Глава 4. (1/1)

И снова безмятежное утро, не нагнетающее волнения - утро после бури. Обильно освещенная солнечным светом комната, не навевала воспоминаний о произошедшем тем тяжелым утром. В комнате было мало мебели , всего лишь старая обшарпанная кровать с потертым, залатанным одеялом и мешковатой соломенной подушкой, и старый шкаф, так же украшающий интерьер комнаты, был забит в некоторых местах деревянными пластинами и покрашен в грязный белый цвет. В этой комнате не было ничего, что могло привлечь рассеянное внимание Резгаррона. Кровать стояла у окна, рядом сидел задумавшийся Эргон, его проницательный взгляд не был прикован к чему-то конкретному происходящему за окном, он пронизывал этот пыльный слой бытейской жизни насквозь и смотрел куда-то в основу мироздания.Резгаррон, только очнувшийся от недавней битвы, взглянул на задумчивое лицо этого рыжеволосого человека. Взгляд был недолгим. Еще не зажившие раны тела и потрясения души, давали о себе знать. И хотя юноша уже пришел в себя, все вокруг него ходило ходуном, стены с облупленной глиной метались в его глазах также, как и состояние его внутреннего мира, после пережитого потрясения. Он – паладин – выиграл очередное сражение, сердце его все еще сжималось: слишком много души нужно на то, чтобы убить, даже самую грязную тварь.Несколько секунд взгляд Резгаррона был затуманен его состоянием , но сразу же загорелся привычной для него пылкостью юности, когда Эргон, отойдя от своих размышлений, плавно перешел, на очнувшегося ото сна ученика. Их глаза встретились: учителя готового вынести оценку сделанного задания, и ученика, метающегося в панике от неопределенности оценки его действий.На кухне, видимо, что-то готовилось, потому что всю хижину затянул синего оттенка дым готовки. Сквозь эту дымку прорывались помыслы обоих мужей, не находя друг друга и не сталкиваясь.- Где мы, учитель?- Мы в доме рыбацкой семьи из деревеньки … , близ места битвы,- после минутного молчания, продолжил – ты прошел то испытание, которое тебе предназначалось пройти. Ты прошел его не идеально, но остался жив – это похвально, хотя должен сказать больше, ты вполне подобающе опытному паладину использовал сверхспособности – и это тоже похвально.- Спасибо, учитель, - отблагодарил юноша, и вновь воцарилась тишина.- Почему ты колебался? Ведь я сказал тебе, что они – не люди?- Убивать тяжело, учитель.- Твоей задачей было не побороть страх убийства, твоей целью было предотвратить ересь, не просто убить еретика, а защитить тех, кому он мог навредить, пусть это и значило бы убийство этой твари. Когда ты идешь на задание, ты идешь не убивать – ты идешь защищать! Атаковать и защищать – совсем разные вещи, запомни это. – наставительным тоном проговорил Эргон.На лице юноши показалось разочарование – ?я провалился?, вновь вспоминая произошедшее.- но ты прошел это боевое крещение, теперь ты такой же воин, как твои и братья и я. То чего ты не проявил на испытании тебе придется получить с опытом.А теперь вставай, - Эргон начал приподниматься.В некотором иступленном непонимании юноша начал приподниматься с постели. Свесив ноги, попытался встать, но раны свинцом тянули обратно. ?Вставай!?звучало в его голове, и преодолев несколько попыток Резгаррон встал. Все тело его было перебинтовано, ноги были менее всего изрезаны и почти не отвлекали болью внимание юноши. Эргон встал с табурета, сделал несколько шагов к ученику и положил свою увесистую руку ему на плечо. На суровом рыжебородом лице показалась скупая улыбка- Как я и говорил- ты никогда не был идеальным, но это не меняло моего отношения к тебе, а также к твоим братьям. Убери эту грусть со своего лица, ты - молодец,сомнения порождают правду, рано или поздно ты научишься не колебаться в нужных ситуациях. Это- жизнь, она распределяет кому и как, что суждено.Лицо юноши постепенно сменилось от уныния к удивлению и некому приятному потрясению. Эргон продолжил:- Прости, что заставил тебя встать, я знаю, ты не в лучшем состоянии, но нам пора покинуть этот уютный дом. Твоя одежда в шкафчике, молот и сапоги на выходе. Не задерживайся!С этими словами мужчина вышел из комнаты. Спустя полчаса Резгаррон и его учитель уже стояли во дворике и продолжали беседовать.- Вот возьми – тебе на первое время, дальше ты уж сам, - проговорил Эргон, протягивая мешочек с монетами.- Насколько вы меня оставляете?- Ты уже самостоятельный, теперь уже воин, поэтому должен научиться работать своей головой, без помощи наставника. Теперь ты сам по себе, проводи меня до окраины деревни и ступай дальше к новым горизонтам своей дорогой.Вдоль дороги тянулись разбитые, обшарпанные, заросшие бурьяном заборы немногочисленных хижин. Учитель и ученик шли, как в любое время раньше ведя между собой обычный поучительный разговор. Эргон все так же повторял об упущениях последнего испытания, о чести и гордости паладинов, о том какие ему достались ученики, какие они сейчас есть, как росли. И хотя юноша не проявлял особого энтузиазма в разговоре, в душе он прекрасно понимал, что эта беседа - последняя наставительная от того, кого он много лет с гордостью называл своим учителем, от того кем в своей жизни он действительно восхищался, восхищался больше, чем самыми яркими достижениями на его стезе паладина.- Эх Резгаррон, Резгаррон,- с печалью в голосе произнес мужчина,- ну вот и край деревни. Мне пора тебя покинуть. Так грустно отпускать очередного дорого ученика. Но неумолимо время. При нашей следующей встрече, мы сойдемся уже как равные… а так приятно было наблюдать как ты и твои братья росли.Он остановились у угла самого крайнего домика и посмотрели друг на друга. Резгаррон всячески не хотел показывать печаль, то и дело прорывавшуюся сквозь завесу его нездорового состояния, но все эмоции ему скрыть не удавалось. Сквозь это, еще подростковое уныние, он смог сказать лишь: ?Я горд, что Вы вырастили меня…? С этими словами он отвернулся и быстро зашагал в обратном направлении. Пройдя немного, он остановился и привалился плечом на изгородь – раны снова дали о себе знать. Эргон смотрел на него, немного повернув голову направо, паладин прекрасно понимал, что чувствует его ученик сейчас, и, зная его характер, он ничуть не удивился этому, казалось бы, дерзкому поступку, этой резкости юноши- Да, такой он, молчаливый и стойкий, не захотел показать своих слез… мой дорогой ученик… Заросшая дорога шла извилистой линией в восходящее солнце. Юноша держась рукой за высокий кол, приклонил голову к вытянутой руке,пытаясь укротить разросшуюся печаль.- До встречи, Резгаррон, - донеслось из-за спины юноши,- мне пора идти, не плошай!Молодой паладин слегка приподнялся, освободив руку, и повернул голову в ту сторону, где все также стоял его учитель. В лучах этого утреннего солнца, он впервые увидел скупую слезу своего наставника. Эргон уже разворачивался, чтобы последовать дальше своей дорогой, как капля печали сорвалась с его иссохшей щеки и упала наземь.Для юноши это было ничем другим, как подарок, дороже какого либо другого, это был прощальный подарок привязанности.Резгаррон еще некоторое время смотрел вслед отдаляющейся фигуре рыжеволосого мужчины, пока та не скрылась в дымке этого летнего утра. Эмоции требовали выхода и, с каждым мгновеньем все сильнее били по сердцу юноши. Его выдержка и сила воли достигли предела, мгновенными движениями снял молот со своей спины и с бешеным криком снес тот кол на который некоторое время опирался, снес вместе с половиной забора, закрепленного на том шесте. Пар вышел. Постояв некоторое время недвижно, он поправил свои темные волосы, растрепавшиеся из убранного не так давно хвоста сзади, и с поникшей головой побрел к центру деревни.Не нужно было много слов, чтобы описать то, что думал он в те мгновенья. Учитель – все мысли бы поместились в это одно единственное слово. Резгаррон шел в местный трактир, в котором иногда появлялся ранее, он вообще был частым гостем таких заведений. Любил выпить для хорошего настроения, да и вообще он любил, что-либо делать, чтобы не было плохого настроения, но сейчас совсем другой случай.Скрипнув увесистой деревянной дверью, он оказался в мало освещенном помещении, всего лишь с парой светильников. Здесь никогда не менялась атмосфера - всегда пахло табаком, выпивкой, жареным мясом, овощами и отдыхающими здесь крестьянами. Поскольку было утро, народа практически не было, лишь странники и наемники - тихий и скрытный народ - под стать своему ремеслу. В зале было всего три человека, не считая трактирщика. Стояла мертвая тишина, Резгаррон подошел к стойке с выпивкой.- Кружку эля мне!- холодным голосом проговорил молодой человек.Трактирщик сиюминутно исполнил просьбу, и через мгновенье на столе стояла пинта с пенным напитком.- Что-то кисловат ты, юноша для этого времени суток, - отвернувшись проговорил мужик за стойкой.- Какая тебе разница?- холодно проговорил паладин.- Ну как же, я довольно редко вижу людей с настолько унылой миной, сельскому люду не приходиться горевать, ты ведь не местный?- Да.- Смею заметить, что ты судя по всему не обычный воин, видимо какой то особенный, но это не мое дело, чего грустишь?- Есть причины.- Вижу, не хочешь ты говорить, тебе налить еще?- А ты догадливый,- глядя на опустевшую пинту, с ухмылкой произнес юноша.Трактирщик подал еще пинту.- Да здравствует взрослая жизнь!- с иронией произнес Резгаррон и принялся осушать кружку.Вскоре завязался хмельной разговор, Немногословный паладин изливал душу пожилому мужичку. Беседа затянулась до полудня.Все бы шло своим чередом, но тишина обычно сменяется шумом. В середине дня в таверну завалилась шайка из пяти бродячих гномов. Этот народец слыл среди людей взбалмошным характером и особым искрометным чувством юмора.Уже изрядно захмелевший Резгаррон, неряшливым поворотом повернулся в ту сторону, где расположилась шумная компания. Некоторое время посмотрев на них, со сконфуженным лицом повернулся обратно к стойке.Подходя за выпивкой, один из полуросликов задел табурет, на котором сидел юноша.- Чего ты тут расселся?!- гневно рявкнул гном.Паладин ничего не ответил, заведя ногу чуть вперед, резким рывком назад, пнул пяткой, взявшего выпивку гнома. Самым ярким моментом было даже не ошеломленное лицо падающего грубияна, не лица вскочивших из-за стола гномов, а ехидная улыбка Резгаррона при виде падающего пива свеже купленного гномами.

В следующее мгновение упал табурет, на котором сидел хмельной паладин, шатаясь, воин с грохотом покинул таверну, не сказав ни слова. На дороге к выходу ему встретились пара не накрытых столов и несколько стульев, все с шумом опрокинулось на пол. Разъяренная толпа бородатых карликов помчалась вслед за юношей, после того как они подняли своего бронированного упавшего товарища. С дикими криками ринулись они к выходу, но как только самый резвый из них вырвался наружу, на него обрушился куль с овсом. Из-за тяжести мешка и убегающей из под ног тверди, юный дебошир рухнул вслед за мешком, задев при этом подоспевшихполуросликов. Недолго находясь внеловком положении, все довольно быстро вскочили на ноги. Началась драка. Выглядела она также нелепо как и причина случившегося конфликта. Плотного телосложения гномы не могли достать кулаками до необходимой части лица, поэтому им приходилось подпрыгивать, чтобы попасть в голову. Замедленные движения паладина, редко, но все же позволяли отбивать удары, а порой и откидывать разъяренных гномов на несколько метров в сторону. Полурослики скользили по сухой земле с нелепыми и забавными звуками, поднимая при этом немало пыли.Драка продолжалась довольно долгое время, а дерущаяся толпа постепенно начала отдаляться от трактира. Облако пыли перемещалось в сторону водяной мельницы, стоявшей в километре от центра деревни.Резгаррон превосходно понимал, даже на туманную голову, что число в утомительной драке имеет не малое значение. Поэтому открытое контрнаступление, все чаще стало сменяться тактическим отступлением. Но даже это давалось ему с трудом. Гномы, поймавшие эйфорию от затянувшегося мордобоя, вошли в боевой экстаз. В ответ на отступление противника, они с двух сторон брали своего собрата за бока и с большого разбега метали его лицом вперед, тот, в свою очередь, растопырив руки и дико крича, летел вслед за убегающим человеком. Громкое падение, лязг отлетающих доспехов и снова пыль.Так продолжалось в течение некоторого времени, пока балагуры не достигли мельницы. Резгаррон, вырвавшийся вперед, упал на закрытую дверь – она не поддавалась. Изнеможенной рукой он снял молот с застежки за спиной, взмах, и петли издали неприятный звук. Дверь открылась. Гномы, пребывавшие тогда в более ясном рассудке, решили устроить засаду – окружив здание мельницы. Паладин, тем временем, еле стоявший на ногах, завалился внутрь помещения.Карлики окружили мельницу и уже намеревались воспользоваться полученным моментом неожиданности, как обнаружили отсутствие открытых отверстий для проникновения. Четверо из них, решили все-таки воспользоваться дверью, а один, видимо, самый смышленый решил залезть на поножи колеса и площадку близ креплений оси, его глаза были опухшими от полученных увечий и сустав левой ноги давал сбой. Это произошло так не вовремя. Нога поскользнулась, а некогда зоркие глаза не заметили мерно приближающейся лопастиколеса. Челюсть, с уже не целым рядом зубов, довольно громко клацнула. Это было ошеломительное поражение… карлик упал на площадку и в течение следующих часов не смог придти в себя.То, что происходило внутри мельницы - было громким шумом, кромешным хаосом и столбами пыли.