Часть 1 (1/1)

Хэрн снял свою оленью шапку и вытряхнул из нее мелкие веточки, листики и прочий сор. А потом долго и сосредоточенно скреб уже свою шевелюру, прикидывая, как исправить сложившуюся ситуацию. А она была не из простых — и это мягко говоря. Доставшийся ему на попечение и прокорм местный лес был одним из древнейших на острове, и там чего только не водилось. За несколько веков своего тут пребывания лесной бог повидал достаточно и, казалось, ко всему привык и ничего его удивить уже и не могло. Первые сомнения в этом у него появились, когда он завел себе сына, а тот — себе компанию. Ну, семь человеков на один лес не помешают, наивно подумал тогда Хэрн, поскольку считал, что места и в самом деле много. Развлечений тоже. Как потом выяснилось, и того, и другого оказалось недостаточно, и сынок со товарищи частенько наведывались в пещеру — и ладно бы только стибрить хмуринуса. Был среди них один такой полозушный придурок… Хотя, с одной стороны, Хэрн тоже был немного виноват: все-таки выигранный у Беллема в кости раритет надо было лучше прятать. Но, с другой стороны, самая хорошо спрятанная вещь — это та, которая лежит на видном месте. Короче, мешок с головой Горгоны они спиздили, больше некому. Хорошо хоть вытащить не успели, но, опять же, смотря с какой стороны разглядывать сей факт. Если с той стороны, что Мач, заглянув в мешок, испугался, что там чего-то шевелится, и мешок закрыл — то это, несомненно, хорошо. А если с той стороны, что Скарлет, узнав от Мача про ?змей в мешке?, решил подсунуть этот куль ?ноттингемской гадюке? — дескать, пусть порадуется родственникам, — то это уже другой расклад. Неутешительный. В результате ценнейший раритет утонул в озере, куда его в сердцах закинул Робин, когда увидел, что произошло. И теперь в наличии имелся окаменелый рыцарь числом одна штука. И его враг — собственно хэрнов сын — в полном отчаянии и даже можно сказать, в душевном расстройстве. Тоже количеством одна штука. Но зато такая, что мало не покажется никому. И Хэрн это уже понял. А остальные еще нет. — Давай мы его в Ноттингем отправим? — предложил Маленький Джон. Вожак шервудской братии не обратил внимания на его слова — только что-то буркнул себе под нос и переместился поближе к застывшему статуей рыцарю. Тот не то чтобы сделался натурально каменным — скорее, окаменевшим. То есть вид у него был как у обычного человека, который внезапно застыл, как заколдованный. Гизборн как будто все еще держал в руках ту злополучную голову Горгоны, с недоумением ее разглядывая. Тук, который бывший монах, почесал тонзуру и задумчиво произнес: — Его же теперь поперек седла не перекинешь — он же как бревно. Тут телегу надо…— Обойдется! — встрял вдруг Мач и выдал свой вариант решения проблемы: — А привяжи его за ногу, пусть так и поедет — ну, как обычно бревно волокут…— А может, его тогда лучше за шею привязать? — встрял Уилл, злорадно ухмыльнувшись.— Может, лучше тебя за шею привязать к ближайшему суку? Пользы будет в разы! — огрызнулся вдруг Робин, который кружил вокруг окаменевшего врага и пытался как-то принять этот факт. Получалось плохо. — Робин, ты рехнулся? Это же Гизборн! — Да, это Гизборн, но стал он таким не сам по себе, а потому что кое-кто, не буду тыкать пальцем… — Дожились, мать твою! — буркнул Скарлет. — Робин, ты еще скажи, что теперь мы его должны… Да в озеро его — и дело с концом. — Какая замечательная мысль! Давай с тебя и начнем! — вдруг с большим воодушевлением воскликнул тот и, оставив свои хождения вокруг Гизборна, решительно направился к Уиллу. Тот инстинктивно попятился. — Тихо-тихо! — Маленький Джон успел перехватить своего вожака за легендарный худ. — Скарлет, сгинь отселя, покуда не успокоится. Мач, ты тоже. И языки попридержите впредь для вящей пользы. — Давайте его, что ли, в лагерь как-то… переместим, — осторожно предложил Тук, хотя на его лице было большое сомнение в правильности этого варианта, но не бросать же теперь окаменелого рыцаря прямо тут. Лесной бог понял, что пора вмешаться: — Нет, я его себе заберу, — безапелляционно заявил он. — Давно хотел что-нибудь этакое для украшения интерьера. — Чего? — не понял его сын, почесав в затылке, но при этом заметно успокоившись, даже облегченно вздохнув. — Предмет роскоши для внутреннего убранства, — пояснил Хэрн и скомандовал оторопевшей шервудской братии: — Берите его и несите в пещеру. Те сами от этих слов чуть не застыли, только дружно хлопали глазами, пришлось их поторопить: — Ну и чего стоим? Кого ждем? Приспособив друзей сына к делу — пусть от них хоть какая-то польза будет — Хэрн велел им поставить новое приобретение (коли уж так получилось) в главной зале рядом с алтарем. Они поставили и быстренько убрались вон. Остался только Робин, мрачно наблюдавший за всем этим. Вот его пришлось выставлять чуть ли не силой, поскольку намеки — хоть тонкие, хоть толстые, хоть прозрачные, хоть нет — он не понимал вовсе, продолжая крутиться вокруг жертвы убийственного взгляда Горгоны. Всю ночь Хэрн провел в размышлениях, как теперь выкручиваться из всего этого. Ну кому бы могло прийти в голову, что такой удачный выигрыш может обернуться такой пакостью? ?Не твоих рук дело, случаем?? — рыкнул он в темноту.?Они прекрасно справились и без меня. И вообще, я сплю!? — донеслось в ответ, а следом за ним сонное: ?Что за манера у этого оленя орать посреди ночи, будто у него гон начался… Сделать звукоизоляцию на саркофаг… Хрррр…? Хэрн смог задремать только под утро, но был разбужен самым бесцеремонным образом. Его сын пришел проведать — и хороший вопрос, кого именно. Почему-то подумалось, что не почтенного родителя. — Как дела? Новостей нет? — А сам не видишь? — Вижу, — хмуро буркнул Робин, присев на край алтаря и не сводя глаз с окаменевшего Гизборна. — И чего тогда спрашиваешь? — Да так… Пока непутевый сынок крутился вокруг живой статуи, Хэрн успел прочитать ему целую лекцию на тему того, каких дивных снадобий и настоек он наготовил бы из той головы, если бы не кое-кто: — …один змеиный яд и зубы уже целое золотое дно. Жаль, что кровь из жил уже всю изъяли еще до Беллема, но вот настойка на мозгах с добавлением мухоморов могла бы получиться отменная, к тому же она есть дивное средство для переходов в измененное состояние сознания. Вот кто тебя просил ее хватать и выкидывать? Мне отдать не мог? Такой ценный экземпляр! Кроме того, если отрезать одну из змей и достать гениталии, то при добавлении толченого корня мандрагоры получится непревзойденное… — Отец, ты лучше скажи, что из всего этого поможет в нашем случае, — перебил его Робин, которому эти зельеварительные заморочки были нужны, как зайцу бубенчики. Выговоры отца — тоже. Хэрн чуть было не брякнул по неосторожности, что ничего, но тут ему пришла в голову одна мысль. — Как бы нам эту голову из озера извлечь? Надо проверить одну версию… — Так я ее сейчас и достану! — тут же отозвался Робин и направился к выходу. Лесной бог поспешил за ним, чтобы не спугнуть удачу и проконтролировать процесс. Пока Робин раздевался на берегу, Хэрн уже успел отвязать лодку и сесть на весла. — Ты запомнил, куда ты ее закинул? — Нет… куда-то туда… — Хорошо, что я запомнил… плыви за мной, я место укажу. — И направил свой утлый челн как раз на середину озера. Вскоре к нему присоединился Робин. Однако достать со дна мешок с головой оказалось не так-то просто. С пятой попытки Робин наконец закинул мешок в лодку, и тот тяжело ударился о дно. Пока он, уцепившись за борт, приходил в себя и пытался отдышаться, а Хэрн заглянул в ?улов? и тяжело вздохнул. Выселив из холщового вместилища наглых и очень недовольных происходящим раков, Хэрн вынул то, что осталось от когда-то роскошной головы Горгоны. Обожрали они ее основательно: не осталось ни глаз, ни ушей, ни носа… Язык умудрились отъесть и почти все щеки обгрызть, даже змей покоцали. И когда успели, оглоеды? — Да, теперь из нее разве что холодец, да и то… — печально изрек Рогатый и швырнул мешок обратно в воду. — Зря старался, — уныло констатировал факт его сын и расстроенно шмыгнул носом: ведь шансы на возвращение врага в нормальное состояние стремительно таяли, и такие перспективы ему по вкусу не пришлись. — Ладно, на берегу встретимся, — буркнул Хэрн и медленно погреб к берегу. Ему надо было подумать. И пока он греб и думал, Робин уже выбрался на сушу и, тихо матерясь, отдирал пиявок, которые умудрились присосаться куда не надо. Пиявки, ясен пень, так просто покидать облюбованные места не собирались, и лишаться обеда тоже, но пришлось. Закончив, наконец, избавлять себя от этих кровопийц, Робин спросил: — Что теперь делать?— Пока не знаю, — хмуро отозвался Хэрн, привязывая лодку. — Ступай, разведи огонь в очаге, надо немного согреться. Робин согласно кивнул, натянул штаны и отправился в пещеру, но разводить огонь ему не пришлось: там уже об этом позаботились…***— Мач, ты думаешь про то же, про что и я? — А про что ты думаешь? — Про то, что нам крупно повезло. — Ага… а в чем? — В том, что никого нет дома. И нам никто не помешает. — А что мы будем делать? — Для начала проверим, как говорит Тук, одну эту… как ее? А, тизу! — А что это такое? Вообще-то монах, когда говорил, имел в виду гипотезу, но такие мелочи не интересовали Уилла, его волновал сам процесс проверки: — Сейчас увидишь… Но вскоре Скарлет был очень озадачен. Первая попытка с подходом кончились тем, что он отбил себе руку. Во второй раз он чуть не сломал кинжал, а в третий — статуя таки упала и пришлось поднимать ее, ставить на место, вызволяя верещащего как перепуганная белка Мача. — Ладно… тащи факел, проверим еще одну тизу.Тот моментально принес требуемое и отдал Скарлету. Вот тут-то их и обнаружил сын Хэрна, как раз вернувшийся с неудачной рыбалки. — А вы что тут делаете? — Пришли проведать, как у вас тут дела, — нимало не смутившись ответствовал Скарлет, сунув факел обратно в руки Мача. Сын мельника его взял и согласно икнул. — Проведали — теперь можете обратно возвращаться, — буркнул Робин, отжимая волосы и делая своим друзьям выпроваживающий знак рукой. — А ты? — Я остаюсь. Меня отец просил кое в чем помочь. Как закончим, так и приду… Так что давайте-давайте отсюда, не путайтесь под ногами… Скарлет расстроенно вздохнул, но повиновался своему вожаку и, прихватив Мача, покинул пещеру. *** Хэрн еще некоторое время думал, стоя на берегу и наблюдая за стрекозами, но так ничего путного и не надумал. Решил, что глотнуть хмуринуса в любом случае не повредит, да и погреться у очага тоже. Все-таки утро выдалось прохладное. С этими мыслями он направился ко входу в пещеру, где его ожидало нечто странное. К его ногам буквально бросился перепуганный донельзя его же собственный сын с невразумительным и мало разборчивым, но, тем не менее, весьма истерическим воплем. На совершенно уместный в этой ситуации вопрос: ?Что ты орешь??, Робин только указал трясущейся рукой вглубь пещеры, как раз туда, где у алтаря стояла статуя ноттингемского горе-рыцаря. Пальцем ткнул и прошептал срывающимся голосом: — То-то-только что нормальный был… — В каком смысле ?нормальный?? — Бе-бе-без! — Без чего?— Во-вот это-то-го всего! — выдохнул Робин и судорожно сглотнул. А Хэрну показалось, что даже всхлипнул. Подойдя ближе и присмотревшись, Рогатый изрек, попутно почесав свою шевелюру под ушастой шапкой: — Однако сюрпризы кончаться не думают! — И добавил задумчиво, глядя на окровавленную статую: — Интересный отсроченный эффект образовался, ничего не скажешь… Тем временем его сын уже успел слегка оправиться от шока: — Я знаю, чьих это рук дело и чья идея! Все, Уилл допрыгался! Я его убью. И, цапнув с полки плошку, направился к каменной чаше, куда стекала вода из родника, что нашел себе выход из скалы в стене. — И это, несомненно, нам здорово поможет… — скептически фыркнул Хэрн, — гораздо больше моего бальзама.Робин в недоумении уставился на Хэрна, даже чуть не выронил из рук плошку, в которую успел уже налить воду.— Так ты же давеча сказал, что он кончился! Ну, когда я просил для Джона… — Так это я про старый запас забыл. Я все-таки уже давно не молод, и память часто мне изменяет… — Так, значит, он у нас есть? — осторожно поинтересовался Робин, украдкой посматривая в сторону сундука в углу пещеры, где его отец хранил свои снадобья. — Угу… — задумчиво кивнул Рогатый, пристраивая на распорках свою накидку. — А где он у нас есть? — еще более осторожно продолжил гнуть свое Робин. — Я в сундуке смотрел уже, там точно нет. — Так он… вот ведь еще вчера же видел! — Хэрн нахмурился, сосредоточенно вспоминая и попутно наблюдая за сыном, который, кажется, забыл, как дышать. — И куда же я его засунул-то?— Отец, он кровью истечет! — Так пойди вербейника надергай пока, слева от входа куст растет… Робин метнулся вон из пещеры, а Рогатый тяжело вздохнул, вытащив из своего кошеля бутылочку с бальзамом и поставив ее на алтарь. Срезав залитую кровью одежду и смыв кровь с ран, удалось, наконец, оценить повреждения. Они были не столько опасны, сколько обширны и многочисленны. Скорее всего, Скарлет, не видя результатов, просто наносил удары куда попало, пытаясь хоть так выместить свою злобу и утолить ненависть. Мач, кажется, тоже поучаствовал в процессе — своей дубинкой. По крайней мере, следы от ушибов на плечах очень сильно напоминали удары большой и толстой палкой. Сильнее всего пострадали лицо и руки. Скарлет, а может и Мач, попытался разрезать сухожилия между пальцев, но тут окаменение здорово сыграло против, потому что сделать так, как хотелось, не получилось. Но крови пролилось изрядно. Как, впрочем, и из рассеченной губы. Кроме этого, кто-то из них, скорее всего Скарлет, то ли хотел выколоть глаз, то ли отрезать нос; кажется, в его намерения входило также ухо, но и тут не вышло. Из всего задуманного он смог только оставить порезы на лице и на шее, хотя и довольно глубокие.Рогатый налил себе эля, устроился у очага и стал наблюдать, как его сын, усевшись для удобства на алтарь, осторожно смазывал раны на лице, плечах и груди окаменевшего рыцаря. Руки он уже успел обработать и перевязать, теперь его внимание было целиком и полностью поглощено порезами на лице. И возился он с израненным изваянием уже давно, тихо при этом матерясь в адрес Уилла Скарлета, призывая на голову бывшего наемника все кары земные и небесные.Наконец Хэрну надоело это слушать, и он решил прервать это возмущенное ворчание сына:— Объясни мне толком, что ты так нервничаешь? И вообще, меня с самого начала этой истории немного удивляет твое расстройство.Робин отвлекся от своего занятия, повернулся к отцу и, нахмурившись, сердито произнес:— Прости за невежливость, но это меня твое удивление удивляет. Мягко говоря. Как и твой отказ его излечить, — Робин указал в сторону Гизборна. — Ты же мог!— Может быть и мог, но применение магической силы в этих обстоятельствах могло привести к непредсказуемым последствиям, — невозмутимо ответил ему Хэрн. — И я тебе об этом сказал. Так что, сын мой, подумай головой как следует, не оказалось бы от этого моего лечения хуже? Традиционный метод тоже весьма неплох.Тот тяжело вздохнул, соглашаясь:— Да, я понимаю, нам и без того забот свалилось, и я смирился… Но и тебе тоже придется довольствоваться моим ответом. Так вот, отец, на моих глазах… ну не совсем на моих, но почти… живой человек превращается в статую, хорошо хоть не в прямом смысле белого мрамору, но, тем не менее, каменеет так, что мама не горюй. Вдобавок, как будто этого мало было, ко всему приложили руку мои люди. И вот после всех этих обстоятельств я должен спокойно стоять и смотреть? Никогда.— Ну, остальные же смотрели! — И что? Это их дело. А я не буду. И Уилл у меня за это все ответит!— Ответит он, как же. Почему-то у меня такое подозрение, что виноватым он себя не чувствует. Да и потом, этот Гизборн считается твоим врагом. Так что вынужден тебя огорчить, но Уилл Скарлет себя виноватым не считает, считать не будет и не позволит.— Будет-будет… кто его спросит? — буркнул Робин себе под нос. — А что до Гизборна и до того, что он считается врагом… Так все равно нельзя мучить беззащитного просто потому, что он не может тебе ответить!— Ну, как тебе сказать? — усмехнулся лесной бог, прихлебывая эль из кружки. — Я вот не помню, чтобы тебя в свое время это смутило. Его сын ничего не ответил, он только нахмурился еще больше, кажется, даже покраснев, и вернулся к своему занятию. Некоторое время был слышен только треск огня в очаге, капанье воды в чашу, тихий шелест ветра снаружи и угрюмое сопение Робина, поглощенного своей работой.Закончив смазывать раны, он осторожно начал перевязывать рыцаря. И под конец закутал в одеяло, потому что надеть на статую рубашку не представлялось возможным, как и оставить его полуголым. Некоторое время Робин стоял в нерешительности, видимо, раздумывая, нет ли где еще повреждений, но, чтобы это выяснить, нужно было снять со статуи штаны. Вероятно, он был близок к этому решению, как вдруг снаружи послышался шум и в проеме пещеры появился Тук. Робин быстро накинул на окаменевшего рыцаря плащ, скрыв таким образом последствия произошедшего, и повернулся к своему другу, который прямо с порога заявил:— Робин, я за тобой! У нас новости — сборщик налогов завтра поедет через Шервуд. Куча денег будет.— У меня тоже новости. Я тут поживу некоторое время, а сборщиком сами займитесь — заодно и отвлечетесь.— Робин?— Угу, Робин. Тук, ты не видишь, что мне некогда? — А чем ты тут так занят со своим отцом?— Хотя бы разгребанием последствий чьей-то дурости, для начала, — угрюмо бросил Робин. — Не хочу тыкать пальцем, все и так прекрасно знают, чьей.— Да ладно тебе… — вздохнул Тук. — Просто так получилось.— И потом, проблема-то с Горгоной еще не решена, — продолжал ворчать сын Хэрна. — А остальным передай, что пока обойдутся без меня. Как раз и Скарлету шанс проявить себя, а то он вечно недоволен моим командирством, а Джон ему поддакивает. Вот теперь пусть сам и покомандует…— Но без тебя… может лучше вместе?— Ну, не хотите сами, так ждите, когда я освобожусь…— Так, может, отец тебя отпустит ненадолго?— Это решаю я. А я остаюсь тут, пока не найду решение проблемы. И отвлекаться ни на что другое я не собираюсь.Так они препирались некоторое время, но Робин был непреклонен. А когда монах ушел, Рогатый спросил:— Коли ты у меня пожить собрался, спать где будешь? Постель-то одна.— А вот тут и буду, — безапелляционно заявил Робин, сваливая на алтарь ворох оленьих шкур.