1 часть (1/1)

—?Мы отдали наши волосы ведьме, чтобы она помогла нам избавить тебя от смерти! А она дала нам вот этот нож?— видишь, какой он острый? Прежде чем взойдет солнце, ты должна вонзить его в сердце принца, и когда теплая кровь его брызнет тебе на ноги, они опять срастутся в рыбий хвост и ты опять станешь русалкой, спустишься к нам в море и проживешь свои триста лет, прежде чем превратишься в соленую пену морскую. Но спеши! Или он, или ты?— один из вас должен умереть до восхода солнца. Убей принца и вернись к нам! Поспеши. Видишь, на небе показалась красная полоска? Скоро взойдет солнце, и ты умрешь!? Г. Х. Андерсен У Кэл на этой земле?— только Оги.Он держит ее на берегу, протягивает руку, чтобы она вернулась к нему из океана, и она возвращается?— ступает босыми ногами по доскам причала, шатающаяся, слабая после семи часов в море с сиренами. Кажется, сил на то, чтобы сделать еще один шаг, просто нет.—?Держу,?— кажется, со всех сторон обнимает ее Оги.Он горячий… или она замерзла. Кэл прижимается к нему, дрожит в его руках, он шепчет, что нужно было взять плед, растирает ее руки, спину, горячо дышит в макушку, от чего по позвоночнику бегут мурашки. Держит. Не отпускает. Держит.—?Надо тебя согреть,?— говорит Оги. —?Пойдем домой.И она идет. С ним.Сирены манят в море, смотрят нечеловеческими глазами, тянут к ней руки, но никогда не говорят. Одна из них?— ее мать, Кэл знает это, так же как и то, что та девочка, Бижу, возможно ее сестра по матери. Но у Бижу есть Жуль, есть целое поселение приливных.У Кэл есть Оги, который хватает ее за руку, когда она срывается на плеск волн за окном, и говорит:—?Сначала поешь. А то опять будешь без сил.И Кэл ест, смотрит на Оги искоса, старается не смеяться, прячет улыбку в кружке с чаем, зажевывает ее с бутербродом.—?Она выйдет как только доест,?— говорит Оги в открытое окно.Плеск волн прекращается. Сирены ждут. Кэл почти смеется. Она смотрит на Оги, а тот ловит ее взгляд и улыбается?— просто и открыто. И ей… нравится эта улыбка. Слишком нравится.Поэтому Кэл срывается, дохлебывает чай, на ходу дожевывает бутерброд, пытается проскочить мимо брата?— не кровного брата?— в двери, но он ловит ее, просит:—?Возвращайся, пока есть силы.Он смотрит на нее, и Кэл говорит:—?Я вернусь.В ее голосе слышится клятва?— им обоим, и она злится на себя за ту клятву. Оги говорит:—?Я буду ждать.Словно тоже клянется.Кэл становится страшно. Внутри всё бурлит, буянит, рвется, и она бежит-бежит-бежит, прыгает прямо с причала в воду, в прохладные руки сирен, что утаскивают ее за собой на глубину, что показывают ей иной мир?— мир, где нет места людям, где она всесильна. Ее щеки ласково касаются, ее обвивают руками за талию, направляя, показывая, куда плыть, открывая все чудеса подводного мира.Сирены молчат?— говорить они то ли не умеют, то ли не желают, но их уроки понятны и просты.Кэл учится заклинать приливы, учится повелевать водой, но и подчиняться ей, самой сильной из стихий, такой мирной на вид, но такой опасной в мимолетном гневе.Кэл учится быть собой.Сирены направляют, обучают, радуются ее успехам, и в каждом их касании, в каждом взгляде чувствуется то, чего она никогда не знала?— любовь матери. Недаром приливные зовут сирен матерями?— все они так ласковы с ней, будто каждая из них ей мать, будто весь этот мир создан только для нее одной, для Кэл… Калиопы МакТир.Кэл выбирается на причал, и Оги помогает ей встать на ноги, закутывает в махровое полотенце, подхватывает на руки, несет домой, ворча:—?Наплавалась?—?Я жемчуг собрала,?— стучит зубами Кэл.—?Тебя отогреть надо, о жемчуге?— потом,?— не слушает Оги.Он горячий, обжигающий, и Кэл позволяет ему заботиться о себе. Она бы позволила и больше, но это больше в духе приливных, где все друг другу братья и сестры, что не мешает им весело трахаться в свое удовольствие.Но они с Оги?— не приливные.Оги?— человек, нормальный человек.Она… Кэл.Она?— не приливная, не человек, не сирена. Она?— Кэл, и пока сама не поняла, кто она такая.—?Идиотка,?— зато Оги определился. —?Ты на ощупь?— как рыба.Кэл фырчит, смеется и ойкает, когда Оги ее растирает. Она сидит на кухне, завернутая в плед, уместившаяся на стуле, пьет горячий чай, смотрит лукаво. Оги сердится, ходит по кухне, хмурится, потом качает головой, говорит:—?Предупреждай, если снова уплывешь на сутки.—?На сутки? —?смотрит на него Кэл непонимающе. —?Я……уплыла на сутки, засмотрелась на мир под водой, заигралась с силами, которым ее обучили…—?Прости,?— просит она. —?Не думала, что ты будешь волноваться.—?Ты же моя сестра,?— смотрит на нее Оги,?— конечно, я буду волноваться. Но да, я понимаю, что сирены не позволят случится ничему плохому. —?Он вздыхает, трет переносицу. —?Мне кажется, что однажды ты уплывешь навсегда.—?Нет,?— говорит Кэл, вставая, ставит кружку с чаем на стол, идет к Оги. —?Я всегда вернусь к тебе.Оги вздыхает и обнимает ее. Кэл засовывает холодные ладони ему под майку, он вздрагивает, но только тихо что-то невнятно ворчит, позволяя греть руки о свою спину.И так?— день за днем. Она уходит в море, учится, направляет приливы, смеется, когда Оги говорит, что у них опять хороший улов.—?Я знаю,?— говорит Кэл, сидя на кухонном столе и грея ладони о кружку.У нее с волос капает, а одежда?— насквозь мокрая, но Оги не ругается, Оги говорит:—?Ты! —?И уточняет:?— Это не считается браконьерством?—?Не думаю,?— смеется Кэл.—?Спасибо,?— серьезно говорит Оги, становясь ближе. —?Это важно для меня.Он так близко, смотрит на нее как-то… особенно, и Кэл не выдерживает?— ставит кружку на стол позади себя, поднимает руки, скользит холодными ладонями по груди Оги, вниз, на бока, на спину, притягивает его к себе, приникает лбом к плечу, обнимает его так, словно желает просто раствориться в нем.—?Ты совсем холодная,?— шепчут ей в макушку.А он горячий. Невероятно. Невозможно. Большие ладони касаются плеч, спины?— через мокрую ткань футболки, обжигающе?— открытой поясницы. У Кэл дыхание сбивается в горле.—?Надо с тебя всё это снять,?— шепчет Оги и тянет футболку вверх.Кэл сама не понимает, как оказывается в дверях. Она смотрит на Оги. А тот, хмурясь, отвечает ей растерянным взглядом. Приливные… управляют водой, кровью… желанием.—?Прости! —?просит Кэл.В воде, в нежных объятиях матерей она оказывается быстрей, чем успевает задуматься об этом. Они ждали ее, они знали, что это случится?— рано или поздно. Они видели все ее чувства и мысли, и не нужно им было слов, чтобы понять, что держит ее на берегу, держит так сильно, что Кэл всё же возвращается, сидит на причале, смотрит в воду.—?Я не знаю,?— говорит Оги, садясь рядом,?— ты?— моя сестра, но…Но.Кэл закрывает глаза, а Оги обнимает ее за плечи, притягивает к себе, обнимает, целует в макушку.—?Прости,?— говорит он.—?А если это я? —?спрашивает Кэл. —?Сирены же привлекают мужчин… как-то. Это могу быть я.—?Или я,?— хмыкает Оги. —?Ты холодная… Тебя не было неделю. Пойдем домой?Кэл не отвечает.У нее на берегу?— только Оги. И он ведет ее домой, наливает горячий чай, смотрит на нее, вслушивающуюся в плеск волн и говорит:—?Что там такого, что манит тебя?—?Вода,?— говорит Кэл.Оги смотрит на нее, прикрывает глаза словно в муке и кивает:—?Иди. —?Ловит ее в дверях, держит за локти, оглаживает кожу, смотрит в глаза и просит:?— Но вернись.Кэл смотрит ему в глаза… и не может пообещать. Не может солгать. И он понимает это, выдыхает сдержанно, отпускает нехотя, отходит с дороги, опирается тяжело обеими ладонями на стол. Кэл смотрит ему в спину, тянется, чтобы прикоснуться, но… не может. Так и застывает на один короткий миг?— почти прикоснувшись, почти почувствовав горячность чужой кожи под тонкой тканью футболки, почти…Матери обнимают ее, уводят за собой, кружат в водоворотах, показывают редкие кораллы, но глупое сердце всё равно рвется на берег, за чем-то, что никогда не сбудется, и сирены понимают это.Они кружат Кэл в вихре водоворота, смотрят в глаза, словно в последний раз, касаются, будто прощаясь, вкладывают в ладони костяной нож. И когда она ступает на доски причала, впервые раздается голос сирен:—?Убей принца и вернись к нам.Кэл застывает на один долгий миг, а потом ступает по доскам причала босыми ногами. Нож в ее руках?— тяжелый, костяной, словно ритуальное оружие. Хотя, наверное, это и есть ритуал?— обрубить единственное, что держит на берегу, вернуться в море?— навсегда.Убей принца и получи хвост, Русалочка, живи в море свои триста лет, стань пеной морской, но до того?— наслаждайся жизнью. И всё, что нужно?— убить, окропить ноги горячей кровью.Кэл не успевает постучать в дверь?— Оги уже на пороге, смотрит на нее встревоженно и спрашивает:—?Замерзла? Конечно замерзла. Иди сюда. —?Его голос становится тверже:?— Клянусь, что не… трону. Согрею. Только согрею.И Кэл шагает к нему. Оги, кажется, обнимает ее со всех сторон, и он такой теплый, такой нужный, такой…Нож в руке кажется невероятно тяжелым.А волны плещут голосом сирен:—?Вернись к нам.