1 часть (1/1)

Ник спешке пытается развязать этот ужасный галстук на чужой шее.Этот белый все-таки добился своего. Пальцы не слушаются, заплетаются, и от этого Ник чувствует себя каким-то неуклюжим идиотом. Линн затягивает узел слишком крепко будто специально. Будто не хочет пускать посторонних в своё личное пространство, но такой уж ли Ник теперь для него посторонний?Пришлось даже самоотверженно отказаться от собственной выгоды и прекратить весь этот цирк с Акселем, но он, кажется, уже давно был готов пойти на любую, абсолютно несвойственную и чужеродную его сущности чепуху, действуя по указке крылатого. Что странно, его совсем не удивило положение, в котором он оказался: его поставили перед фактом. Либо Линн, либо весь этот натужный театр с перевоплощениями в девушку. И ни капельки не заставило задуматься то, с какой легкостью он сам этот ультиматум принял. Линн удивительно податливо позволяет себя раздевать.Как будто Ник и не демон никакой вовсе. Всё больше он в последнее время стал выслуживаться перед этим крылатым, обхаживать его и пытаться угодить, только отдачи с этого никакой не было. Даже несмотря на то, что они теперь вроде как вместе, Линн ни капельки не изменился. Так же, как и всегда, смотрит задумчиво. Говорит спокойно, и кажется, что даже отстраненно. Кажется, что даже равнодушно. Ни тебе крепких объятий, ни жарких поцелуев — он обходится лишь редким поглаживанием косматой головы будто бы в награду за хорошее поведение. А демону, как ни крути, нельзя если не без пожара, то хотя бы без огонька свечи.И какого лешего его так разнесло со всего-то пары бокалов вина? Складывается впечатление, что Линн позволит вообще что угодно с собой сегодня сделать. Хоть верёвки вей. Молчит, и только, что, конечно, насторожило бы любого, но не Ника, по крайней мере, не сейчас. Он цепляется за мысль о том, что никто и никогда прежде не видел ангела таким, а это разжигает всё большее желание докрутить, выпустить ситуацию из-под контроля и посмотреть, что получится в итоге. И, прежде всего, конечно, выпустить из-под контроля себя, ведь каким бы ни был тихим омут, в нём обязательно да водится какой-нибудь чёрт. Угрызения совести Ника не волнуют – Линн не противится, не отталкивает его и сам обвивает загорелую шею руками, позволяя уложить себя на нерасправленную постель. Золотой нимб тускло пульсирует в темноте. Единственный источник света позволяет разглядеть совсем немного: бледные прежде щеки полыхают, а опрятная прическа растрёпана до неузнаваемости, но даже это не портит истинно ангельскую внешность, которая такому, как Ник, покажется скорее пугающе правильной. Безупречно-праведной и оттого очень жуткой.Но сердцу, как известно, не прикажешь. Оно, кстати, начинает биться быстрее, когда Ник сгибает чужую ногу в колене и отводит её. Волосы на загривке встают дыбом: впервые с того момента, как двери спальни накрепко закрылись, Линн впервые смотрит на него. Прозрачно-зелёные глаза затянуты дымкой и едва ли что-то выражают, но чем дольше длится этот контакт, тем скорее в расширенных зрачках появляется смутное подобие осознания происходящего – понимание того, где он находится и что делает. Вернее, что делают с ним. Ангел шмыгает носом и с едва заметной неловкой улыбкой пытается прикрыться крылом, будто стесняясь своей наготы. Будто то, что отражалось в бесноватых глазах напротив, напугало его.От этого внутри что-то закипает и поднимается к груди. Столько стараний насмарку! Вот так сдавать назад Ник абсолютно не намерен, поэтому, не удержавшись, нетерпеливо вдавливает ладонью бледное плечо в подушку, а другой хватает крыло, не рассчитав, что ухватится в таком месте лишь за перья. Те с неожиданной легкостью покидают своё прежнее место и находят последнее пристанище в смуглой ладони, но Ник даже не успевает этого осознать.Наверное, никто из постояльцев 1031 даже представить себе не мог, во что может превратиться ангел, если довести его до белого каления или причинить ему боль. И то, насколько устрашающим может быть пусть и мимолетный, но опальный его гнев.– Ты... что... творишь?! – его до полусмерти пугает не исполненный боли и обиды голос, а с десяток пар взявшихся на теле под ним из ниоткуда и пристально на него уставившихся глаз. Их так много! Яркий свет обжигает глаза собственные, ослепляя, затем заставляет попятиться назад и упасть на пол. Впервые в жизни он испытывает животный страх, от которого хочется убежать, спрятаться, забиться в угол, а затем закрыть глаза, и, обхватив голову руками, сжаться в комок. И только заслышав отчётливо суровое “убирайся”, демон бросается наутёк, забывая вообще обо всем, что волновало его до этого момента. В состоянии парализующего потрясения он вылетает из комнаты, едва ли не кубарем скатывается по лестнице в зал в поисках укромного места, но не находит, куда себя деть и только наводит шум, который мог разбудить, наверное, даже соседей из других квартир. Наконец Ник на некоторое время закрывается в ванной, чтобы умыться холодной водой, дождаться, когда его перестанет колотить липким холодом изнутри и попытаться осознать произошедшее.Во рту пересохло. Он в самом деле на пару мгновений поверил, что вот-вот умрёт.