Велосипедная цепь событий (1/2)
Третье сентября, суббота. Несмотря на то, что только-только был осуществлён переход из волшебного лета в повергающую многих в тоску осень, на улице вовсю светило солнце, постоянно обдавая проходящих людей дождём из невидимых человеческому глазу озорных лучей, которые, осторожно касаясь незакрытых участков кожи человека, оставляли невидимые поцелуи.
Прошло всего лишь два дня учёбы, а многим она уже успела опостылеть, надоесть, осточертеть и проч. К этим самым многим относилась и Юля, которая, сонно бормоча что-то под нос в своей постели, похрустела костями и, чуть не сломав себе спину, потянулась.— Хотьс какот плс…— Прости, что? — не отрываясь от ноутбука, спросила Марина.— Я говорю… — зевнула Юля, — что и в этой школе хоть какой-то плюс есть.Так как Марина ничего не ответила на заявление кареглазой, девушка подумала, что светловолосая молча соглашается с фразой, произнесённой сей великой персоной, то бишь Юлей, и посчитала своим королевским долгом снизойти до простой смертной и пояснить, о каком плюсе идёт речь.— По субботам не учимся!— Да что ты говоришь? — всё так же не отводя взгляда от экрана ноутбука, с сарказмом спросила Марина.— Ай, ну тебя, морозилка…— Морозилка? — светловолосая таки посмотрела на Юлю.
Однако этот взгляд не предвещал ничего хорошего. На лице Марины была такая холодная непроницаемость, что любой человек, находящийся в своём уме и при трезвой памяти, обошёл бы светловолосую стороной, но кареглазая, казалось, пропускала все холодные фразы Марины мимо ушей и интерпретировала их на свой лад. Так же Юля не понимала, за что все в школе так любят девушку. Учителя относятся к ней с уважением, почти все ученицы сохнут по ней и по Яне. По Яне-то ладно, так думала Юля, мол, этому хотя бы какое-то объяснение найти можно. Но Мандарина-то? Кареглазой казалось странным, что такая холодная персона, которая половину времени находится где-то в себе, а другую половину — за учёбой, работой и т. д., является любимицей чуть ли не всей школы. Все здороваются с Мариной, смотрят вслед с благоговением и обожанием, словно Марина не простая девушка, а какая-то неприкосновенная реликвия, которую все хотят.— Потому что холодная, — брякнула Юля. — Добрее надо быть.Марина ещё какое-то время молча смотрела на кареглазую, а затем вновь принялась что-то печатать. Зелёно-серые миндалевидные глаза, окаймлённые густыми ресницами, были, как обычно, слегка прикрыты. Но обычно это подчёркивало спокойную сосредоточенность, а в данный момент служило доказательством того, что девушка устала. А устала она вот от чего: помощь в подготовке кабинетов перед учебным годом, помощь по общежитию, работа с различными документами, переезд Юли в комнату к светловолосой, бессонные ночи, проведённые за работой и за поисками той самой, которая уже, наверное, никогда не вернётся…
— Прости, что ты сказала? — встрепенулась Марина, на миг задумавшись о своём.— Я говорю, что добрее надо быть… и уши мыть по утрам.— А кому-то рот. И причём с мылом, — парировала светловолосая.— Вот чего ты сразу злишься? — обиженно надула губы Юля. — Я же ничего плохого не имею в виду. Хотя периодически мне и хочется тебя убить, даже несмотря на то, что я знакома с тобой без году неделя… Я, может, хочу с тобой сблизиться и…— О, таки хочешь с ней сблизиться, — хриплый голос, раздавшийся у самого уха, заставил кареглазую подскочить на добрых полметра.— Охренела, что ли?! Людей так пугать! Меня чуть Кондратий не хватил! — заорала Юля.— Приветик, котик, — девушка лучезарно улыбнулась. — Я тоже рада тебя видеть. И тебе привет, мисс… Эй, ты слышишь меня, женщина?
Яна осторожно подошла к своей старой подруге и попыталась взглянуть на экран ноутбука, но не тут-то было. Марина закрыла восьмое чудо техники и уже потом произнесла:— Привет, Ян.— А ты всё такая же уставшая и замученная… Слушай, мне тут твоя помощь минимально так нужна… Не сходишь со мной к директору? Просто он меня как-то не очень всерьёз-то воспринимает, а у меня к нему дело. Хочу просто…— Ладно-ладно, схожу, — махнула рукой светловолосая, глядя на то, как Яна пытается делать глаза, как у кота из Шрэка. Фанаты, может, и купились бы на такой дешёвый приёмчик, может, купились бы и учителя, но только не Марина.
Светловолосая дружила с высокой девушкой чуть ли не с пелёнок, а оттого прекрасно знала характер Яны, всю её подноготную и какие приёмы использовала девушка, чтобы воздействовать на других людей и влиять на их решения. Именно поэтому Марина решила пропустить трогательную и щипающую душу историю о чём-то там, прекрасно зная, что Яна приукрасила бы повествование раз, эдак, в тысячу, добавив туда чуть ли не ритуал с девственницами и драконами. Причём девственницы бывали чуть ли не в каждой истории.
Яна надулась и пробурчала:— Вот вечно ты как…— Морозилка? — подсказала Юля.— Именно! Марина — лёд, а ты — огонёк, котик! Именно поэтому вы с Мариной так прекрасно будете ладить. Вам нужно просто…— Так, всё. Пойдём, — решительно сказала светловолосая и вышла из комнаты.Яна ещё какое-то время постояла в дверях, а затем, повернувшись лицом к сонной Юле, лукаво улыбнулась и тихо, чтобы не услышал никто, кроме кареглазой, прошептала:— А огонь всегда сильнее льда.— Яна, кому нужно к директору? — раздалось где-то со стороны лестницы.
— Бегу, командир! — крикнула Яна. — Ну, бывай, котик.— Я не котик! — крикнула кареглазая, но девушка уже вышла из комнаты, поэтому слова не достигли своего адресата. — И что она хотела этим сказать?.. Уж не намёк ли это на то, что я должна вступить в их секту лесбиянок и психов? Ну щас, хренушки вам, кренделя небесные… Боже, где мои трусы?.. Тьфу, штаны!Сползая с кровати, Юля заглянула под свою четвероногую немую подругу в надежде там отыскать желанный предмет гардероба. У кареглазой был особый принцип поиска вещей: если хочешь что-то найти, то ищи не в каких-то стандартных местах, а там, где вещь обычно не лежит. Поэтому, перепроверив всё, что только можно: посмотреть под своей собственной кроватью, посмотреть под кроватью Марины, заглянуть в шкаф Марины, порыться под шкафом, заглянуть в каждый ящик и своего стола, и стола Марины, заскочить в уборную и поискать там, при этом чуть не утонуть в унитазе, посмотреть в комнате Вали, извиниться и уйти, проверить комнату Инжефалины Распикулертоны Престинарио, попутно чуть не умерев от страха — Юля вздохнула и в надежде посмотрела на люстру. Там штанов не обнаружилось, но зато болтался лифчик.
После долгих и усердных поисков, на которые Юля убила последние минуты сонного состояния, кареглазая наконец-то обнаружила пропажу: штаны были на ней. Когда и как она оделась, девушка не помнила, но зато теперь точно была уверена, что с памятью у неё нелады. Оставалось переодеть майку. И, как обычно, поиски начались не с полки шкафа, где хранятся майки и прочие вещи, а с подоконника.Подойдя к белому другу, взгляд Юли зацепился за серебряную цепочку, пугливо выглядывающую из-под аккуратно сложенных тетрадей Марины, которые не помещались на рабочем столе, а если и помещались, то занимали необходимое старосте место. Любопытства девушке было не занимать, поэтому без зазрений совести, Юля стала тянуть цепочку на себя, желая увидеть, что это за цепочка.В итоге выяснилось, что это был медальон. Об этом свидетельствовала аккуратно вставленная на дно медальона фотография. На снимке были изображены две девушки. Светловолосая девушка с миндалевидными глазами улыбалась так искренне и счастливо, что Юля поначалу и не признала в ней Марину. Удивление было настолько велико, что кареглазая и не заметила, как в комнату вернулась обладательница медальона.— Тебя не учили, что чужие вещи трогать нельзя? — холоднее обычного задала вопрос Марина.— Так ты, оказывается, умеешь улыбаться, — примирительно начала Юля. День был превосходный и только-только начинался, так что кареглазая не имела ни малейшего желания сейчас ссориться со светловолосой и портить себе настроение.— Медальон, — коротко и сухо произнесла Марина, протягивая руку ладонью вверх.Юля пожала плечами и, медленно протянув медальон светловолосой, положила его ей на ладонь. Тёмно-карие глаза, не мигая, смотрели в холодные, устремлённые прямо на Юлю, серо-зелёные, которые потемнели, словно говоря о том, что Марина гневается и сдерживает в себе эту ярость. Пальцы кареглазой слегка прикоснулись к ледяной руке девушки. Из-за этого Юля невольно выдала:— У тебя даже руки холодные.
Марина как обычно промолчала и, открыв шуфлядку, аккуратно и бережно, положила в неё медальон, словно это была самая дорогая, даже бесценная вещь, которая была бесконечно важна и нужна Марине как воздух. Однако светловолосая по каким-то причинам не носила медальон на шее, что было странно, учитывая её ревностное отношение к этой вещи.Юля, уже забыв о небольшом столкновении с Мариной, подключила наушники к плееру и, засунув один наушник в ухо, врубила музыку и стала напевать себе под нос какую-то песенку. Обычно Марина делала ей замечания по этому поводу, но сегодня девушка была молчаливее, чем обычно. Впрочем, Юля и знала-то светловолосую только три дня, так что удивляться пока чему-то было ещё рано.Посмотрев на часы, кареглазая тихо ахнула. Уже было одиннадцать, что свидетельствовало о том, что завтрак уже прошёл и её не дождался. Смахнув невидимые миру слезинки, Юля грустно вздохнула и, решив попытать удачу, побрела в столовую в поисках еды, оставив хмурую светловолосую наедине со своими не менее хмурыми мыслями.Марина бездумно лазила по просторам интернета, скорее с целью ни о чём не думать и просто что-то делать, нежели заниматься чем-то и размышлять. От других можно убежать, но только не от самой себя и не от своих мыслей, поэтому, хмуря тонкие брови и лоб, Марина предавалась самым не радужным мыслям. Как бы девушка не старалась бежать, она всё равно возвращалась к одной и той же мысли: найти Киру. Размышления о том, как отыскать девушку, приводили светловолосую в ещё большую тоску. Где ещё искать? Как искать? И самый страшный вопрос, затрагивать который Марина не хотела… А стоит ли уже искать?Время, когда человек о чём-то думает или размышляет над чем-то, течёт для этого самого человека по-иному. Порой кажется, что и пары минут не прошло, как кто-то задумался, а на самом-то деле минула уже целая ночь. Или наоборот: человеку начинает казаться, что мысли уже полностью разъели мозг, оставив лишь жалкое напоминание о нём, и продолжают заниматься этим уже который час, а в действительности прошли каких-то жалких две-три секунды. У Марины был первый случай. Девушке казалось, что она только задумалась, а в результате Юля уже успела сходить в столовую, съесть там несколько порций младшеклассников — не детей съесть, а нагло стырить их еду, — которые не любили запеканку, стащить у кого-то пончик, чуть не взорвать столовую и вернуться обратно.— Эй, Мандарина… харэ тут сопли разводить, — сказала Юля так, словно светловолосая тут убивалась по какому-нибудь парню и рыдала навзрыд, крича о том, что порежет себе вены. На самом же деле Марина сидела с закрытыми глазами и не двигалась. Экран ноутбука уже давно погас, так что с уверенностью можно было сделать вывод о том, что Марина ушла из этого мира в свой на приличный кусок времени.— Марина, — в сотый раз исправила девушку светловолосая. Произнесено это было, скорее на автомате, потому что староста уже смирилась с тем, что Юля не будет называть её по имени.— Да хоть Маргарита, мне-то что? — показала язык Юля. — Так, я валю отдыхать, а ты можешь дальше продолжать тухнуть в этой комнате, позволять пожирать мыслям твой мозг и морозить всё кругом.— В одиннадцать ты должна быть уже здесь. Комендантский час, если ты не забыла, — открыв глаза, сказала Марина.
— Заботливая какая. Так и быть. Не возбунтую против устава комендантского!..— А ты вообще куда? — повернув голову в сторону Юли, спросила светловолосая.