Пролетая, как фанера над Парижем. (1/1)
Всё оставшееся время я старался не пересекаться с Широ, это как-то само собой получалось. Этот дьяволёнок вездесущ. Куда бы я ни сунулся, он обязательно там окажется. Создаётся такое впечатление, будто хозяин квартиры не я, а он. При каждой встрече с ним меня охватывало странное чувство: щёки начинали гореть, руки трястись, мысли моментально улетучивались. Что он со мной творит? Зараза!!! Я иногда сомневаюсь, что он от мира сего.
Вот так и коротал я время, притворяясь тараканом, и ховаясь по углам собственного жилища.***Выходные проскакали мимо, помахав мне ручкой на прощанье.
В школу я пришёл немного раньше дежурных, что сильно удивило учителей и охранника. Я всегда появляюсь в этом здании со звонком, но сегодня мне было не до соблюдения традиций, я спешил быстрее смыться из дому — не буди лихо, пока тихо.
— Это последняя неделя перед каникулами, советую всем обратить внимание на свои отметки. - Бухтел наш классный руководитель. Я сидел на своём законном месте — на "Камчатке" у окна, и внимательно следил за уроком физкультуры у девочек. Увлекательнейшее занятие, я вам скажу. Наконец прозвенел звонок, спасший меня от неизбежного взрыва мозга. С шумным потоком одноклассников я вылетел из кабинета, и по прямой наводке отправился в столовую. Я сегодня свалил не жрамши, думаю, легко догадаться, каково моему желудку, после трёх уроков, на духовной пище.
В столовку я прибыл одним из первых и естественно, как умный мань, взяв порцию с самым большим пирогом, устроился за стол. С каждой секундой в помещении становилось всё больше народа и меньше воздуха. Я спокойно сидел у открытого окна и жевал пирог.— Здесь не занято?Взглядом сонного енота я оценил анонима. Вдаваться в подробности не буду, скажу одно: серая мышь.— Нет."Когда я ем я глух и нем", — этому меня в детстве не учили, точнее, учили, но я не усвоил ни бита информации. Девушка присела напротив меня и начала нервно теребить стаканчик с йогуртом.— Я...м-меня зовут Маика…— Рейга.Я прикончил свой обед. Маика по-прежнему сидела и теребила несчастный стакан.— Рей, я д-давно хотела тебе сказать...понимаешь...Короткая пауза. Я сидел молча, что бы ни дай Бог, не спугнуть её мысль, а то я тут проторчу вечность.— Я тебя люблю! - громко выпалила она, на мгновение повисла тишина. Я и она — в голове не укладывается. Сказать "нет", что ли? Или что я "гей"? Хотя об этом и так вся школа знает...Толпа учеников расступилась, к нам шло оно, с наглой лыбой на лице. Вот оно спотыкается, и я вижу медленно летящий стакан. По иронии судьбы его содержимое окатывает меня с ног до головы. Кофе?!— Остынь, ковбой.Изображая удивление и искреннее сожаление, шепнул мне. Ах ты, сволочь! Приду домой, мокрого места от тебя не останется. Я сжал кулаки, так, что косточки побелели. Как он меня бесит, как он меня беси-и-и-ит!!! Это Широ, не живётся ему спокойно, или он решил отмстить всем парням в моём лице, за странное отношение к себе? Сам виноват, что родился с такой физиономией! Мне наплевать на всё, сил больше нет терпеть его выходки. Сегодня же расквитаюсь с ним. Все мои мечты, мои надежды на вольную жизнь холостяка, пролетели мимо, как фанера над Парижем.
***— Каната!
Я стоял посреди гостиной. Вечер, на улице сливной дождь. Из школы он вышел вместе со мной, идти кроме как сюда, ему некуда, определённо он должен быть здесь. Прекрасно! Я внимательно исследовал дом."Сначала я его придушу, потом кастрирую, потом... нет, сначала кастрирую, а дальше по ходу дела разберёмся", — я и мой внутренний голос наконец-то нашли общий язык!
Звон ключей, где его носило так долго? Я что, беспокоюсь о нём? Абсурд, быть такого не может...В квартиру вошёл Широ. Совершенно в непотребном состоянии, весь мокрый, как пожеванный, щёки красные, частое дыхание. Что с ним?— Рейчик! А что ты не спишь?Мне больно видеть его в таком состоянии. Конечно, я тиран и изверг, но не настолько, чтобы издеваться над больным человеком. Боюсь, все пытки и козни придётся отложить до его скорого выздоровления. Я подошёл к нему и дотронулся до лба.— Да на тебе яичницу жарить можно!— Холодный...Он ухватился за мою руку, и с довольной лыбой упал на пол, чуть не уронив меня. Да, он заставил меня изрядно понервничать. Особенно, когда я пытался соскрести с пола эту человекоподобную массу. Я мог бы бросить его тут, ведь с самого начала и задумывалось, что он будет спать здесь на коврике, но что-то человеческое проснулось во мне...