Глава 3 (1/1)

Мйар по привычке открывает не думая, и когда-нибудь это выйдет ему боком. Он смотрит на улыбающегося Мартина и инстинктивно становится так, чтобы перекрыть доступ в свою квартиру, подозревая, что то самое ?когда-нибудь??— это сейчас.—?Я извиниться хочу,?— постановляет Мартин таким тоном, что сходу непонятно, он угрожает или интересуется ?а вы верите в бога??.Мйар вскидывает брови и немного напрягается. Так, на всякий случай.—?Пошли,?— красноволосый кивает в сторону. —?Свожу тебя в крутой клуб за мой счет.—?Айру своди,?— Мйар пытается закрыть дверь, но…—?Айра там работает. Не ломайся, сосед! Выпьешь, послушаешь хорошую музыку, посмотришь красивые танцы. Развеешься!Рыжий хмурит брови. С одной стороны, Мартин кажется ему существом коварным, с другой?— сидеть в квартире и накручивать себя не лучшая из идей. Так можно додуматься до страшных вещей! А еще Мартин обещает хорошую музыку, так почему бы и да?—?Ладно, я только переоденусь,?— решается он, и таки закрывает дверь перед чужим носом.Так, на всякий случай.Поход в клуб подтверждает теорию Мйара о том, что Мартину верить?— себя дурить. Во-первых, здесь не такая уж и хорошая музыка, получше слыхали. И вообще топорный бит?— это не Мйарово, он более избирателен. Во-вторых, обещанные красивые танцы?— это крутящиеся вокруг шестов тела, чаще мужские, хвостатые. Рыжий не особо-то склонен такое смотреть, он вообще по девушками и людям, но тут стоит признать, что чисто с технической точки зрения ему становится интересно?— коты более гибкие, чем люди, и иногда вытворяют такое, что это уже не стриптиз, а как минимум фокусы.Мйар оглядывается на Мартина и вскидывает брови:—?И ты позволяешь Айре здесь работать?—?Айра бармен,?— Мартин кивает в глубину зала. —?Он любит выслушивать истории чужих жизней, а потом плетет из историй бисерные узоры в конце рабочего дня. Это его отвлекает, и я могу немного спокойнее жить.—?Он умеет плести бисером?—?Как и я,?— Мартин загадочно улыбается и начинает пробираться сквозь толпу.Вирамайна приходит к выводу, что ему просто нужно перестать вообще чему-либо удивляться, и идет следом, потому что ему еще обещали хорошую выпивку, и ну хоть какое-то же слово Мартина должно оказаться правдивым?Айра настораживает острые ушки, когда видит знакомые лица, и тянется чуть вперед, когда Мартин приземляет свое тело на высокий стул.—?Как твои дела, малыш? —?он протягивает к коту руку, позволяя ткнуться щекой в свою ладонь, и улыбается.—?Все в порядке,?— Айра довольно быстро отстраняется и кивает на усевшегося рядом с хозяином Мйара. —?Ты привел его?..—?Хочу извиниться,?— Мартин упирается локтями в стойку, а подбородком в основания сведенных вместе ладоней, наблюдая за движениями своего кота. —?Так что налей-ка ему лучшей выпивки за мой счет, малыш.Айра хмыкает и переводит взгляд на рыжего:—?Есть предпочтения?Мйар пожимает плечами.Он уже хочет сказать ?ладно, вы все прощены? и отчалить домой, когда под потолком врубаются софиты, наводясь на высокий помост с шестом. Мартин придерживает его за плечо, будто бы знает о намереньях смыться, и сообщает в самое ухо:—?А теперь самое лучшее, тебе стоит на это посмотреть.Мйар хочет дернуть плечом и сказать что-то типа ?тебе верить нельзя, так что…? и застывает с открытым ртом. Музыка будто подкрадывается из темных углов, окутывает невидимыми нитями и пробирается под кожу?— совершенно другая, иная, не похожая. Вязкая, гипнотическая мелодия мгновенно покрывает тело мурашками и заставляет напрячься, застыть в непонятном, звенящем ожидании.Свет гаснет везде, и только пилон на помосте все еще освещен?— он буквально светится под прожекторами, сияет, как раскаленный.А потом по нему откуда-то сверху, из контрастной яркому свету тьмы, окутавшейся искусственным дымом, спускается Он. Будто выныривает из черного тумана, движением захватывая его отголоски с собой на свет, словно дым не хочет его отпускать. А тьма?— так и не отпускает полностью, она?— его часть. Она живет в его волосах цвета смоли, в овившем шест хвосте, она сражается с бликами за штаны ?под кожу?, облегающие стройные ноги и как-то интересно сочетающиеся с туфлями на громадной платформе. Острые каблуки вспыхивают в свете искрами, кот по мере движения разводит ноги, будто он в длинном прыжке, и плавно приземляется, опирается спиной на шест, заведя руки за спину и коснувшись металла затылком. У него губы раскрашены черным, и темные тени на половину лица, будто маска. И когда он открывает глаза, смотрит в зал с вызовом и легкой надменной улыбкой, звериные радужки ловят блики, вспыхивают желтоватыми отблесками, как у хищника, что попал под яркий свет фар. И от этого у Мйара по спине бегут мурашки, а волосы на затылке встают дыбом. А в следующий миг музыка берет новый оборот, и кот перехватывает пилон, слегка подавшись вверх, уходит в спираль, прогибаясь в позвоночнике так, будто у него какая-то особая анатомия, и Мйар залипает. На каждое движение, на каждый поворот, на каждый разлет черных, длинных волос. Его танец?— не фокусы, его танец?— чистая магия, и она искрит в свете софитов вспышками блесток, разгоняемых плавными движениями стройных ног, удлиненных до незаконного высокими каблуками. У него кожа контрастно бледная, буквально сияющая в направленных лучах, и когда прямые, тяжелые пряди падают на плечи и спину, то производят какой-то странный эффект, будто бьют под дых, доводя до дрожи где-то в позвоночнике, и Мйар забывает вдохнуть снова.В груди колет ледяными искрами, жжется недостатком кислорода. Рыжий делает судорожный вдох, когда танцор зависает вниз головой, овивая ногами шест, и вдруг отчетливо понимает, что за это готов не только простить Мартина, но и еще и поблагодарить. Потому что это действительно лучшее. Лучшее в этом мире.Этот нелюдь?— шедевр.Кот опускается на сцену на локти, изгибается, уходя на медленный мостик и фактически касаясь пятками затылка, и перекатывается на колени, в движении разводя ноги. Совершенно по-кошачьему льнет к сцене, перекатывается… Мйару мерещится мурлыканье у самого уха, и он невольно сжимает пальцами край стойки, подается вперед.Именно в этот момент гаснет свет, и мир будто отключается?— Мйар теряется в неожиданной темноте и тишине, только сердце стучит быстро и глухо, точечными толчками отдаваясь в висках.—?Ну что, оценил? —?раздается во тьме за спиной голос Мартина.И вокруг снова загораются лампы, снова играет музыка, только вот у шеста на помосте никого нет. Будто и не было, будто все это?— иллюзия, морок, обман.Мйар разворачивается к стойке лицом, залпом допивает не особо-то приглянувшийся виски, хмуро выдает ?ладно, ты прощен? и порывисто уходит, стараясь не показать, что его буквально всего трясет.Ночная прохлада должна бы остужать и прояснять мысли, но Мйар прячет руки в карманы и не может успокоиться. Это было слишком, это было слишком слишком, чтобы случаться вот так, без предупреждения, без каких-то знаков… Рыжий сбивается с шага и переосмысляет свою жизнь. Трясет головой, распускает волосы и снова трясет головой, прогоняя странные, нелогичные мысли. Ну не считать же знаком-предсказанием мертвых голубей и разбитые кружки!Или считать?Мйар возвращается домой весь на взводе, все еще переваривая увиденное и свои реакции. Ситуацию в целом. Да, он не интересуется мужчинами и котами в частности, но черный нелюдь в клубе… это искусство. А искусство Мйару не чуждо. Не чуждо чувство прекрасного, позволяющее наслаждаться музыкой, песнями, рассветами и закатами, монотонным шумом ночного прибоя и мириадами звезд над головой, в бесконечной тьме небес. И простую, живую красоту в людях он тоже способен видеть. И кот у шеста?— как концентрация этой красоты, заключенной в контрасте света и тьмы, в гибкости и нереальной техничности танца, где каждое движение?— маленький шедевр. И Мйара все никак не отпускает; слишком сильные впечатления. Незаконно, просто незаконно. Где-то там в клубе должна быть табличка ?осторожно, слишком шикарный танцор?, и ее нужно повесить в более видимое место.Он под большим впечатлением, но у двери все равно тормозит, замирает и смотрит на привычную створку с некой опаской. Ему кажется, что внутри его ждет еще одно впечатление, необъяснимое, а от того пугающее и требующее разгадки.Но в квартире все по-прежнему. Все вещи на месте (на первый взгляд) и только чужая кружка и черная роза на столе вопияют о странностях и непонятном, что в жизни Мйара ни с того ни с сего вдруг решило твориться.Мйар ужинает на диване и большую часть ночи беспокойно ворочается в постели, терзаемый мыслями, загадками и впечатлениями, и на фоне всего этого где-то под утро, в зыбкий и по ватному тихий предрассветный час ему снится какая-то странная мешанина из всего произошедшего, где больше всего времени занимает стройная и нечеловечески гибкая фигура танцора. Там, во сне, Мйару отчаянно хочется знать его имя, и желание это остается с ним и по возвращении в реальность.