Терпение (1/1)

Если увидите ошибку, отметьте, пожалуйста, её в ПБ.Джон молчал и слушал. Гнев вскипал в его сердце. Смерть сына с каждым новым словом кардинала становилось всё глупее и бессмысленнее. Ах. Какие подлые твари живут под обличьем людей!Джон ощущал, как по щекам ползут злые слёзы, как лицо начинает болеть от застывшей на нём гримасы отвращения и лютого презрения. Он приложил к пылающему лбу ладонь, а потом опустил её ниже, на ручку скимитара. Нет. Он не воспользуется им сегодня. Но так было легче?— это было оружие его мальчика. Так он будто был с ним в это трудное мгновение, в этот миг ужасных, но необходимых откровенней.И Джон смотрел на Робина, на его прямую спину, широкие крепкие плечи, заключённые в чёрный сюртук (который сам же Джон и подобрал ему) и думал о том, как же хорошо мальчишка, лорд Локсли, сочетается и с этими холодными величественными витражами и с этой дурнейшей компанией?— затянутым в серебрящейся ртутью плащ шерифом Ноттингема и кардиналом, укутанным в шлейф из золота и крови христиан.Эта троица была до ужаса гармоничной. Джон смотрел на Робина и не мог не допустить мысли о том, что парень, возможно, ведёт двойную игру. Ведь юноша был столь спокоен, слушая всю ту мерзость, что нёс кардинал. Неужели этот мальчик, немногим старше его сына, мог сохранять такое волчье хладнокровие в такой ситуации, когда в обычные дни женская, даже самая потасканная юбка заставляла его потерять над собой контроль, силу.Джон думал. И никак не мог ни поверить своим догадкам, ни опровергнуть их до самого конца совета.И в какой-то момент все замолчали. Больше не было слышно ни ругани кардинала, ни клятвенных заверений шерифа о том, что налоги будут собраны в срок, а мерзкий воришка Гуд пойман, не было слышно даже коротких замечаний самого Робина.Джон напрягся. Такого рода тишина?— затишье перед бурей.***Робин больше всего боялся именно этого. Шериф позвал его к себе. Поманил пальцем и обнял.—?Надо устроить кардиналу тёплый приём. Он, верно, устал с дороги,?— сказал управитель.—?И как же нам это исправить? —?спросил Робин, стараясь развязно и расслабленно улыбаться. Ему не ответили. Вместо это шериф нагнулся и поцеловал его. Робин едва освободился, как его губы тут же накрыли другие?— это был кардинал. Робин не сопротивлялся. Он просто… просто позволял чужому языку ласкать его.—?Молодёжь?— это божий дар церкви,?— смешливо повторил свои же собственные слова кардинал, оторвавшись от Локсли, но продолжая держать его подбородок цепкими пальцами. —?И всё же… —?пастырь посмотрел на шерифа, лицо которого выражало не меньшее смирение, чем лицо Робина. —?Опыт не пропьёшь,?— и кардинал громко и до невероятного гадко рассмеялся. —?Знаете ли вы, Лорд Локсли, как мы познакомились с шерифом Ноттингемским?—?Не имею чести,?— на выдохе шепнул Робин.Шериф чуть сузил глаза, но смолчал. А кардинал заговорил:—?Это было больше двадцати лет назад. Знаете, благородный лорд… Некогда в Ноттингеме был приют,?— начал кардинал, но Локсли уже понял, какую историю ему хотят рассказать. —?И когда-то, в это сложно поверить, я был просто мелким, местным архидьячком… —?говорил мужчина, привлекая к себе шерифа и также обхватывая его подбородок пальцами, будто взвешивая на ладони. Робин слушал лишь урывками, чувствуя на себе тяжёлый взгляд градоправителя. А Кардинал всё говорил и говорил:?— Он был совсем ребенком, тоненьким и плаксивым. И полстакана бренди полностью его смаривало. Кстати о бренди… Есть ли оно у нас?—?Да,?— ответил шериф. —?Оно там. Лорд Локсли, прошу вас… Будьте так добры,?— шанс вырваться из крепкой хватки Робин использовал тут же. Он отстранился от кардинала, и всё внимание последнего тут же упало на оставшегося в одиночестве шерифа. Пастырь завалил его на стол в то же мгновение и стал стаскивать с себя золотую робу, не забывая при этом активно тереться промежностью о промежность управителя. Локсли замер, смотря на это жуткое зрелище. Он был в ступоре. Мужчина же в ртутном плаще продолжал улыбаться, поглаживая грудь, упакованную в кровавого цвета рубашку.Кардинал завёл руку к паху.?Расстёгивает??— понял Робин и поджал губы.Церковный служитель облегчённо выдохнул, когда освободился от штанов. То же самое он сделал и с шерифом. Голые, белые, длинные ноги тут же были широко раздвинуты. Кардинал сплюнул на ладонь, смазал. И шериф тяжело и натужено задышал под ним. Локсли наблюдал. И тут его с шерифом взгляды встретились.—?Боже… Локсли, тащи сюда бренди! —?крикнул он. —?Оно там, тумба внизу,?— шериф указал пальцем на золотую занавеску. —?Быстрей!Робин вздрогнул и поспешил к занавеске. Он отодвинул её?— совсем немного,?— и столкнулся с чёрными глазами Джона. Тот молчал. Но столько было в одном выражении его лица, что Робину стало плохо, стыдно, горько. Он видел подсохшие слёзы на щеках друга, видел смятение в приподнятых бровях, удивление, потрясение, неверие, гнев и много, чего ещё, что нужно было разглядывать гораздо дольше, чем те несколько секунд, которые у них были.Джон мотнул головой. Робин опустился вниз, достал из замаскированной тумбы бренди и вернулся к большому столу.Шерифа к тому времени уже перевернули на живот. Тяжёлые грязные шлепки смешивались с гортанными стонами и резкими вздохами. Градоправитель потянулся к бутылке в тот же мгновение, как её увидел. Он выпил ровно половину и почти совсем затих?— только тонко вскрикивал, когда неистовый напор кардинала причинял ему боль внизу. Картина была отвратной. А затем шериф потянулся к Локсли так, как ранее к бутылке с бренди.—?Не лишай его внимания,?— посоветовал кардинал. —?Займи его спереди.Робин улыбнулся и сделал так, как ему велели. Дрожащими от толчков руками шериф расстегнул пуговицы на его ширинке и безропотно принял в рот.