3 (1/1)

Второй день Дерри лежал в этой светлой сверхуютной палате. Стены были украшены великолепными копиями пейзажей Ван Баррена. Дерри подумал бы, что они настоящие, если б вчера в Пещере не видел подлинники этих работ. Он начинал влюбляться в картины этого художника: океанский берег, прозрачная вода и небо. Когда на третьем курсе у Дерри была история искусств в университете, преподаватель им рассказывал, что морской период в творчестве Ван Баррена считается самым удачным. Теперь он по-настоящему понял, почему исследователи так думают.Кроме картин, мысли Дерри занимала левая рука. Действие экспериментального обезболивающего, которое вколол ему Венцит, уже закончилось, и Дерри начал чувствовать все полной программе. Надо сказать, персонал в этой больнице обращался с ним, как будто он был сделан из средневекового фарфора. Врачи прибегали по первому взгляду, не то, что жалобе. Это не говоря уже о медсестрах, которые каждые десять минут спрашивали, как он себя чувствует.Заглядывала познакомиться и владелица клиники Карисса, которая выглядела вполне дружелюбно. Правда, временами она разглядывала его с каким-то болезненным любопытством, особенно, когда полагала, что он не замечает. Карисса была совсем не похожа на ту акулу, описанную Алариком. Дерри похвалил бутерброды, которые ел в ее доме в свой первый день в Торенте. Она расцвела и не стала уточнять, вместе с кем он приходил тогда в ее дом.Сегодня с утра приходил Дункан. Один. Дерри был впечатлен его разумом и силой духа. Он и не думал, что существует способ убедить Аларика побыть в стороне и дождаться, пока Дерри выпишут. Дункан рассказал, что пообещал выполнить любое разумное желание Аларика и тот сразу согласился. Дерри мысленно пожелал им удачи и сообщил, что уход у него замечательный и вообще он чувствует себя принцем, а через два дня его пообещали отпустить.Дерри вздохнул. Дункан уже ушел, а делать было нечего. Врачи советовали не напрягать зрение, поэтому ни книги, ни смартфон были ему пока недоступны. Дерри решил поспать, а когда открыл глаза, у кровати сидел Венцит.– Здравствуй. Ну что, с тобой здесь хорошо обращались?И почему Дерри раньше не догадался о причине трепетного отношения персонала больницы? Ведь, если вспомнить, кто его сюда привез, то все ясно.– Со мной обращаются, будто я фарфоровая чашка с огнестрельным ранением. Причем твоя чашка!– То есть, очень хорошо? Молодцы, попрошу выдать им всем премию, а ты будешь должен.Дерри чувствовал, что его сердце бьется как ненормальное.– Долгов не признаю.Венцит наклонился, явно собираясь поцеловать.– Укушу, – предупредил Дерри.– Кусай.