Зарисовка 16. Мужская дружба. (1/1)

42.- Рассказывай Зифир, какие новости? В тесной комнате с единственным окном, в которое едва пробивались лучи солнца, пришедший в себя Дмитрий, сидя на грубой деревянной кровати, пытался восстановить события, произошедшие за время его вынужденной болезни. Он всё ещё был бледен и слаб, но лихорадочный блеск в глазах, говорил о твёрдом намерении взять ситуацию под контроль и вновь вернуть игру в нужное ему русло. Выбитый из седла, но не поверженный, Дмитрий не собирался сдаваться. Зифир, устроившись чуть поодаль за столом, рассказывал о последних событиях: о том, что из России приехал новый посол, что Анна и её отец вновь вернулись на работу, а накануне днём Анна с вещами покинула отцовский дом и села в дворцовую карету. - Значит, вернулась к своему ненаглядному султану, - сделал вывод Дмитрий. - Эх, Аннушка, Аннушка, и ничему - то тебя жизнь не учит, - с деланным сочувствием протянул он. - Теперь, наверное, расскажет Махмуду, какие мы с тобой нехорошие люди, Зифир, - с заговорщецким самоосуждением в голосе, прищурив глаза и растягивая слова, Дмитрий подался корпусом к собеседнику. - Уже рассказала. Вчера по вашу душу приходил советник Султана, - спокойно поправил его Зифир. - Вот и Намыку - паше всё неймётся, - саркастически покачивая головой, Дмитрий вновь откинулся на подушки. - Что ж у него, работы мало? И заняться нечем нашему советнику, кроме как чужеземных послов по забегаловкам разыскивать. Зифир довольно-таки хорошо знал того, кому служил, и понимал, что за этим напускным сарказмом прячется гнев, готовый прорваться наружу. Про себя он спокойно вёл счёт секундам, ожидая, совпадёт ли загаданное им число с моментом, когда выдержка оставит посла. - Эта чёртова баба мне всю жизнь сломала, Зифир! - наконец взорвался Дмитрий. - Своим непослушанием разрушила всё, чего я добивался долгие годы! Из-за неё я вынужден отсиживаться в этом жалком курятнике! - посол окинул брезгливым взглядом убогую комнату. Побледнев ещё больше от нахлынувшей вслед за гневом слабости, Дмитрий закрыл глаза и обмяк на подушках. Зифир молча взял со стола стакан с водой и поднёс раненному. - Выпейте, - спокойно предложил он. Приоткрыв глаза, Дмитрий сделал отрицательный жест рукой. - Дай чего - нибудь покрепче. Зифир отошёл обратно к столу. Наливая в стакан жидкость янтарного цвета, он едва заметно усмехнулся: значит, будет жить. Взбодрившись крепким напитком, Дмитрий - Франсуа вновь приступил к восстановлению действительной картины: он и так слишком долго пробыл в неведении и дал своим врагам приличную фору. - Что новый посол? Кого прислали мне на замену? - Михаил Андреевич Вяземский, - прищурившись, вспомнил Зифир имя нового посла. - Прибыл несколько дней назад. Знаете такого? - Встречались при дворе, - вспомнил Дмитрий, возвращая пустой стакан Зифиру. - Он, вроде, не похож на ищейку, но никогда нельзя знать наверняка, кто кем обернётся, не так ли Зифир? Зифир улыбнулся одним уголком рта, от чего шрам на щеке сложился в едва заметную галочку. - В любом случае, он ничего не накопает, -успокоил себя Дмитрий. Он был уверен, что паутина лжи, умело сотканная из судеб пойманных им на крючок страха людей, не должна порваться ни в одном из своих переплетений. Шпион был убеждён, что всё делал основательно, продумывая игру на несколько шагов вперёд, расставляя вовлечённых им игроков в нужном ему порядке и передвигая их, как фигуры на шахматной доске, вовремя убирая неугодных или отыгравших свою партию. Новость о том, что Анна, эта несносная неуправляемая девчонка, никак не желавшая стать послушной марионеткой, взяла и вывалила правду-матку Султану, сначала испугала посла. Но, немного поразмыслив, он пришёл к выводу, что даже этот факт не раскрывает истинного положения дел до конца. Он был уверен, что известие о шпионаже (если эта девчонка осмелилась рассказать всё) лишь сделает Султана более подозрительным к русской стороне, что только на руку той коалиции, на которую он работал. - За новым послом надобно бы приглядывать, Зифир, - Дмитрий готов был отдавать новые распоряжения. - Что за человек, какие места посещает, с кем общается. - Бывший посол сделал небольшую паузу, прищурив глаза, словно складывал мысленные пазлы. - Всю эту работу можно было бы поручить Надин, нашей милой прелестнице Надин... Но она в последнее время стала что-то подозревать. Вот и Николашке зачем-то помогать начала, - с досадой в голосе закончил Дмитрий. - Может, пришло время избавиться от неё? - выдвинул предложение Зифир. - Может, и пришло, - задумчиво ответил Дмитрий. Но чёткого указания о судьбе девушки отдавать не спешил. Такая нерешительность была несвойственна послу, что не ускользнуло от внимания его помощника. - Что с документами? - Дмитрий вдруг резко сменил тему. - Всё здесь, - ничем внешне не выдавая своего наблюдения, Зифир показал рукой на небольшой закрытый ларец. - Когда это случилось с нами, - пояснил он, - в первую очередь я доставил вас сюда, затем наведался в ваши апартаменты и забрал всё необходимое. - Ты молодец, Зифир, молодец, - глядя перед собой, но в то же время куда-то за пределы этой комнаты, произнёс Дмитрий. Потом вновь вернулся к собеседнику: - Теперь нужно связаться с французским послом и согласовать дальнейшие действия. Отправь ему записку. Вечером, как стемнеет будешь ждать его в католическом соборе. 43.Закончив свой непростой разговор с невестой, Намык - паша направился к Повелителю. - Рассказывай, Намык, что удалось узнать о новом после? - Повелитель, как я и предполагал, к своим обязанностям новый посланник едва успел приступить, прибыв из Санкт - Петербурга по назначению Российского Императора лишь несколько дней назад, - отрапортовал Намык, войдя в покои и остановившись там же, где незадолго до него стоял с докладом начальник охраны Повелителя: перед возвышением, на котором находился рабочий стол Султана. - Да, путешествие на корабле - событие не быстрое, - задумчиво произнёс Махмуд. - Да и весть о том, что посол пропал, должна была прежде дойти до Императора, а это можно сделать только отправив кого-то с письмом в Россию, - размышляя, Султан поглаживал бороду длинными изящными пальцами, на одном из которых величественно красовался крупный перстень. Затем, оторвавшись от своих размышлений, поднял взгляд на Намыка: - Что ему известно об исчезновении Дмитрия? - напряжённо спросил он, чувствуя тревогу за Анну. - Здесь начинается самое интересное, Повелитель. Простите меня, но я решил действовать по - своему, - немного застенчиво и не без доли лукавства улыбнулся Намык. Махмуд вопросительно посмотрел на своего советника. - Я решил сделать вид, что ничего не знаю об исчезновении Дмитрия и пришёл к послу с обычным рабочим визитом. Я даже убедительно сыграл удивление, когда вместо Дмитрия меня принял новый посол, - на этих словах друга Султан Махмуд усмехнулся, представив, как его советник проявляет чудеса актёрского мастерства перед вновь прибывшим послом. - На мой вопрос о Дмитрии, новый посланник коротко ответил, что срок полномочий Дмитрия истёк, - закончил свой доклад Намык. - Интересная история получается, Намык, - размышляя над словами советника Султан поменял позу, оперевшись правым локтем на подлокотник своего рабочего кресла. - Как - то уж подозрительно срок этих полномочий совпал с теми событиями, о которых рассказала Анна. - Меня тоже эта версия не убедила, Повелитель, - согласился с ним советник. - Но, возможно, новый посол просто не уполномочен обсуждать эти вопросы со мной. Посмотрим, как он проявит себя на встрече с вами. Махмуд согласно кивнул: выводы Намыка показались ему вполне логичными. - Есть ещё один момент, который показался мне странным, Повелитель. - Какой? - Султан обратил внимательный взгляд на пашу. - Некоторое время назад ко мне с визитом приходил посол Дмитрий, - начал Намык. - Разговор был о том, что с русских купцов янычары прямо в порту требуют уплаты пошлины, и слухи эти дошли до русского государя. Я пообещал решить этот вопрос. Как известно, мы его решили. Янычары больше не хозяева положения. - И как эта ситуация связана с новым послом? - Махмуд не сразу понял, к чему ведёт вся эта длинная прелюдия. - Дело в том, что новый посол начал эту же тему, - пояснил Намык, - мол, государь возмущён тем, как на нашей земле относятся к его соотечественникам и просит разобраться в этом вопросе. -Да, это странно, Намык, - брови Султана свелись к переносице. - Выходит, посол Дмитрий не довёл до сведения своего императора, что проблема решена? - Получается, что не довёл, Повелитель. Я пытаюсь понять, что это - недоразумение или в этом есть доля умысла? - Что с поисками Дмитрия? - Махмуд перешёл к теме, которая волновала его сейчас больше, нежели слепое разгадывание поступков посла. - Судьи оповещены, им разосланы письма с описанием человека, без указания на личность. Я проверил также некоторые свои каналы, но пока безрезультатно, - в голосе Намыка чувствовалась досада и недовольство. - Дмитрия нужно найти, живым или мёртвым! - вновь потеряв самообладание и повысив голос, как несколько мгновений назад в разговоре с Мусой, Махмуд вдруг осознал, насколько его беспокоит этот слепой поиск иголки в стоге сена. - Какая - то игра в кошки - мышки получается, Намык, - сказал он уже более спокойно, и гневный блеск его тёмных глаз немного утих. - Мы заняты поисками исчезнувшего посла, в то время как российская сторона пока не сигнализирует нам о его пропаже. Что за игры вслепую? - Полагаю, эти игры начались, когда они решили подослать шпиона к нам во дворец. - Эти игры начались ещё раньше, Намык. Повелитель рассказал советнику о новых обстоятельствах, которые раскрыла ему Анна. - Во дворце есть осведомитель, который передаёт информацию российской стороне, - сделал вывод Намык, не в силах поверить в те слова, что произносил вслух. Повелитель смотрел на своего советника прожигающим взглядом, пока тот осмысливал услышанное. - А учительница знает ...? - Анна говорит, что не знает, кто должен был забрать эту записку, - перебил его Махмуд, догадавшись, о чём хотел спросить его Намык. Советник сосредоточенно кивнул: - Это подтверждает наши предположения о том, что учительница лишь незначительная фигура в этой игре. Простите, Повелитель, - опустив взгляд и слегка склонив голову, поспешил он сгладить неприятное впечатление от своих последних слов, увидев вновь вспыхнувший от нелицеприятного сравнения взгляд Махмуда. - Проблема в том, Намык, что жизнь во дворце кипит, и осведомителем может быть кто угодно, - в голосе Повелителя звучали стальные нотки. - Вы правы, Повелитель. Народа во дворце, действительно много, и любой, кто отлучается в город по своим делам, может мимоходом доставлять послания противоположной стороне, - Намык сделал небольшую паузу, пытаясь разложить по полочкам полученную информацию и вычленить наиболее важную на данный момент. - На мой взгляд, гораздо важнее то, насколько близко этот человек находится непосредственно к вам и членам вашей семьи, - продолжил он после паузы. - Попробуем рассуждать логически, - подхватил ход его рассуждений Махмуд, вставая из-за стола и выходя к Намыку. - За то время, что Анна пробыла во дворце, мы не обнаружили утечки важной информации. Намык сосредоточенно кивнул. - Покушение на меня организовано за пределами дворца. Никто из членов моей семьи опасности в стенах дворца не подвергался. Советник сделал ещё один сосредоточенный кивок головой.- Значит, его интересую именно я, - сделал вывод Султан, встав рядом с советником. - Возможно, этот человек не имеет непосредственного доступа ко мне... - рассуждения Повелителя оборвались на полуслове. " Моя служанка получает информацию от калфы из дворца", - вдруг прозвучали в его памяти слова, как-то обронённые Эсмой. И снова всё упрямо сходится в одну линию: Эсма, посол, покушение, осведомитель. Могут ли это быть звенья одной цепи? Но если это действительно так, стала бы Эсма так неосторожно разбрасываться словами? - Или же этот человек уполномочен только собирать и передавать сведения о вас, - выдвинул своё предположение Намык. - Анна ведь получила указание убить меня, - напомнил ему Махмуд, заложив руки за спину и отойдя на несколько шагов. - Значит, ей удалось ближе подобраться ко мне, чем тому, кто был до неё. Доведи он или она, - Махмуд сделал многозначительную паузу, - своё дело до конца, возможно, Анна в качестве шпиона и не понадобилась бы Дмитрию. - Вы полагаете, что осведомитель может быть женщиной, Повелитель? - бровь Намыка вопросительно приподнялась, а сам он резко повернулся в сторону падишаха. - Я не удивлюсь этому, Намык. Рассуди сам, - Махмуд, успевший во время своих рассуждений дойти до алькова, теперь тоже развернулся обратно к собеседнику, - круг из мужчин в моём личном окружении очень узок, в него невозможно попасть постороннему. Всем, кто непосредственно находится рядом со мной, я доверяю, как самому себе: Муса, Захир, ты. Как выяснилось из ситуации с Анной, гораздо легче внедрить в моё ближайшее окружение именно женщину. - Думаю здесь, всё-таки, велика доля удачного стечения обстоятельств, - выразил сомнение Намык, слегка нахмурившись. - Не получи учительница личного приглашения от вас, Дмитрию не удалось бы внедрить её в ваше окружение. Хотя, вы правы, Повелитель,- немного поразмыслив, он вынужден был согласиться, - женщина-осведомитель может вызвать гораздо меньше подозрений. - Это только одна из версий, Намык. Нужно иметь её в виду, но не стоит останавливаться только на ней. Не так давно, например, в моё окружение вошёл этот юноша... - Дживанмерт, - подсказал Намык. - Дживанмерт, - повторил Махмуд, словно отпечатывая имя молодого человека в своём сознании. - Хотя обстоятельства, при которых он получил продвижение, скорее говорят в его пользу, нежели против. - Да, в этом я с вами полностью согласен, думаю ему можно доверять, - Намыку вспомнилась вчерашняя баталия. - Да и воин он отличный, не так ли, Намык? Думаю, твой ятаган уже успел в этом убедиться? - с лёгкой ироничной полуулыбкой поддел Султан своего советника. Намык даже слегка покраснел, понимая, на что намекает Султан. - От вас ничего не утаишь, Повелитель, - жест, которым он прикоснулся рукой к бороде, ещё больше выдал его смущение. - Разминка бывает нужна нам всем, Намык, - успокоил его Махмуд, подойдя ближе и похлопав друга по плечу. - А ваше вчерашнее ребячество навело меня на идеи, которые помогут в развитии нашей новой армии. - Всегда рад послужить вам, Повелитель, - смущённая улыбка озарила лицо советника, а в глазах цвета морской волны заблестел едва заметный лукавый огонёк. Махмуд по-доброму усмехнулся. Именно за это умение непринуждённо разрядить обстановку и выйти из щекотливого положения, не теряя своего собственного достоинства даже перед венценосным другом, он особенно ценил своего Намыка. - А по поводу "ничего не утаишь", ты мне льстишь, Намык, - лицо Повелителя вновь омрачилось. - Как видишь, даже мне не дано умение читать мысли и намерения людей, которые меня окружают. - Я думаю, это не дано никому, Повелитель, - сказал Намык с серьёзным выражением лица. - Порой даже самый близкий человек, словно закрытая книга. Махмуд внимательно посмотрел на советника, вновь отметив про себя философское настроение друга. - Что с Эсмой? - вдруг резко спросил он, от чего выведенный из своих невесёлых мыслей Намык слегка вздрогнул. - Каковы твои наблюдения? - Повелитель, я думаю, Эсма - Султан оказалась в действительно трудном положении, - неторопливо начал Намык, тщательно подбирая слова, чтобы не вызвать ещё бОльших подозрений уже начавшего догадываться о чём-то Султана. - Не уверен, что своё стремление к власти она осуществляла при поддержке русской стороны. Правда в том, что Эсма - Султан очень горда, чтобы принимать такую "помощь", - тоном голоса Намык ясно дал понять, что он думает об этой "помощи". - И, к тому же, она всё-таки предана своей Империи и своему народу, несмотря на все её действия, порой говорящие об обратном, - закончил он. На лице Махмуда явственно выразились сомнение и недоверие к словам советника. - Да, попытка держать народ в голоде и сжечь город, очень красноречиво говорят об обратном, Намык, - жёстко парировал Султан. - Я ни в коем случае не пытаюсь оправдать Эсму - Султан, Повелитель, - вдруг не менее жёстко ответил Намык. - Для меня её методы неприемлемы так же, как и для вас, - уже более спокойно пояснил он. - Думаю, её действия продиктованы скорее личными претензиями к вам, чем нелюбовью к народу, - осторожно, но решился он высказать-таки опасную правду. Махмуд ошарашенно посмотрел на советника. Вот это откровения. Он и сам понимал, что дело в личных претензиях Эсмы к нему, но никак не ожидал таких выводов от Намыка, да ещё и высказанных вслух. А потом вдруг понял, что таким отчаянным образом Намык пытается проложить ещё один мостик между ним и сестрой, помогая ему оставаться в том намерении, которое он определил для себя: сделать всё, что от него будет зависеть, чтобы их с Эсмой судьба не повторила его судьбу с Мустафой. Волна благодарности и дружеской нежности затопила сердце гордого падишаха. Сколько он помнил их дружбу, Намык всегда был этаким миротворцем в их детских играх, когда они с братом или сестрой ссорились и обижались друг на друга. Он всегда находил возможность примирения для своих венценосных друзей, порой делая это настолько органично и ненавязчиво, что они и сами не замечали, как вновь начинали вместе играть, позабыв свои обиды. Но тогда это были детские шалости, а теперь... Как же он смог набраться смелости сделать это и сейчас, когда на кону не просто братские отношения, но и сама жизнь, и его в том числе, если он сделает неосторожный шаг? В этот момент падишах понял очень отчётливо, что в этом, наверное, и состоит смысл истинной дружбы - быть на стороне правды, даже если твой друг по каким - то причинам готов свернуть в другую сторону. Не прогибаться под ложные стереотипы, не кормить обиды и амбиции друга своим потаканием. Рискнуть собой ради возможности примирения своих друзей. Когда-то Намык был другом не только ему, но и Эсме. Традиции османского общества не позволяют мужчине дружить с женщиной, даже если когда-то они росли вместе. Но именно память о детской дружбе может сейчас помочь им троим, отчётливо вдруг осознал Махмуд. За время своих размышлений он успел отойти к раскрытому окну, оставив советника в одиночестве ожидать своей участи. - Ты ведь понимаешь, что после таких слов, сказанных в глаза Повелителю Мира, ты можешь лишиться не только должности, но и головы, - развернувшись к советнику, наконец проговорил Махмуд скорее утвердительным тоном, нежели вопросительным. - Понимаю, Повелитель, - повинился Намык, склонив голову, - и готов принять любое ваше решение. Сделав глубокий вдох, Султан подошёл к другу и вновь положил руку на его плечо, слегка сжав его пальцами в этот раз: - Спасибо, - неожиданно сказал он. Намык поднял голову и встретил взгляд падишаха. - Думаю, нам стоит обсудить, как нам вычислить осведомителя, Повелитель, - улыбаясь одними глазами, как ни в чём ни бывало, вместо ответа сказал он своему высокопоставленному другу. 44.Лучи послеобеденного солнца вальяжно ласкали крышу величественного белоснежного дворца и заливали светом выложенную мраморной плиткой небольшую площадь перед входом. Попутно заигрывая со стражниками, которые живыми памятниками стояли на своём посту у дверей и по всему периметру внутреннего двора, они словно спрашивали у этих безжизненных истуканов: разве можно стоять так долго, не меняя положения, и всячески старались пробудить в них признаки жизни: то беззастенчиво светили им прямо в глаза, то щекотали им носы и уши своим жарким дыханием, а то и вовсе щедро вываливали на них целыми ушатами своё обжигающее тепло. Но человеческие статуи, не поддаваясь на эти сомнительные провокации, продолжали нести свою важную службу, крепко сжимая в руках своё оружие и лишь иногда проявляя признаки жизни. Двери дворца распахнулись, и на крыльцо вышли двое новеньких. Озорные солнечные сорванцы тут же переключились на них, обнимая их лица и заглядывая прямо в глаза. Новенькие оказались более интересными и живыми, жестикулировали и что-то обсуждали. - Мы с тобой поедем первыми, Дживанмерт, - посвещал своего теперь уже напарника в детали предстоящей вылазки Муса - ага. Начальник дворцовой стражи и охраны Повелителя выглядел, как всегда, сосредоточенно. Лицо его выражало спокойную уверенность, в то время как в уме он выстраивал чёткий план предстоящего мероприятия: выход Повелителя в город в такой нестабильной ситуации налагал двойную ответственность, нужно было учесть все детали и возможные неожиданности. Дживанмерт внимательно слушал, кивая головой. - За нами Повелитель и Намык - паша, следом за ними Захир - ага, - продолжал силахдар. - Замыкать кортеж будет отряд бостанджи, и по бокам от Повелителя тоже поедут бостанджи. Волнуешься? - Муса заметил состояние юноши, которое тот пытался тщательно скрыть. - Я впервые буду сопровождать Повелителя в такой ответственной поездке, - ответил молодой человек. - Хотелось бы, чтобы всё прошло благополучно. Муса похлопал напарника по плечу: - Всё получится, сынок. Главное - сохранять холодную голову, что бы ни случилось и быть внимательным ко всему, что происходит вокруг. Нам предстоят большие дела, и тебе выпала честь в них участвовать, - улыбкой подбодрил он юношу. Муса был доволен новым напарником, которого обрёл по воле случая. Ему импонировали честность и открытость юноши и его готовность взяться за сложные задачи, со многими из которых он сталкивался впервые. А его скурпулёзность и ответственный подход к делу вкупе с хорошими физическими данными, отличной военной выправкой и живым цепким умом пророчили ему блестящую военную карьеру в ближайшем будущем. Муса - ага ни в коем случае не видел в нём возможного конкурента, ведь такой масштабный процесс, как создание новой армии практически с нуля требует вовлечения именно таких людей, способных и готовых целиком и полностью отдаваться делу. И каждому из них найдётся своё место и должность. А потому Муса старался научить юношу всему, что знает и умеет сам. Но уже сегодня утром он убедился, что Дживанмерт и сам не промах, когда тот ловко вычислил нескольких нарушителей спокойствия, пытающихся спрятаться в одном из заброшенных зданий, а потом и возглавил операцию по их поимке, дав чёткие указания нескольким бостанджи и организовав их совместные с ним действия. - Муса, Дживанмерт, - поприветствовал мужчин вышедший из дверей дворца советник Султана. - Как я вижу, у нас очередная заварушка намечается? - с улыбкой поддел он их. Дживанмерт, улыбнувшись шутке поприветствовал Намыка - пашу кивком головы. Он уже начал чувствовать себя увереннее среди этих двоих, приближенных к Султану и вершащих великие дела Империи. Но, в силу качеств характера, воспитанных в нём с детства строгим отцом и чуткой матерью, ничего, похожего на тщеславие, он не испытывал. Наоборот, с жадностью впитывал каждое их слово, благодарил судьбу, которая послала ему таких наставников и мечтал однажды стать достойным их искренней дружбы. - Да уж, паша, - вместо приветствия ответил советнику силахдар, поворачиваясь к нему со своей забавной неуклюжей улыбкой, которая всегда выглядела особенно мило на усатом лице этого большого и сильного воина. - Как видишь, сидеть в кальянной и лениво попивать горячий шербет нам некогда. - А ты бы только этим и занимался Муса, дай тебе волю, - вновь добродушно подшутил над ним Намык. - Только если вместе с тобой, паша, - не остался в долгу начальник стражи ни ответом, ни выражением лица. - Когда - нибудь, Муса, когда мы с тобой станем седыми и старыми, и Повелитель отправит нас, наконец, на покой, я обязательно приглашу тебя на кальян и шербет, - торжественно пообещал Намык всё с теми же озорными искорками в глазах. - Уволь, паша, - засмеялся силахдар. - Так бессмысленно время коротать, - он отрицательно покачал головой. А потом серьёзно посмотрел на друга: - Пусть услышит твои слова Аллах. - Всё готово? - вместо ответа спросил Намык, перейдя от шуток к делу. - Решено ехать верхом, - отрапортовал Муса. - До твоего прихода я разъяснил Дживанмерту порядок нашего кортежа. Бостанджи на готове. Намык сосредоточенно кивнул, ни на секунду не сомневаясь, что именно такой чёткий и лаконичный ответ получит от друга. Он был рад, что та нелепая ситуация с их жениховством не наложила отпечатка на их отношения. При каждой встрече он старался приободрить Мусу и вселить в него мужскую уверенность, на что однажды Муса ответил ему: - Паша, я ценю тебя, как друга, и ценю твоё стремление поддержать меня. Но очень прошу: давай забудем об этой ситуации, как будто её и не было никогда. В этом и был весь Муса: дело и дружба превыше всего, а личные переживания он привык прятать так глубоко, что многие думали, что таким он родился и жил всю жизнь - великим бесстрастным воином в лаконичных чёрных одеждах, с неизменным ятаганом на поясе и сдвинутыми к переносице густыми бровями. Намык же понимал теперь его чувствительную натуру и был уверен, что рану свою Муса так и не зализал, а только спрятал ещё глубже, даже от самого себя. Появление Повелителя, сопровождаемого верным хранителем покоев, вмиг оборвало все разговоры, и внешние, и внутренние. Трое мужчин склонили головы. Намык заметил, что после того, как он покинул покои, Султан успел переодеться в чёрный длинный кафтан, украшенный золотым шитьём и застёжками в тон шитью. Ворот кафтана был оторочен чернобуркой. На поясе Повелителя красовался упакованный в ножны ятаган, которым Султан лихо пользовался при необходимости. От Повелителя веяло величием, уверенностью и спокойствием. Он окинул внимательным взглядом ожидавших его подданных, на доли секунды задержав его на самом молодом из них. А затем обратился к начальнику охраны: - Муса, отправь одного из солдат в дом учительницы. Пусть проверит, всё ли в порядке с её отцом и предупредит его, чтобы не выходил из дома в тёмное время суток, пока не закончатся беспорядки. - Слушаюсь, Повелитель, - силахдар поспешил выполнить поручение Султана. Махмуд хотел было обратиться к Намыку, но какая - то сила заставила его поднять голову и посмотреть наверх. На одном из балконов стояла Анна, судорожно вцепившись руками в перила и смотрела на него огромными глазами, в которых ясно читались испуг и волнение. Когда она услышала о беспорядках в городе, слова Джеври - калфы о том, что опасности нет, не успокоили её. Чтобы как-то усмирить вновь расшалившиеся нервы, она вышла подышать воздухом и увидела Повелителя и всё его мужское окружение, готовившееся сопровождать Султана за пределы дворца. Да и сам Повелитель выглядел таким величественным и решительным, что это развеяло её сомнения. Так он выглядел, когда они встретили в городе разбушевавшуюся толпу и примерно так же, когда..."О, Господи, нет! Не допусти беды!" - отчаянно взмолилась девушка. До неё даже не сразу дошёл смысл слов Султана о её отце. А когда дошёл, к волнению и испугу в её взгляде добавились слёзы. Раздались голоса и цокот копыт. Конюхи подвели лошадей к тем, кому они предназначались, и мужчины начали занимать свои сёдла. Прежде чем взобраться на лошадь, Махмуд обратил ещё один горячий взгляд на Анну: "Верь мне." Поместив левую ногу в стремя, а правую одним движением перекинув через лошадь, он устроился в седле, взял в одну руку поводья, а другой дал знак двигаться в путь. Процессия сдвинулась с места, и по ходу движения кортеж выстроился вокруг Повелителя, как и описывал Муса, который, отдав распоряжение по поводу отца учительницы, уже занял своё место во главе. На выезде из дворца к кортежу примкнул отряд бостанджи, окруживший Повелителя с трёх сторон.