Глава 1. Часть 7. (1/1)
Доброе утро, последний герой,
Доброе утро тебеИ таким,Как ты.Матвей сидел, положив ноги в идеально начищенных лакированных туфлях на стол, по обыкновению, курил какую-то дрянь и смотрел телевизор. Народу уже было предостаточно: кто-то сдвигал столы, кто-то шумел. Я сидела у алкоборда в двух метрах от Матвея и с любопытством разглядывала его профиль. Высокий лоб, точеный, словно прорисованный в графике, нос с чудесной маленькой горбинкой, прищуренные глаза с короткими и темными ресницами, прядь волос до середины щеки, колкая щетина над губой и подковкой на подбородке, тонкие губы пепельно-серого оттенка, кругленький и маленький подбородок, тонкая шея в идеально белой рубашке и острый кадык... Я даже не знала, как к такой внешности относиться, но для себя все-таки решила, что он мне не нравится.Я уже решила подойти и ненавязчиво познакомиться с ним, но все еще стеснялась это сделать. В тот момент я ничуть не беспокоилась о том, почему хочу знать его, мне просто хотелось. Люди, сделавшие из столов один большой, начали играть в карты и делали это довольно шумно.
Вдох-выдох.Этот способ меня никогда не успокаивал, но я пыталась хотя бы выровнять волнующееся дыхание.Вдох-выдох.Подхожу к нему, стесняясь, немножечко сбоку и сзади, за ухом. Сыграю наивную простодушную дурочку.— Здравствуй!
Молчание ответом было.— Здравствуй! —повторила я громче, может, не услышал.Но он не дрогнул, ухом не повел, и уж точно никак не ответил. Я обошла его, закрыв собой часть плазмы, на которую он уставился, и с нажимом и злобной улыбкой повторила:— Здравствуй!Что вы думаете? Он никак не реагировал, будто смотрел сквозь меня! Ан нет, он медленно обводил меня взглядом, не выражая никаких эмоций. Не смотрел мне в лицо, в глаза. Я сделала шаг вперед, оперевшись на стол руками, и громко спросила:— Как тебя зовут?Конечно, я знала, как его зовут, мне было важнее привлечь его внимание. Или просто добиться ответа.Матвей выпустил клубящуюся струю дыма мне прямо в лицо:— Виски.Что?! Он решил, что я официантка?! Ах, ну да, я ею же и притворялась. Ну, виски, так виски.
Витя Кастрат, ой, Каллистрат, боже мой, какая странная фамилия!, был за стойкой вполне себе реальный и исчезать никуда не собирался. Я сообщила ему о заказе Матвея, тот, вздохнув по обыкновению, налил небольшую рюмку, посмотрел на меня, оценивая, смогу ли я донести ее, не расплескав, и, повторно вздохнув, достал блестящий серебряный или просто хромированный поднос. Я установила на него виски и осторожно, поначалу медленно направилась к Матвею, поставила на стол, где уже были его ноги, рюмку и стала ждать. Он медленно перевел взгляд на стакан и также медленно, словно в дурном ручном кино, протянул руку до него, и не торопясь, глоток за глотком, выпил его. Как же медленно! Его голова мотнулась, рука обвисла плетью, но тут же налилась прежней силой, и он со стуком поставил стопочку на край стола, она не замедлила упасть. Чудо, не разбилась, Матвей не шевелился, лишь устало из под опущенных век смотрел в потолок.Я подняла стакан, отнесла его на кухню, а когда вышла, Матвея уже не было на привычном месте. Вместо этого я обнаружила его под столом, блюющего и харкающего. Ближе всех ко мне сейчас был Витька:— Слушай, что с ним? Может, позвонить "Скорую помощь"?— Зачем?
Я опешила.— Как "зачем"? Человеку плохо! Может быть, это имеет серьезные последствия? — Я почти кричала на него.— Нехрен было долбиться и запивать виской! — Мне резануло слух его неправильное склонение несклоняемого "виски".— Так он что, наркотики принимал? — заговорщическим шепотом спросила я. Витька удивленно на меня уставился, будто я спрашиваю, какого цвета трава, но не ответил.Я еще поглазела на блюющего Матвея, а потом, вздохнув на подобии бармена и прокляв тяжкую женскую рабочую долю уборщицы, пошла за тряпкой и шваброй.Через полчаса гремящая матом, воняющая перегаром и носками, злобная компания из четырех пьяниц и Матвея увлеченно играла в покер. Я закончила с уборкой, и теперь мне не терпелось посмотреть на игру.Они уселись вокруг самого большого, из здесь предоставленных, стола и очень шумели. К счастью ли или нет, но правил я не знаю покерских, а потому со вниманием наблюдала за происходящим. Судя по реакции игроков, по их восторженному гоготу, я догадалась, что везет пока сальному мужичку с пивным брюшком и в майке-алкоголичке. Ставки они с самого начала делали большие: с нескольких тысяч начали, и теперь этот мужичок имел хорошую зарплату у себя в кармане.
Нет, это было не обидно, но что-то сродни покоробленной гордости; я начала болеть только за своего Матвея, потому что денег у него становилось все меньше и меньше. Он заметил, как напряженно я на него уставилась, и крикнул мне: "Виски!". "Да пошел ты!", - хотелось мне крикнуть в ответ, но я сдержалась и, переполненная чувством долга декабристской жены, отправилась к Вите. Так и не осмелюсь называть его Каллистратом, каким бы он ни был.
Вернувшись, я обнаружила, что теперь ситуацию контролирует Матвей, и ему чертовски везет. Мне захотелось громко поставить стопку рядом с ним, чтобы хоть как-то завоевать его внимание, но вместо смачного звона я виски чуть не разлила. Умей я краснеть, давным давно залилась бы краской. Все-таки наблюдать за ними было интересно, тем более что остальные зеваки, сколько их ни было в кафе, подтянулись к этому столу и все заказы я слышала тут же, чтобы мгновенно их исполнить. Я даже не сразу догадалась, что не то, что добровольно, сколько с желанием начала выполнять роль официанта. Но ничего, я подумаю об этом завтра. А пока я старалась вникнуть в суть игры, понять ее правила. Кажется, здесь надо молить случай и быстро соображать.
Сзади к Матвею подходила Лилит и, упершись огромными грудями в затылок ему, начала щебетать о какой-то чуши. Даже не знаю, почему, но во мне поднималась волна отвращения и к ней, и к нему, и к бару, и ко всему окружающему. Захотелось подойти и дать ей по лицу:"Шлюха, что ты тут делаешь?!" Но приходилось стоять и смотреть. Она наклонилась и поцеловала его в губы. Мерзкое зрелище.***
Без двадцати минут девять вечера. Через двадцать минут я пойду домой. Потом еще пятнадцать минут пешком до дома. Там, наверное, уже мама ужин приготовила, а отец смотрит новости... Отец. Неприятный холодок пробежал по спине, когда я представила, что может быть, если он меня хочет... Моя фантазия в данном плане не отличалась красочностью, да даже осведомленностью, потому что ни реальной практики, ни виртуальной, если не брать в расчет дважды случайно увиденное порно, у меня нет. На таких размышлениях меня поймал Матвейка, точнее, это я его обнаружила критически близко ко мне. Он уселся на стул рядом со мной и обратился к бармену, заказывая... Мне не было резона запоминать его выбор. После этого он стал осматривать меня в упор, что очень меня смутило. Ну что за безобразие неприкрыто рассматривать сидящего перед тобой человека! Я даже не знала, куда спрятать смущенный взгляд.
— И пиво ей, — добавил он после минутного раздумья.Я вспыхнула:— Я пиво не пью!— Ну тогда коньяка, — примиряюще сказал он.Боже мой, да я же выгляжу на двенадцать лет, какой коньяк?!— Я вообще не пью!Он хмыкнул.— И чем же угостить Вас, Ваша светлость?Это было бы лестно, не будь оно сказано нарочито развязно и саркастично. Наверное, я должна обидеться, но некоторая робость начала захватывать меня, и вот я понимаю, что еще секунд двадцать, и я не смогу даже мыслить здраво.
— Я не буду, — лишь смогла промямлить я.
Но, видимо, Матвей был в хорошем настроении, чтобы просто так оставить меня, и, взяв из ниоткуда появившуюся кружку пива, схватил и вложил ее в мою руку. А я была уже не в силах даже ее поднять. Кружка была красивая, стеклянная, граненая, с зелененьким гербом. Я, словно завороженная, уставилась на Матвея. Была в нем какая-то магия, что ли? Этот греческий тонкий горбатый нос, тонкие губы... Он казался таким тонким, что мог бы наверное проскользнуть между моими растопыренными пальцами. А васильковые глаза будто источали теплоту летнего луга.Но ему надоело ждать, хотя, должно быть, прошло секунд пять, и стал осторожно поднимать мою руку с кружкой на уровень моего рта. И когда холодное стекло коснулось губ, я сообразила, что здесь что-то не так и отвернула голову. Он пододвинулсяближе, сильной сухой рукой развернул мою голову так, что я задела щекой кружку, которую по большей части Матвей держал, а не я.Что же он сделает, когда я буду отказываться до последнего? Он крепко прижал меня к кружке, а другой рукой стал наклонять ее аккуратно, так, что что подспавшая пенка полукругом осталась у меня под носом.
— Да открой рот ты же!..Но нет, я же знаю, что мама мне просто голову свернет, если учует хоть капельку алкоголя в моем запахе. Я оттолкнула его руки, соскочила со стула и помчалась по направлению к выходу.
Какой раз я уже убегаю отсюда?