1. Вереск. (1/2)

Вересковые пустоши часто сравнивают с морем, и сейчас Татьяне представилась возможность убедиться в справедливости этих слов. Колебания пурпурного верескового покрывала под порывами ветра действительно напоминало море – северное море Петергофа, где она родилась. И воздух здесь был такой же... Или Татьяне просто хотелось так чувствовать. Близость настоящего моря ощущалась здесь. В запахе ветра, в его влажном дыхании, в низком гулком шуме, который скорее угадывался, чем слышался. Море было где-то рядом, возможно, скрытое ближайшей каменной грядой, но его не было видно, и оно не подавляло своим величием скромное очарование долины. При солнечном свете летним днем здесь, наверно, было удивительно красиво. Но сейчас серые тучи неслись слишком низко к земле, порывы ветра были слишком резкими, и было немного неуютно. И все же Татьяне здесь нравилось. Хотя рядом с Генри ей нравилось везде. Они шли через пустошь, взявшись за руки. Пешком, отпустив лошадей. И Татьянина вороная Мирта и белоснежный Сентинэль Генри примчались бы по первому зову, но сейчас – кто знает? – им, возможно, тоже хотелось побыть наедине. Поэтому Татьяна и не подзывала Мирту, хотя очень сожалела об оставленных в седельной сумке перчатках. Можно было сотворить новые, но не хотелось нарушать магию этого места посторонним вмешательством. Так иногда хочется чувствовать себя просто человеком, беззащитным и зависящим от обстоятельств. Впрочем, кое-что свое она в это место все же привнесла, например, эти каменные глыбы, которые попадались по пути... Вроде бы они ничем особо и не отличались от тех, что были здесь изначально, но Татьяна знала, что видела их раньше, совсем не здесь, в этой долине, где она при жизни никогда не была, а в холодной Финляндии, где они иногда отдыхали с сестрами. Там, в поросших неказистым лесом пустошах, где они собирали среди камней редкую землянику. Там так же веяло невидимым, но близким морем, так же серое небо льнуло к земле. Впрочем, может быть, это были просто похожие камни. Татьяна замечала между ними трепещущие листики земляники, но не была уверена, как это понимать: возможно, земляника растет и в вересковых пустошах.- Спой что-нибудь, - попросила Татьяна, когда они присели отдохнуть. Генри не стал заставлять себя долго упрашивать – петь он любил. И, в отличие от нее, не стеснялся. И арфа у него была сегодня с собой. Только выбор песни Татьяну несколько озадачил - ?Поля Атенрай?.

- Тебе нравится эта песня? – спросила она, когда он закончил.- Да, разве она не красива?- Красива, - согласилась Татьяна и улыбнулась про себя, представив, как взбесилась бы ее знакомая, огненноволосая Дейрдре, расскажи она ей об этом. Впрочем, Генри пел эту песню немного не так, как ее доводилось Татьяне раньше слышать. Он явно наслаждался прекрасной мелодией и звучанием своего голоса, но вряд ли глубоко вдумывался в смысл слов. Скорее всего, все песни, кроме религиозных гимнов, ему казались легкомысленной музыкой. А может, так и надо, подумала Татьяна. Все-таки это песня, а не политический памфлет. Она и так уже прониклась печальной и героической судьбой ирландского народа, но только Генри обратил ее внимание на то, как удивительно прекрасна сама эта музыка. Генри тем временем заиграл другую мелодию, быструю, но плавную, не веселую и не грустную, а задумчивую и чуть тревожную. Запел, но не звонко, как предыдущую песню, а вполголоса, в таких нежных, глубоких тонах, что сердце Татьяны затрепетало.Time will come and I knowThat I'll call you in the morningThen you'll put on your wooden dress o' whiteMy brideAngel yours and angel mineMerge in one forming new burning sunRise up two barefooted soulsDay fallsПальцы Генри перебирали струны, и мелодия, срывающаяся с них, сплеталась с его голосом, околдовывая Татьяну. Она вдруг осознала, что место, где они находятся, действительно прекрасно. Вереск колыхался подобно волнам, пробегающим по водной глади в такт песне, и даже ветер, казалось, вплетался в нее, подхватывая и унося дальше к морю. Сумерки, наконец, сгустились плотно, словно темноте тоже хотелось подойти поближе и послушать.

Когда песня кончилась, вокруг уже почти ничего не было видно. Генри развел костер и наломал вереска, чтобы не сидеть на голых камнях. Правда, Татьяне особенно рассиживаться не пришлось.

- Теперь я еще поиграю, а ты станцуй, - сказал Генрих. Татьяну иногда возмущал этот его тон. Он не приказывал и не просил, а говорил как о чем-то уж решенном. И хотя он никогда не предлагал ничего такого, чего ей самой бы не хотелось, все же Татьяна и сама любила принимать решения.

Татьяне раньше не приходилось танцевать в почти полной темноте, лишь при отсветах небольшого костра, но мелодия, которую заиграл Генри, была такой легкой, что от нее само тело словно становилось невесомым, ноги сами собой отталкивались от земли, мелодия обняла ее и закружила в изящном прихотливом танце.

Through the rainbowThen tonight she will say she loves somebody elseOver rainbowDid you hear distant thunder she's up with the rainSee the rising sun

Say she loves somebody elseТатьяна кружилась, едва касаясь ногами вереска, следуя песне, и думала, что когда-то вот так же Лютиен танцевала для Берена, еще не зная его...

Say she loves somebodySay she loves somebody elseI wish it was rainTears will flow is that rainLosing myself in the skyJust take this way...Все кончилось внезапно. Раздался резкий, коробящий душу звук, и мелодия оборвалась. Татьяна споткнулась и замерла.- Проклятье, - сказал Генри с досадой. – Опять струна лопнула. Не с моими лапами играть на таком нежном инструменте.

Татьяна осознала, что едва стоит на ногах от усталости и опустилась с ним рядом на вереск. Генри отложил арфу и обнял ее, притянув к себе.

- Нужно было взять гитару, – сказал он.- У гитар разве струны прочнее?

- Ее не так тяжело тащить, и потом не так обидно, – пояснил Генри. – Или лучше в следующий раз будешь играть ты.Татьяна покачала головой.- Это мои младшие специалисты по гитаре, а мне ближе рояль.- И что ты предлагаешь? – с некоторым беспокойством спросил Генри.- Взять с собой в следующий раз запасные струны, - вздохнула Татьяна.Генри засмеялся и поцеловал ее в висок.

- Об этом я и не подумал, - сказал он.