Часть 1. Глава 3. (1/1)

"– Да ну, надоела мне эта флейта… Я не хочу быть стражем света. Мне это скучно. Я хочу быть актрисой.– Актрисой? Ничего себе мечта. Я бы назвала ее мечтой среднестатистической дебилки. Может, ты еще хочешь, чтобы шоколадку ?Даунти? переименовали в твою честь?" Диалог Отставной Феи и Младшего помощника стража света Дафны."Или ты будь недоволен жизнью, или она будет недовольна тобой." Эдуард Хаврон, "Мефодий Буслаев".Вот она, та самая дверь в то самое заведение.

Я молилась всем тем, кто меня опекает (наличие Бога я отрицала и как сам факт, и из принципа выделяться из общества), не попадаться на глаза Лосю или, по крайней мере, уберечь меня от его домогательств.Путь мне преградил охранник. Ну и что мне ему сказать?- Я Вероника, я тут уборщицей работаю.Какое омерзительное слово: "уборщица"! Будто бы я бомж и работаю здесь лишь из крайней нужды.

Охранник придирчиво осмотрел меня и, видимо, все же вспомнив, пропустил.Внутри будто ничего не изменилось: пьяницы лежат на тех же местах, стулья так же опрокинуты. Ан нет, изменения есть: чистый пол, например, присутствие бармена, перегоревшая лампочка.Я уселась за алкоборд (забавное название, буду чаще его использовать) ожидать Лося. С другой стороны бара колдовал спиной ко мне бармен. Надо же, мне не показалось, у него действительно болотного, грязно-желто-зеленого цвета волосы!Нация вырождалась: белые смешивались с черными, и мир заполонили серые. Именно поэтому сейчас не вопрос встретить на улице все самые немыслимые оттенки серых.На противоположном конце сидели два старичка и вяло переругивались, попивая хмель. От нечего делать я разглядывала их: один постарше (лет, эдак, на пятый десяток), богатенький, с пузиком, гладко-лысый и с особой трепетностью пытающийся сохранить остатки волос на черепушке. Второй на сороковник, видимо, инициатор спора, размахивал руками и говорил скоро со своеобразным французским акцентом. Между нами было три стула, и услышать приглушенный криками отовсюду разговор мне было не под силу. Однако пока я никому не интересна, я подсела ближе и навострила уши.- Дык я ж и говорю: Семеныч совсем зазнался, сивый! Я своих людей посылал к нему, так он даже не вышел!- А фыкурить не пытался? Шанташирофать? Семью ф залошники фсять? - говорил с придыханием тот, что постарше.Младший с недоуменным презрением посмотрел на него.- Да ты что!.. Там же эти сидят!.. Ну ты понимаешь. Если мы его, того..- Та што нам они?! Бут-то горот и бес заместителя не прошифет!- Но не будь этого заместителя, не жить нам!- с ударением на последнее слово воскликнул второй. Потом, смущенно посмотрев по сторонам вполголоса продолжил: - Я себе гроб заказывать не хочу.- Сначит, поймаем на улице и там уш ему покашем, кто здесь главный!Я, видимо, сильно увлеклась разговором, что даже не заметила, как бармен на меня уже пять минут смотрит с нескрываемым любопытством. Я покраснела и отвела глаза в сторону, тот лишь с улыбкой поцокал. Нашел кого осуждать! Фыркнула что-то нечленораздельное себе под нос с целью скорее обязательности, чем если бы я была действительно возмущена.

Услышала тяжелые громыхающие шаги Лося. Да, я теперь его и спиной видеть буду: такой топот услышишь нечасто.- О, ты уже тут! Значит, моешь все как и в прошлый раз, помой еще и зеркала, так-то.

Сегодня он был не в духе: помятая расплывшаяся физиономия, грязноватая майка и затуманенный мутный взор. Пожалуй, язвить не буду.- Да, хорошо.О, а вот и Матвейка. Судя по покачивающейся походке, но с уверенным направлением, в середине вечера он пьян уже по самое некуда и в этом заведении бывает часто. Ибо мне, например, приходиться останавливаться и привставать на носочки, чтобы отыскать путь среди лабиринта стульев, столов и туш.

Он подошел к барной стойке, в гневе пнул стул, поймал его в падении, уставил и плюхнулся сверху.- Что сегодня?- услужливо поинтересовался бармен. Уважает и боится.- Джин,- ответил Матвей спокойным, глубоким и утомленным голосом.Бармен тяжело вздохнул и поплелся выполнять заказ.Я же чуть не уронила зеркало, которое пришлось приснять со стены, дабы была возможность низкой мне его спокойно помыть. Но это уже бытовые мелочи. Я старалась уследить за всеми движениями "Брюса Уллиса": мне было интересно, кого на этот раз ему приспичит прибить.Я знаю этот тип людей. Они - вспышка, ядерный взрыв, они тираны, они предводители и короли королей. Они не остановятся, не испугаются (а лишь пугают сами), имеют крепкую волю, стальные нервы и железную психику. Но глубоко внутри они словно испортившийся йогурт, нет, не там, где неустанно работающая сердечная мышца, не там, где прокисает серое вещество, а в глубине сознания, в том "прошлом", которое они так не хотят признавать. Это аппендикс души, место сбора хлама и шлака их мыслей, это тот темный закуток мозга, который, как помойку, не ворошат, обходят стороной и стараются не вспоминать. Но эта помойка продолжает существовать независимо от нашего контактирования с ней и начинает вонять пошлыми мыслями и крамольными поступками. Именно там обитают слабости этих людей. И, прошу вас, как бы вам не надоело жить, не трогайте чужую помойку. Как говориться: "Сиди на своей и в чужую не плюй"*.Я стояла спиной к барной стойке, но через зеркало увлеченно наблюдала за Матвейкой, который преспокойно допивал... Мм, что же это он пил, пьяница эдакий?, да неважно. Дабы не привлекать внимания, делала вид, что чищу зеркало, сметая с него невидимые миру пылинки. Через некоторое, совсем непродолжительное, время к нему подсела женщина и заговорила. Жаль, я не могла удовлетворить свое любопытство посредством подслушивания, а по губам читать не умею, поэтому беседа их осталась для меня загадкой. Однако знать ее содержание особенно мне уже не хотелось, ибо все произошедшее далее повергло меня в глубочайший шок.

Я, конечно, слышала о нравах Японии, где на улицах легко быть изнасилованным, где маньяки прячутся буквально кучками по кустам, а Камасутра и манга со сценами НЦы +100500 продается даже дошкольникам. Но такого разврата я не видела ни разу и не увижу, наверное, никогда.Девушка наклонилась к Матвею, схватила за грудки, притянула его к себе и поцеловала тем поцелуем, что даже в Голливуде считается пошлым: с облизыванием губ и прилегающих щек, с причмокиваниями и посасываниями. Целовала смачно и самозабвенно, а в это время расстегивала ему ширинку.Матвей с неудовольствием перехватил ее руки, грубо отбросил их. Неуважительно. Хотя кто мне дал право судить о его отношении ко всяким шлюшкам, когда тут... Оох, когда тут такое творится! Пока я размышляла о благородстве, достоинстве и чести, о которых в наше время все порядком успели забыть, у стойки произошло следующее: Матвей схватил женщину за бедра, одним движением закоренелого танцора развернул ее к себя задом, встал и с противным треском сорвал с нее трусы под коротусенькой юбочкой.Есть звуки, совершенно необъяснимо раздражающие слух. Я поежилась от этого треска раздираемой ткани.

Матвей вошел в нее сзади. А та лишь с хитрющей рожей не то вскрикнула, не то хрюкнула. Даже мне стало стыдно за то, что это происходит на моих глазах. Хотя опыту никогда не мешает поднабраться, поэтому я, утопив свою совесть в море доводов, стала наблюдать за ними украдкой.Я была в ступоре. На виду у всех, посреди бела дня (тут я преувеличила, бел день прошел, было восемь вечера) заниматься подобными делами!! Живи я на полвека раньше, от возмущения потеряла бы сознание, но мои нервы были все-таки крепки.

Занимающаяся непристойным делом парочка привлекала к себе все больше внимания наигранными постанываниями девушки. По голосу я поняла, что уже видела ее на кухне. Матвей же, словно партизан, не издал ни звука, продолжая грязное дело.— Ей-ей, покажи мастер-класс!— Давай, раздери ей весь зад!— Так и надо, трусы хоть бы носила!И более пошлые выкрики доносились со всех сторон. "А тут ее недолюбливают!" - подумалось мне в сопровождении с каким-то злорадством. Но если посмотреть на то, с каким упоением Матвейка вгоняет в нее свой член, становится ясно, кем она тут работает."Брюсс Уиллис" кончил, отпустил девушку, сам уселся обратно и допил горячительное. Та, как ни в чем ни бывало, поправила юбочку и упорхала на кухню.Видимо, в оцепенении стояла я долго, поскольку совсем не помню, сколько времени была без движения, а, очнувшись, обнаружила подле себя эту самую мессалину. Похоже было, она заговорила со мной, а я должна была уже ответить.

— Что, прости? - Вежливо переспросила я. Общаться с этой, мээ... с этой гулящей кошкой у меня не было не то, что бы желания, сколько морали.— Говорю, не удивляйся, новенькая, для меня это уже не первый раз с ним.— То есть, это уже происходило?! — переспросила я в немом ужасе.— Да, и не раз, — пожала она плечами. — Ты, это... просто держись от него подальше, а то и тебя, хы, отымеет.Я кивнула, медленно переваривая информацию. Это как? Он что, все движущееся насилует?Видимо, последнюю реплику я произнесла вслух, поскольку женщина не замедлила ответить:— Ага, — легкомысленно сообщила она.— Мда.. — продолжать разговор не хотелось. Она назойливо терлась рядом.— А как тебя зовут? Меня - Лилит, я типа, ну, официантки, но не она... — сказала она, хитро улыбнувшись и подмигнув.Я выдавила улыбку, сразу уловив суть.— Ну а тебя?Да уж ладно, пусть знает мое имя.— Вероника. Уборщица.— Уборщица? И только?Лилит презрительно оглядела меня, фыркнула, подумала немного:— Но ты мне нравишься. Я тебе покажу все "подводные камни".Что ж, это радует. Какая же она легкомысленная! Я согласно кивнула головой. Надо успеть не только поймать удачу за рога, но и наставить их ей.Лилит, надо сказать, выглядела недурно: фигура, что надо, пушистые, усердно завитые волосы, приятный голос, но все портило ее лицо. Не скажу, что некрасивое, оно было нелогичное: широко расставленные глаза, низкий нос и жабий рот. Хотя, кого я обманываю? - страшная, вот и все. Доверять пока нельзя.— Начну с главного: Лось злой, упрямый и глупый. Не связывайся с ним: изнасилует за милую душу. Он любит детей. Он всех любит. И любит любить. Ну ты конечно поняла, о чем я! Однажды трахаемся мы, а тут...— Не отвлекайся, — поморщилась я от безцензурщины.— Хи-хи. Так вот, Витька Каллистрат, но мы зовем его Кастрюлька или Кастрат, - он не обижается! Тем более, он бармен.

— ??— Была такая история... Влюбился он, значит, в одну девушку, да так сильно, что за уши не оттянешь. А она его быдлом обозвала. Ну, невзлюбила, короче. Так вот, приходят ее братки, видят этого Витьку... Ну, с тех пор он и, хы, кастрат! — закончила она, улыбаясь неправильным прикусом.Она назвала еще несколько имен, но меня они не интересовали, поэтому я пропустила их мимо ушей (о чем потом пожалела), послушав только завершающий монолог про Матвея:- Матвей Октав (да, вот такая странная фамилия!)- местный драчун. Бьет всех кого ни попадя, как в тюрьму не попал?!... Но имеет болезнь: у него стояк всегда, и выебал он уже всех девушек местных. И тебя выебет, если ты не уволишься. А уволишься - догонит и выебет. Ха-ха-ха!Какой у нее противный смех. И шутки пошлые.________________________________________________________*"Сиди на своей и в чужую не плюй"- интерпретация выражения: "Сиди на своей помойке и не вороши чужую." Такая интерпретация использована в целях избежания тавтологии.