Часть 1 (1/1)
- Ну, стой!- Иди ты!- Стой, говорю!- Отстань от меня! – я наращивала темп, пытаясь оторваться от Эмиля, но тот не отставал.- Серьезно! Хватит! Я же не сделал ничего плохого!Я уже почти бежала: ?Я не хочу с тобой даже говорить!?Эмиль ускорился и схватил меня за запястье. Он сжал мою руку так, что его пальцы побелели, а я почувствовала ужасную боль. Парень смотрел мне в глаза, его взгляд был настолько тяжелым, что я уже мысленно сжалась.
- Я же попросил остановиться. Я хочу тебе кое-что сказать.- Ты все уже сказал.- Нет.- Сказал.- Нет.- Да сказал же!Эмиль напрягся и прошипел: ?Помолчи и послушай!?. Я тяжело вздохнула.- Готова слушать? – я кивнула.- Все, что про меня сказали – неправда.Я покачала головой:- Ну да, то есть Эмиль Хегле Свендсен на самом деле белый и пушистый. Конечно.- Ну, не такой плохой, по крайней мере, как ты думаешь.- Не был бы плохим, отпустил бы мою руку.- Ой, извини…- Да ничего… - я потирала запястье, на котором были видны следы, сжимавших его, пальцев, - Вот теперь могу тебя выслушать. Но недолго. И врядли поверю.- Да… Что же тебе могли про меня наговорит такого, что ты даже говорить со мной не хочешь, слышать меня не хочешь…- И видеть – тоже.- Прекрати, мы же нормально общались.- Именно, что ?общались?. Сейчас я не хочу иметь с тобой ничего общего.- Кто и что сказал?- А ты не знаешь?- Нет. Я же спрашиваю.- Хорошо. Я тебя просила не говорить гадостей про российских биатлонистов?- Говорила такое.- А ты все же думал, что сможешь сказать что-то, и я не узнаю???- Уточни.
- Первое: я слышу о том, что все наши молодые биатлонисты – спортсмены второго сорта. Второе: наверняка Устюгов и Шипулин принимают допинг, если обгоняют тебя в финишном створе. Кого? Тебя! Короля финиша! Третье: российские биатлонистки вообще не должны участвовать в гонках, потому что они, видите ли, коровы жирные! Вот куда это годится? И все это я слышу от своих коллег, которые лично слышали это от тебя.- Что? – Эмиль побагровел и напрягся, - Что за… Сволочи.
- А что? Я тебе не так передала, извини. Там было более грубо – усмехнулась я.- Я такого не говорил.- Ну да… Все специально выдумали, чтобы подставить такого молодого, перспективного биатлониста. А не слишком ли ты, Эмиль себя любишь? – я сложила руки на груди, - А то от тебя слышно, что Бьорндален уже никогда не победит, то еще что-то нехорошее. Тебе же уже доставалось от фанатов, неужели сложно успокоиться?
Я взглянула на Свендсена. Упреки он выслушивал молча, но я видела, что он напрягся, сжал кулаки, и глаза выражали такую ярость, что мне стало не по себе.- Так вот. Тебе бы давно пора перебеситься, успокоиться. Ты не центр Земли, вечно на тебя не будут обращать внимания. Когда-нибудь и ты будешь в такой же форме, как Уле. Ты станешь таким же. Поверь, ты таким….Я не успела закончить свою речь. Эмиль схватил меня за горло. Я сглотнула и посмотрела ему в глаза. Он стал, словно бык на корриде, взгляд же не выражал ничего хорошего.- Ты можешь помолчать? – зашипел Эмиль, - Помолчи, помолчи хоть минуту!
- А что, правда глаза колет?- Я же попросил, - Свендсен сжал пальцы, и мне стало трудно дышать. – Неужели, так сложно понять, что тебе врут.- Дышать тяжело…Эмиль отпустил меня и я упала перед ним на колени, буквально хватая воздух, как рыба выброшенная на лед.
- Ты жестокий.- А ты нет. Поэтому я и хочу, чтобы ты меня выслушала.Я подняла на него глаза. Эмиль был таким разъяренным, что мне было страшно сказать, что-то нехорошее, едкое в ответ. Я кивнула, обозначая свой ответ: говори.- Меня многие не любят. Многие пытаются облить меня грязью. Да, понимаю, иногда за дело. Сам порой ляпну что-то нехорошее…Но ведь… Я же не делаю это всегда. Я просто поражаюсь, откуда у людей столько ко мне ненависти… Может, ты скажешь?Я вновь посмотрела на него, но говорить еще не могла: воздуха не хватало. Я замотала головой и отвернулась в другую сторону.
- И знаешь, я бы послал всех. Всех, абсолютно всех! Но не могу. Имидж, чертов имидж не позволяет. Не разрешают биатлонистам посылать журналистов и прочую мразь, - он спохватился, - Я имею в виду желтую прессу, а не тебя, конечно.
Тут он, видимо, вспомнил, что я сижу на снегу, потому что меня что-то подняло и поставило на землю.
- То есть ты такого не говорил.- Конечно не говорил. Разве я мог…- Мог.- Ты опять, да?- Молчу я.
- Так ты мне веришь?- Мне надо подумать, - с такими словами я развернулась и пошла в сторону гостиницы. Эмиль меня догонять не стал, и по удаляющимся шагам я поняла, что он тоже уходит. ?Вперед и с песней, - подумала я, - Удачи. Посмотрим, правду ли ты говоришь?.