2. Цок-цок (1/1)

С самого детства Виолетту обучали музыке, и, нужно сказать, что в этом она весьма преуспела. В зимние вечера, когда по горной пустоши гулял ледяной ветер, а в окна бился снег, в малой королевской гостиной приветливо горел камин. Под ловкими пальчиками Виолетты, касающимися клавиш клавесина, рождались красивые мелодии, благодаря которым царственная семья и ближнее окружение провели немало приятного времени. В погожие дни принцесса любила играть на арфе, которую, наоборот, всегда просила подвинуть ближе к окну, словно солнечный свет помогал музицировать. А больше всего она любила гитару: не только за гармоничный струнный звук, но и за то, что с гитарой можно было устроиться в любом месте замка, соответствующем настроению?— хоть в подвале, хоть на крыше.Однажды её высочество пожелала исполнить несколько гитарных композиций перед всем двором. Впрочем, придворные дамы и кавалеры слушали с охотой: играла Виолетта чудесно, её голос был довольно приятен, да и к самой девушке очень многие относились с теплотой.Итак, все надели платья и камзолы из расшитого бархата и шёлка, сели в тронном зале на кресла из резного тёмного дерева и наслаждались музыкой. Со своего трона король Аутомонте смотрел на дочь с благосклонностью и даже с гордостью за её успехи. Сидя в центре зала с гитарой, Виолетта купалась во всеобщей симпатии, как в золотых лучах, да и само круглое личико её с нежной ямочкой на подбородке светилось, как маленькое солнце.— Следующая пьеса посвящается моему отцу,?- улыбнулась принцесса и добавила. -?Я сочинила её сама.Она заиграла и запела. Аутомонте хотел вновь благосклонно посмотреть на Виолетту, но… будто кто-то или что-то уязвило руку. Он не почувствовал сильной боли, скорей, досаду. На рукаве королевского одеяния сидела блоха. Да-да, блоха?- самая заурядная, только очень наглая. Поймав нарушительницу порядка, Аутомонте, не задумываясь слишком, тотчас пустил бы её под ноготь, вот только что-то удержало. Держа блоху в своём кулаке, словно в импровизированной ловушке, он даже не стал аплодировать дочери, доигравшей пьесу. Насекомое вызвало такой интерес, но страшнее всего казалось намеренно или случайно умертвить новую игрушку.На том концерт и закончился. Виолетта ушла к себе такая расстроенная, что даже заплакала. Аутомонте ушёл к себе, посадил блошку в хрустальную шкатулку и, забавы ради, принялся каждый день кормить.Блоха и её хозяин почти не разлучались. Король собрал на своём столе все маленькие чудесные вещицы, какие только нашлись. Аутомонте радовался, точно дитя, когда обучил любимицу возить за собой крохотную искусно сделанную карету. И?- о, чудо! -?стоило постучать по столу кончиком пальца, как блоха поворачивала в другую сторону. За подобными занятиями его величество забывал даже о государственных делах, чего уж говорить о Виолетте.Юная принцесса сама наполнила родителю о себе. В тот важный день разговор за обедом стал поистине роковым для многих. Душа Виолетты была открыта, сердце полно предчувствий и радостного ожидания, её отец же думал лишь о том, как бы скорее покончить с обедом, выполнить формальности общения отца-короля с дочерью-принцессой и вернуться в свои покои, дабы выдумать ещё какую-то потеху с Цок-цок.— Мой король и отец, в моём возрасте уже положено знать, как ухаживают кавалеры за дамой, - начала Виолетта. - Девушке нужно научиться различать, кем движет искренний порыв чистого сердца, а кем - ложь и корысть. Если останусь здесь, мой разум не наполнится знаниями, а сердце не познает любви.— Совсем скоро придёт время, и ты выйдешь замуж, и тогда ты покинешь стены этого замка.— Что ж,?- смутилась принцесса. -?Если такое дело… тогда найдите мне мужа.— Мужа? -?казалось, король смутился не меньше. -?Скажи, о каком муже ты мечтаешь?— Я,?- и она засмеялась, качнув завитыми локонами. -?Хочу, чтобы мой муж был отважным и сильным, и красивым.— Уверен, что где-то есть такой мужчина, но пока мы его не нашли, прошу? - не томи себя думами о будущем, которое нам неведомо. А теперь?- вернёмся к нашей трапезе!— Мясо почти сырое.— Неужели?Едва поджаренное сверху мясо, сочащееся кровью, а иногда?- пара яблок, груш или виноградин было обычной едой блохи, которая всё увеличивалась в размерах. Аутомонте был даже доволен оплошностью поваров. Он приносил куски кровавого мяса, блоха же, выбиралась из-под кровати, перебирая по полу своими отвратительными длинными кожистыми ножками. Сначала она высасывала кровь, затем поглощала плоть. ?Цок-цок!?,?- звал её хозяин. -??Цок-цок, где ты??. Если любезное чудовище долго не вылезало, Аутомонте впадал в панику, со слезами кидался на поиски. Не пуская в покои ни принцессу, ни придворных, ни даже служанок, моющих в замке полы, он мог по целому дню проводить с любимицей. Грязь и гниющие остатки мяса, недоеденного блохой, не смущали.Существо, дарившее радость своему чудаковатому господину, стало главной государственной тайной. Обитатели замка, разумеется, чувствовали, что происходит нечто странное, но кто бы посмел выпытывать о том у его величества?— Цок-цок,?- говорил Аутомонте, посмеиваясь. -?Никто на свете не знает о том, кто живёт у меня под кроватью, только я. Цок-цок, ты только представь себе!Блоха глядела на короля тёмными глазами и принималась доедать с пола уже порядком подпорченную говядину. В королевских покоях для существа положили целый ковёр, однако в особенно холодные ночи оно забиралось под одеяло к хозяину. Аутомонте мирно засыпал, кладя голову на жирный кожистый бок, точно на подушку, обнимал, слушая мерное дыхание монстра, выкормленного собственными руками.Так шло время. Виолетта продолжала мечтать о красавце-муже, а её отец?- играть со своей удивительной домашней любимицей. Но рано или поздно, всему приходит конец. В одну из ночей королевский лекарь был разбужен слугой Аутомонте.— Лекарь! Лекарь! -?кричал малый. - ?Идёмте, король зовёт вас! Скорее!— Иду! -?воскликнул лекарь, тотчас проснувшись и столько же стремительно спрыгивая с кровати. -?Я иду, уже иду!Добрый человек, в чьих руках уже не один год было здоровье короля Аутомонте и принцессы Виолетты, оделся и спешно явился на зов. Однако то, что увидел Франциско?- так звали лекаря?- удивило до глубины души и даже немного напугало. Никогда, никогда за все годы службы он не видел его величество в такой панике.— Похоже, проблемы с дыханием,?- отчаянно проговорил Аутомонте, буквально втащив его в покои.— Какие у вашего величества симптомы,?- поинтересовался умудрённый науками Франциско, решая тут же перейти к делу.— Да не у меня!— О!Это всё, что смог сказать лекарь, увидев на полу чудовищное создание размером с откормленную свинью, с безволосой складчатой кожей, большими тёмными глазами и с мерзского вида голыми конечностями по обеим сторонам туловища. Существо тяжело дышало, и было ясно, что столь огромная масса тела стала причиной сильнейшей одышки.— Прошу вас, помогите! -?в отчаянии крикнул король, суетясь вокруг умирающего монстра, то и дело похлопывая его по крутой жирной спине.— Слушаюсь, ваше величество.— Поспешите! -?едва не рыдал Аутомонте. -?Что за напасть?!— Ваше величество, я даже не знаю, что это за зверь,?- признался Франциско, пристраивая к туше слуховую трубку.— Сделайте что-нибудь!— Плохо дело,?- констатировал врач, закончив слушать.Франциско понимал, что, чем бы ни было умирающее создание, помочь уже невозможно. Лежащая среди королевской спальни масса кожи и жира кряхтела, хрипела?- и это были предсмертные хрипы. Только он убрал трубку и достал другой врачебный инструмент, как стихли и они. Аутомонте горько зарыдал, уткнувшись в спину мёртвого чудовища.— Я сожалею, ваше величество.— Пообещайте молчать о том, что вы здесь увидели. Обещайте!— Обещаю, ваше величество.Ошеломлённый Франциско поспешил удалиться прочь. Проходя по полутёмному дворцовому коридору, едва освещённому факелами, он поймал себя на том, что у него трясутся руки. Он не боялся, что последует казнь за то, что не смог помочь. Кроме того, Франциско, как и всякому, кто посвятил свою судьбу врачебной профессии, чужда была и брезгливость. Но… В голове бедняги не укладывалось горе короля. Как можно проливать столь горькие, столь искренние слёзы об этом создании, этом извращении природы, которое нельзя назвать никакими словами?!Вот только добрый лекарь не знал, что умершее чудовище?есть создание не природы, но человека, увлёкшегося блохой насколько, что забыл и долг, и дочь, и самого себя.?Прости мне Господь!?,?- отчаянно подумал Франциско, едва сдерживаясь, чтобы не высказаться вслух. -??О королеве Порциелле он и от так не убивался… бедная, бедная наша девочка, милая, несчастная Виолетта?. Чуть позже, моя руки после гадкого любимца Аутомонте, он решил, что не понимает толком, почему подумал в тот миг о Виолетте. Добрый Франциско сердцем чувствовал беду.