Глава 3. (1/1)

Тур прошел нормально, даже хорошо. Слава мотался по стране, между туровыми городами и Москвой, где шла съемка “Успеха”, троллил во всю, на концертах выкладывался, как мог и, пару раз, не удержавшись поддел Мирона. Внимание к его, Славы, персоне сейчас находилось на пике. Фанаты сходили с ума, в реплаях творилась какая-то вакханалия, на которую Слава старался не обращать внимание. Уведомления в твиттере он отключил — раздражали бесконечные уведомления о новых сообщениях. Охра же на связь не выходил и это значило, что спокойствие Питера ничто не нарушало. Увы, мир длился не так долго, как хотелось бы: поздно вечером, через пару дней после окончания тура, Славе пришло сообщение: “Чуешь?”И Слава почуял, почти сразу. Предчувствие, вроде того, что разбудило его в ночь прошлого убийства, резануло, будто ножом. Слава схватился за живот, потому что на мгновение ему почудилось, будто это режут, ему заталкивают в рану веточки цветов. Вслед за первым сообщением прилетело второе: “Там и встретимся”. Как и в прошлый раз, Славу вела интуиция. Переулок сменялся переулком, улица улицой, небо над городом потихоньку темнело: опускалась ночь. Начинал накрапывать дождик. Слава накинул капюшон толстовки на голову. Когда он добрался до нужной точки, Охра уже стоял там. Увы, они оба не успели. Судя по остекленевшему взгляду лежащего на земле молодого парня, тот был окончательно и бесповоротно мертв. — Твою мать, — только и сумел выговорить Слава. Охра кивнул.— Я опоздал, — сказал он с досадой. — Когда пришел, он уже умер. Все как в прошлый раз, гляди. Живот распорот, цветуечки… Что за манера у него, а? Почему цветы?Слава пожал плечами.— По некоторым поверьям цветы — символ смерти, ведь как только их срывают, они начинают умирать. Может, поэтому? — Хер его знает. Слава присел рядом с трупом, осторожно вытащил из раны веточку, усыпанную мелкими розовыми цветочками. — Похоже на вереск. Почему вереск? Я его вообще никогда вживую не видел.— Ну, раньше его использовали для украшения алтарей во время всяких языческих праздников. На Самхейн, например. Что еще… Его называли “молодильной травой” и “травой бессмертия”, верили, что его ношение продлевает жизнь. Но это же бред, согласись? Бессмертие и смерть, что это еще такое. А, еще им типа колдовство отгоняли. То есть, он убивает и украшает тела цветком, продлевающим жизнь. — Может, убийца наш — обычный маньяк, который просто имитирует ритуал? Глаза отводит?— Хуй знает, Слав. Он точно не обычный человек. Охра поморщился. Ситуация его явно злила.— Что, — спросил он, — как в прошлый раз? В лес отвезем и отпоешь, святой отец?— Молитва языческая была, какой я тебе святой отец, — фыркнул Слава. Останки убитого юноши легли в землю рядом с Аленой. Еще одна душа, которая станет приходить к Славе во снах до той, наверное, поры, пока он не отыщет убийцу и не спросит с него за отнятые юные жизни. Когда возвращались назад в город, Слава спросил:— Как думаешь, парень тоже ведьмак какой-нибудь?— Вероятно, да. Я узнаю это точно, довольно скоро. Если да, то у нас, возможно, завелся мамкин инквизитор. Дома Слава попытался лечь спать, но сон не шел к нему. Стоило закрыть глаза, как перед внутреннем взоров возникали лица убитых. Славе казалось, что это его вина, он не доглядел за кем-то, он допустил. Разум подсказывал — это не так, но совесть его не слушала и изводила. Только перед самым рассветом Слава сумел уснуть.***Потянулась череда дней, наполненных тяжелыми мыслями и нервотрепкой. Охра, как и обещал, все выяснил. Убитый парень действительно оказался ведьмаком, как и предполагалось. — Почему я не увидел этого? — спрашивал Слава, когда они с Охрой сидели в баре. — Я ведь вижу истинную сущность каждого нелюдя, который попадается мне на пути, но в этих двоих я не увидел ничего.Охра помрачнел.— Я тоже об этом думал. И тоже сразу не увидел магии. В твоем случае это вполне объяснимо — ты видишь истинную суть души, а душа уходит, стоит телу умереть. Но я… Вывод у меня только один: уебок не просто убивает, он еще и магию вытягивает, да так, что ни капли не остается. И это какой-то совершенно невероятный уровень, я не видал такого много веков. — Такое и раньше бывало?— Все в мире имеет свойство повторять, Слава. Да, я такое видел. Раньше жили колдуны, жадные до чужой силы. Нападали, убивали, забирали все себе. Но красоту с цветами не наводили, это точно. А этот наш… Вроде ритуал проводит, а вроде силу пиздит. Непонятно. — А что с каракулями в кругу?— Мертвый язык. Такой старый, что я сам его уже позабыл, не помню, когда и где видел его в последний раз. Но я вспомню. И от этого мы с тобой будем плясать.— Что если он убьет еще?— Обязательно убьет, если не остановим. Но ему с нами не тягаться, ты же понимаешь?— Я опасаюсь, что он не один, Охра. Охра усмехнулся.— Да хоть бы и не один, какая разница? Это ты до сего момента со всеми дружил и никого не трогал, а я веками воюю то с одними, то с другими. Не с такими разбирался. Подумаешь, парочка трупов. В конце концов он попадется, вот тогда и поговорим. Не изводи себя, тебе это никак не поможет. Если уж решил, что город твой и под твоей защитой, то не позволяй никому выбить тебя из колеи. Или не быть тебе, Слава, хранителем никогда. Понял?— Понял. Слушай, может… Может надо слух по городу пустить? Для нелюдей, чтобы были осторожнее и все такое?— Не, не надо. Вдруг спугнем убийцу. Он от меня сумел уйти. Захочет убить еще — убьет. Пусть пока чувствует себя в безопасности, а мы будет подбираться к нему. ***— Я смотрю, вы спелись, — сказал Ваня зеркалу. Охра глянул на него и вопросительно поднял брови.— Да с Гнойным. Все какие-то мутки у вас совместные.— Мы с ним виделись три раза, два из которых трупы хоронили в лесу. Ревнуешь, что ли?— Да ты ебанулся, — искренне возмутился Ваня и отправился на кухню, курить. Охра последовал за ним, исчезнув из зеркала и появившись в потухшем экране стоящего на столе ноута. — Я пошутил. Сам-то что думаешь про все эти убийства, а?Ваня открыл окно, устроился на подоконнике и развернул ноут к себе.— За Мирона беспокоюсь. — Зря. Я его защищаю и в обиду не дам.— А если не успеешь? Мы с тобой не всегда с ним рядом.— Успею. Мирон не какой-нибудь ноунейм, я лучше, чем его, только тебя чую. Пусть только тень угрозы появится — я сразу буду рядом, в тот же миг. Не бойся. Веришь?— Стараюсь. Ваня и впрямь хотел верить, но беспокойство его все равно не оставляло. Всегда был мизерный, крошечный шанс, что Охра не успеет, а за Мирона чертовски сильно болело сердце. *** Слава теперь ходил мрачнее тучи. Встречая на улице нелюдей, он в каждом видел возможного убийцу, подозревал, и эти подозрения изводили его больше неизвестности. В один из дней его вызвонил Охра.— Раскидал по городу ловушки, — радостно сообщил он, даже не поздоровавшись, стоило Славе ответить. — И что они нам дадут?— Ты дурак? Они нам дадут выйти на убийцу. Раньше мы только под конец ритуала чуяли всплеск силы, а теперь сразу, как только кто-то колдунствовать начнет, узнаем об этом. И придет по душу ублюдка. Ну… Я приду, а ты там подтянешься, тебе Ванька сразу позвонит. Поймаем, недолго ему осталось! И отключился. Славе только вздохнуть осталось. Охра взялся за дело с рвением, спору нет, но Славу несколько напрягала эта его веселость, будто они в какую-то увлекательную игру играют, а не пытаются отыскать нелюдя, истребляющего себе подобных. Очень весело, закачаешься. Впрочем, чего ждать от порождения Хаоса. Спасибо хоть, что помогает, а мог бы просто наблюдать, обложившись попкорном. Сам Слава к делу относился гораздо серьезнее. Он теперь каждый вечер и до глубокой ночи бродил по улицам, изо всех сил прислушиваясь к внутренним ощущениям, надеюсь, что сумеет третье убийство предотвратить, успеть. Он опросил всех своих знакомых (нелюдей, конечно), но ни один из них ничего и никого подозрительного не видел. А город, тем временем, оброс новыми объявлениями. Убитый парнишка, Алексей, глядел с расклеенных листовок вместе с Аленой, и каждую ночь, засыпая, Слава боялся увидеть их в кошмарах. Наверное, он слишком близко к сердцу все это принимал, но абстрагироваться полностью никак не выходило. Слава видел истинную суть вещей, изнанку города, но какой с того прок, если где-то разгуливает душегуб и нет ни одной ниточки, что могла бы к нему привести. Славе оставалось ждать, чувствуя себя бесполезным и никчемным, и надеяться, что ловушки Охры сработают. Потому что, увы, не было ни единого сомнения, что третье нападение состоится.