1 часть (1/1)

Закатное солнце светит им в спины, распластав две тени по блестящему лакированному полу из досок. В комнате тихо настолько, что он с лёгкостью может услышать биение её неспокойного сердечка. Последнее время, когда он даже просто сидит с ней рядом, чувствуется, ясно слышится, как быстро вразнобой стучит оно в груди. Натсуо, Хина. Это весьма странные отношения. Запутанные. И, вроде бы, всё между ними предельно ясно: он любит её, она его. Только… Только чего по-прежнему не хватает? Что так рвётся наружу, крича, моля о несбыточном желании? Невыносимо больно носить в своей душе бомбу замедленного действия, зовущейся любовью. К чему приведёт кривая тропа? Куда идти, если больно? Кого ему сейчас хочется больше всех на свете? Она дышит часто-часто, щёки алее листьев парка на Синдзюку осенью. Натсуо пристально смотрит, немного приоткрыв рот от изумления?— она будто сейчас сгорит. Никогда прежде такого не было. Были лишь простые объятия, иногда поцелуи. Но сейчас?— другое. Он хочет. Нет, не то прекрасное тело, выставленное напоказ. Хочет коснуться не плоти, а души. Той части, чтобы знать наконец о Хине всё. Без остатка, без тайн. Таймер тикает, время идёт. Натсуо сидит рядом с ней в её комнате новенькой квартиры. Сидит, но ощущает себя будто погребённым под ста тысячами литрами тёмно-синего океана. Хина молчит; у неё идеальная фигура, слегка выступают лопатки, под розовой футболкой таятся округлые груди. Фуджии видит эту загадочную девушку сквозь прозрачный слой стекла. Эх, разрубить бы сей замкнутый круг!.. —?Хина, —?только делает робкую попытку заговорить, как моментально получает взгляд с накатившимися слезами. Снова, никогда. Впервые ему удосужилось увидеть учительницу такой. Хах, и точно, глаза, подобные двум изумрудам, чудесны всегда, будь то плачь или радость. —?Хи… —?вторую попытку прерывает трусливое касание тёплой руки к ладони парня. Забавно. Она словно ребёнок, когда дело касается истинных чувств. Фуджии это смешит, но и печалит в равной степени. Парень понимает?— она хочет выплеснуть свои эмоции. Боится, как же иначе? —?Скажи… ты обо мне думаешь? Прямо в этот момент! —?девушка резко оборачивается на него, строя серьёзную мордочку. К сожалению, румянец выдаёт. Не получив ответа, Тачибана стыдливо опускает голову и отводит взгляд. Верно, она явно не так поняла мысли второго. ?Чёрт, нехорошо?, —?мелькает у Натсуо в уме так ярко, что зрение мутнеет при следующем, непостижимом. Она отстраняется от него на пару сантиметров, опускает тревожный взгляд куда-то в пол, отводя вновь покрасневшие глаза. Свободной кистью руки проводит по недурно выпирающему бугру ниже тонкой шейки, приковывая внимание к себе. Краем глаза следит за реакцией Нацуо. А что он? А он просто смотрит взглядом, всем видом задававшим вопрос: ?Неужели со мной такое правда происходит??. Ладонь Тачибаны ползёт вверх по руке подростка, но внезапно замирает, не пройдя и полпути до задуманной цели. Хина медлит. Краснеет, тем не менее спрашивает абсолютно бесстрастно: —?Хочешь меня? Щёлк! Голова Фуджии перестаёт нормально работать в самый неподходящий момент. У него во взгляде видно бесконечную тёмную топь. Видно, что он шагает по туману пытаясь найти ответы и хоть какую-то маломальскую совесть. ?Вот блин, если так продолжится…?,?— Натсуо вздрагивает, переводя расфокусированный взгляд на её правую руку, которой та, сама того не осознавая, тянется к ширинке его шорт, неловко ведёт вверх по торсу, прижимается, забираясь ловкими пальцами под водолазку. Так, пора паниковать. Измученная частыми вдохами гортань начинает саднить, помещение наполняется какой-то особой сладостью. Приятной, томной, липнущей к слизистой лёгких неизвестным приторным ядом. Скоро тот поразит их, располагаясь по всем углам: от нервных окончаний кончиков пальцев до укромных уголков мозга. Так закончится. Натсуо очень не вовремя вспоминает их недавний разговор: ?Готов ли ты умереть со мной??. Готов. С ней хоть в огонь. Фуджии не понимает. Точнее не помнит всех предшествующих событий. Каким-то образом этой чертовке удаётся невесомо дотронуться до сухих губ, вовлекая, подобно ослепительному пламени, в совершенно не детский поцелуй. Каким-то образом ей удаётся нежно завалить его на мягкую постель, расставив изящные ?преграды? по сторонам. Всё как тогда. Действительно всё повторяется. Только понятия ?тогда? и ?сейчас? немножко разные. Тогда это было нарочно, дабы ранить. Дабы показать, мол, ?мы не пара?. Сейчас же Хина сама не ощущает, что творит. У Натсуо не хватает смелости, утешает она себя отдалённо. Неважно. К чёрту! Будь что будет! —?Нам стоит остановиться, —?тяжело выдыхает спёртый воздух Фуджии, пытаясь вразумить учителя. У него тоже скоро сгорят щёки. —?Нам,?— паузу рвёт очередной собственнический поцелуй со стороны партнёрши,?— стоит прекратить! Спустя какое-то время добавляет, смотря прямо туда?— в два изумрудных колодца: —?Ничего хорошего не выйдет. Ты ведь понимаешь. Раскалённое дыхание остаётся у него на белых ключицах, отброшенная восвояси водолазка забывается горькой печалью. Безусловно можно забыться, оставить предрассудки и с головой окунуться в неё. Войти, забыть весь белый свет. Но… реальность-то, никуда не спрячешь. Как ни крути, она?— учитель, он?— ученик. Ничего не получится. —?Хина! —?останавливает возле своей полурасстёгнутой молнии внизу, замечает недовольное поглядывание исподтишка. Ворчливое фырканье добавляет контрасты привыкшей к стонам душной комнатке. —?Давай поговорим, обсудим вконец. Я же понимаю,?— пауза тянется, язык назло обращается ватой,?— ты ждёшь этого. Так давай… —?Хорошо, —?девушка оседает на его бёдрах, обречённо кладя руки поверх. Наконец-то спадает притянутая за уши улыбка, маска, державшаяся до появления Натсуо Фуджии. Парень приподнимается на локтях, печально смотрит на ту. Странной она всё-таки время от времени бывает: порой раскрепощённая, любит выпивать, быстро пьянеет, спит по выходным до обеда, мастерски целует, — аж дёсна болят — и… ничем не лучше обиженного ребёнка временами. Когда больно, одиноко?— идёт вперёд несмотря ни на какие трудности, не просит помощи. Натсуо другой. Без её прикосновений холод захватывает тело. —?Я, —?еле выдавливая изнутри, стараясь унять непокорные слёзы, Хина мычит, прикрывая рот ладонью. —?Не сдерживайся, —?серьёзно говорит Натс. Хватая второго за плечи, Тачибана наклоняется ближе к уху и шепчет, шепчет что есть силы, наперекор разбитому голосу: —?Почему… —?дрожит. Дрожь пробивает в ней дыру. Фуджии рефлекторно подхватывает под локти, тянет столь напористо. Ему несвойственно. —?Почему ты единственный, о ком я могу думать? Только ты, Натсуо, —?полностью обессилев, она падает на него, продолжая больно впиваться ногтями в кожу. Хина не отпустит этого ребёнка. Неважно, правильно или нет. —?Не бойся, —?Фуджии гладит её по голове, перебирая шелковистые пряди меж фаланг. —?Никуда я от тебя не денусь, —??Я готов?,?— мысленно прочерчивая ту пограничную линию, разделяющую долгое время неправильные чувства, Натсуо умиротворённо закрывает глаза. Улыбается. Да, целый мир обойди?— одна она такая. Непокорная, своевольная, свободолюбивая. Поэтому горечь становится всё сильнее, он трезво оценивает ситуацию, понимает, что однажды придётся закончить, срубить побег чувств, приняв реальность. Любовь у всех своя. Любовь?— всё равно что зелёный побег. Он растёт, взращиваемый бьющимися в унисон сердцами парочек, погибает немедленно, ежели забросить заботу о нём. Редко становится могучим деревом. Пока что корни его заложены в них обоих. Посмотрим, во что превратится их странное чувство.