Анна и Рихард. Март 2000 г. (1/1)

На заседаниях клуба было уютно. Как будто Анна снова сидела рядом с папой и его товарищами. Только в те дни она одна там была подростком. А сейчас что, в лучшее верят только юные, наивные и чистые? Им не нравятся нынешние порядки, но, к счастью, хватает ума не делать глупостей и не попадать в милицию. Они даже вне клуба не светятся ни символами, ни лозунгами. Только делами, адресной помощью людям, а ещё организуют походы и экскурсии.На удивление, Зимину ребята приняли, пусть и не сразу. Там был кое-кто из офицерских семей, так что про ?служилое сословие? все всё понимали. Кто-то же должен поддерживать порядок! И постепенно сплачиваться, менять что-то изнутри.И всё-таки не реже, чем на собраниях, Анна виделась с Рихардом наедине. В основном всё в той же кафешке. Они много разговаривали, она рассказала, как её отец поведал ей о нём, о Рэмзи. И во многом поэтому она и решила пойти по отцовским стопам. Сейчас папа на пенсии, а его лучший друг стал Анне наставником и начальником.А Рихард рассказывал ей, и она всё больше верила, что уже пережил и девяносто девятый, и двухтысячный, и даже две тысячи первый. И что там, откуда он, в две тысячи первом закончилось уже вообще всё.– Там вообще многое по-другому. Нет таких телефонов, как тут, и твою организацию создали позже, и первая чеченская позже началась… И тут странным образом у народа квартиры больше.– Ты мою видел? – вырвалось у неё.– Когда-нибудь очень надеюсь.Анна вдруг почувствовала на своей руке его. Так скоро он переобулся? А они даже и не пили, ей и нельзя, таблетки.Она поглядела на него не то чтобы оскорблённо – скорее потрясённо. И заговорила, как-то, впрочем, забыв отнять руку:– Ты себя не пересиливай, я вам и так продолжу помогать. Нам ни к чему эти игры. Мне такого уже хватило.– Чего хватило? – не понял Рихард.– Была у меня история. Совсем недавно. Вот так же в меру случайно сталкивались в кафешках. Он считался погибшим, а спустя шесть лет наши освободили его на Кавказе из плена. У меня была информация, что некий наш офицер был в плену перевербован и устроит у нас теракт. Я думала на него. Только одна я. И мне никто не верил, прямо как тебе с двадцать вторым июня.– Прости, перебью, там сложнее было, немцы несколько раз меняли даты, часто гнали дезинформацию, не было прямо уж такой одной шифровки от одного меня.– О как. Ладно, это я как-нибудь отдельно обдумаю. Там тоже было сложно, я его подозревала, следила за ним, а он, наверно, хотел понять, сколько мне известно, вот и играли в сближение. И у нас был роман, недолгий, но бурный, я всерьёз увлеклась, он – не знаю. Я проговорилась о подозрениях, он обиделся, пришла информация, что перебежчик – другой человек, которого потом застрелили после покушения. А этот меня сдал. Может, я всё же не ошиблась насчет него и он боялся, что я его вычислила. Иначе я не могу объяснить, зачем он сказал столько всего моему руководству. Да я под трибунал не попала только потому что вскрылся мой психиатрический диагноз! У меня, чтоб ты знал, МДП, или, как сейчас говорят, биполярка, – она перевела дух и взглянула в глаза собеседнику.Ему захотелось попросить прощения. Он тоже смотрел на Анну, не отрываясь. Наконец промолвил:– И ты с этим живёшь? – Живу как-то. Работа усугубляет, а без неё как-то вообще никак. У моего папы было так же. Особенно после того, как мама от нас ушла. И слушай, меня выгнали, я еще бегала, орала, чтоб за ним следили, потом мне казалось, что всё это всего лишь больной энтузиазм маниакальной фазы. Ничего же не случилось. Но вопросы по тому покушению остались. Я-то махнула рукой, лечилась, свалила к сестре… и прикинь, позвали снова работать. Ты же знаешь, как оно, когда контакт ни с кем, кроме того, кто его вербовал, общаться не будет! И я пошла. Сейчас вот почти консультант, приглядываю за молодёжью, а нет-нет да и царапает: а вдруг я тогда не ошиблась? Вдруг исламские террористы ещё отдадут ему какой-то приказ?– Если один раз поймали на крючок, то уже не отпустят, – проговорил Рихард. – Может, тебе отойти от дела? Прости, глупость сказал. Но ради того, чтобы защитить.– А работать кто будет? Найти бы этого Брагина, расколоть, может, перевербовать… Чёрт, вот я тебе всё это вываливаю, а ещё неизвестно, кто ты такой на самом деле и чего от меня хочешь! Знаю только, что я тебе выгодна, но несимпатична!– Не бойся. Эта информация умрёт во мне, – заверил он. – Хранить тайны – это у меня профессиональное. Ты всё ещё не можешь поверить, что я –это я, которому небо выдало мандат на возвращение, что мой позывной и вправду Рэмзи. – Просто ну да, я сумасшедшая, но не настолько. С галлюцинациями ещё не разговаривала. Но верить чутью и сердцу боюсь. Когда Брагин меня предал, просто лежала лицом к стене, пока не увидела его по телеку в зоне покушения… Тогда опять забегала как бешеная.– А если я попрошу свидетелей подтвердить, как я оказался здесь, на Земле и в это время? – улыбнулся Рихард. – Или тебе нужно время, чтобы привыкнуть?– Да. Привыкнуть и поверить. Не только в твоё существование. Ещё и в твою искренность. Так что не надо со мной флиртовать, закрыв глаза и думая об отчизне.– Ты настолько уверена, что я именно так сейчас и поступаю, а не искренне и от всей души?– Ну слушай, у тебя работа такая! С чистыми глазами вешать людям на уши лапшу!– Не соратникам.– Ой ли. Я же твоё прикрытие, полезное знакомство.– Ты не просто прикрытие, – он взял её руку и поцеловал. – Я всю жизнь мечтал о таком прекрасном прикрытии. Ох, опять я флиртую. Но на сей раз это правда, ты мне нравишься, как человек!– Было бы у меня ещё другое лицо… – она попыталась вздохнуть, но от поцелуя, от слов, от вибраций его голоса, от горячего дыхания на коже дыхание перехватывало. – На кого я там похожа?– Да забудь… На жену посла Отта. И то с налёту и если не приглядываться.– О чёрт. На одну из тех дамочек, с которыми ты как раз спал с отвращением. Потому что так было надо.– Я избежал такого. Не было того, что мне так рьяно приписывают все, кому не лень. – И как только тебе удавалось их отшивать, если только при виде тебя они в штабеля укладывались? Не мог же ты им объяснять, что у тебя в Москве жена и ты её любишь! Впрочем… недосягаемое всегда притягательно вдвойне…– Ну вот как-то приходилось включать недотрогу, – ответил Рихард, не выпуская руки Анны из своей. – Иногда это срабатывало.– Я б на это посмотрела! – она нервно засмеялась. – И неужто они тебе не впаривали, что без тебя с ума сойдут или покончат с собой? Потому что ты можешь подумать, что я делаю именно это.– Впаривали, и очень даже. Но у меня в душе была Катя, а другие – они просто были… не близкими. Или соратницами, а это вообще другое. Нет, я насчёт тебя так не думаю. Мы просто хотим узнать друг о друге побольше, вот и всё.– Спешить не надо, согласна, тем более самое страшное про меня ты уже знаешь. И можешь обдумать, надо ли оно тебе. Ты же всегда детей хотел до сумасшествия, а мне скоро сорок, да и какие дети от безумной…– Какая разница, сколько тебе лет? Родить можно и в пятьдесят, если организм позволяет. Но это уже твой выбор и тебе решать. Я в любом случае приму твоё решение.– Ты как-то вообще нереально прекрасный и понимающий. Но старательно обходишь тему моего диагноза.– Прости. Я просто предположил, как бы могло быть. И это просто… считай за мечты. Мечтать, как говорится, не вредно.– То есть если бы я была нормальная и с другим лицом? Это как я в юности про тебя думала – если бы он жил в мое время! Я всегда восхищалась… твоей, так сказать, легендарной личностью. Тогда не было принято фанатеть от героев, обожать их, вы для нас, живых, были как пантеон, но тем не менее.– При чём тут твоя внешность? Я давно про это забыл думать. Внешность у тебя обычная, даже весьма милая. И да, я же живу в твоё время.– И всё ещё остается самое большое ?но?.– Какое?– Сумасшествие.– Для меня это не преграда… ты мне нравишься и такой. Я не вижу недостатков, а если и вижу, я их игнорирую. – Смотри. Если испугаешься и повернёшь назад, меня уже никто не вытащит. Говорю сейчас, на берегу, не для того, чтобы ты был со мной из жалости.– Кто испугается? Я? – Рихард засмеялся. – Нет, этого не будет. Я же говорю, я не из жалости, а из простого человеческого чувства. – Это чувство как-то тоже не любовью называется. Хотя чего захотела, ещё и так скоро!– Хочешь, я с ним встречусь? – предложил неожиданно Рэмзи. – Он же меня не знает, а про тебя я не скажу. Просто научу его любить Родину и объясню политику партии.– Ты про Брагина, что ли? Впечатляющий порыв. Рискни, хуже не будет. Изложу тебе всё, что знаю или подозреваю, официально он абсолютно чист.– Хочется посмотреть ему в глаза и найти в них совесть, – отозвался Рихард. – Совесть у него есть, это точно, иначе он бы тогда взорвал себя вместе с кучей политиков и военных. Надо, чтобы он порвал все связи с Бен Джалидом и его бандой, а ещё лучше – стал работать на нас под прикрытием.– Положись на меня как на журналиста. Язык у нас подвешен хорошо. Не люблю хвастаться, но реально с этой стороны смогу помочь. Какая ещё информация о нём есть?Дальше они долго и профессионально обсуждали личность майора, а с недавних пор полковника спецназа ГРУ Алексея Брагина. А Рэмзи в уме прикидывал, как начать с ним разговор. Не двинуть с порога в морду он сможет, уже хорошо. А там два офицера ГРУ завсегда разберутся. Эх, ещё бы удостоверение годное, если потребуется… Хотя неофициально, пожалуй, даже лучше.