталью мышцам, гладят, впиваются во взмокшую кожу. А я целую уже запоем, судорожно вдыхая, прихватывая то губу, то мочку уха, то бьющуюся под кожей на шее венку. Она вся дрожит, обвивая меня руками как можно крепче, прижимаясь к моей груди. Я двигаюсь сильнее, глубже, еще резче… Я чувствую, что она начинает приближаться к самому пику.И я все чувствую, ускоряю темп, не заставляя себя упрашивать слишком долго. Она выкрикивает мое имя. По батареям уже стучат соседи. И где-то через минут пять мы одновременно кончаем. Она вскрикивает и сжимает мышцы. О-ох, что же это… забываю дышать, урывками ловя глоточки между толчками и запрокидывая голову. В глазах темнеет размытыми пятнами, с каждым последующим движением. Стоны и вздохи срываются с моих губ вместе с ее именем… Мышцы подрагивают, возвращая чувствительность, и по телу начинает расплываться необычайная истома… Хорошо, это было невозможно хорошо.Тяжелое, хриплое дыхание, почти животное рычание. Я вздрагиваю и прижимаю ее к себе. Ее нежное хрупкое тело бьется в судорогах от завораживающих спазмов оргазма. Я хрипло взрыкиваю так, что от одного этого звука горячий озноб окатывает с головы до ног. Я падаю рядом с ней. Сбитое дыхание возвращается с огромным трудом, грудина высоко вздымается вверх-вниз, шумно втягивая воздух. Уткнувшись своим лицом в сильное плечо, она неторопливо гладит меня по шее, ероша пальцами взмокшие от пота короткие волосы на виске.И я просыпаюсь. Черт, почему…?Я хочу, чтобы этот сон воплотился в жизнь.