11. Разбитые чувства (2/2)

«Блядь! Я в окружении гомосеков! Что случилось с Миром?!» — мелькнула паническая мысль.

Стараясь не делать резких движений, Наруто под прицелом двух пар глаз, бочком пробрался к выходу и ужиком юркнул в щель между дверью и косяком, стараясь убраться подальше от этих двух извращенцев.

***

Наруто не придумал ничего лучше, чем спрятаться ото всех на крыше. Когда он уже закрывал дверь, по школе разнесся звонок, возвещающий о начале урока. Ну, и хорошо, значит сюда никто не припрется.

Наруто прошел к самому бордюру, поглазел немного на панораму города, развернулся и заметил, что у него, оказывается, есть компания. На крыше тамбура в расслабленной позе развалился Учиха Саске, и лениво покуривал сигаретку, наблюдая за блондином.

— Какими судьбами? – безразличным тоном спросил Учиха.

— Тебе-то какое дело? – враждебно буркнул Узумаки.

— Ты прав, никакого, — согласился брюнет и снова затянулся.

Наруто побуравил его немного взглядом, пришел к выводу, что тот безопасен, облегченно вздохнул, скинул пиджак на бетон и плюхнулся на него сверху.

— Что, тяжелый день? – нарушил молчание Учиха.

Узумаки хотел уже нагрубит, но подумал: «какого черта?»

— Да, — ответ прозвучал как-то устало и обреченно.

— Хочешь сигаретку?

— Давай, — согласился Наруто.

Учиха легко поднялся и ловко спрыгнул с крыши. Подойдя к сидящему блондину, он протянул ему пачку сигарет и когда тот вытянул одну, дал прикурить от своей зажигалки. Но вместо того, чтобы вернуться на свое прежнее место, тоже снял пиджак и расположился рядом, последовав примеру Наруто.

Сидеть с Учихой оказалось как-то уютно. Он не приставал с разговорами, не лез в душу, просто молча курил и смотрел куда-то в небо.

— Учиха, а зачем ты куришь? Ты же вокалист, — неожиданно для себя спросил Наруто.

— Ну, и что, — флегматично ответил тот. – Хочу, вот и курю.

На такое Наруто только фыркнул. Правда, это больше относилось к нему самому, чем к Учихе. Ну, и какого хрена он к нему полез? Ему нахер не надо знать, зачем Учиха курит.

— А вообще, я просто так успокаиваюсь, — вдруг закончил брюнет.

Наруто удивленно глянул на него и тоже уставился на небо, запустив в полет очередное старательно выдохнутое дымное колечко.

Рядом раздалось фырканье Учихи, и в небо взлетело второе колечко.

— Тебя кто-то достает? – полюбопытствовал Наруто.

— Каждый день, — кивнул Учиха. – Фанатки, — презрительно поморщил он свой аристократичный нос.

— Неужели это так плохо, иметь фанатов?

— Ещё как. Они постоянно пытаются попасться тебе на глаза, просят подписать автограф, вешаются на шею, звонят, чтобы наговорить пошлостей, лезут обниматься-целоваться и всеми силами пытаются затащить в постель.

— Сочувствую, — слукавил Узумаки.

«Мне бы таких фанаток, — печально подумал он. – А то нарываюсь только на каких-то пидарасов. Кстати, о пидарасах».

— Учиха.

— Что?

— А зачем ты меня поцеловал в субботу утром?

Учиха повернулся к Наруто, полюбовался смущенным румянцем, выступившем у того на щеках, и снова отвернулся.

— Захотелось, вот и поцеловал, — спокойно сказал он.

— Ты голубой? – опасливо покосился на него Узумаки.

— Нет, — честно ответил тот, а про себя подумал: «Но на тебя у меня встает».

— Тогда зачем? – не понял Наруто.

— Бля, Узумаки, я же тебе сказал – захотелось.

— А, ну ладно, — немного растерялся Наруто и затих.

Учиха вынул бычок от сигареты, выбросил его за бортик крыши. Наруто повторил его действие.

— Будешь еще?

— Давай.

Они снова закурили. Солнце светило ярко, Учиха неуютно поежился, опустив голову, и повыше поднял воротник рубашки.

— Ты что, замерз? — удивился Наруто.

— Нет, сгораю быстро.

— А, — на этот раз Узумаки посочувствовал искренне.

Недолго думая, он вскочил с импровизированного насеста, схватил свой пиджак и накинул его на сетку, ограждающую крышу. Над Учихой образовался кусочек тени. Наруто насмешливо подмигнул удивленной физиономии Учихи и хотел уже опуститься на свое прежнее место, прямо на бетон, но Саске вдруг подвинулся, и похлопал ладонью рядом с собой. Узумаки благодарно опустился на учиховский пиджак и снова запыхтел сигаретой. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, но это не было неудобным. Было хорошо и тепло. Нет, не физически, где-то в душе.

— Слышь, Узумаки. А это правда, что у тебя прозвище Белоснежка?

— Блядь, но тут пришел Учиха и всё испортил, — проворчал Наруто.

— Чего? – удивился Саске.

— Ничего. Кстати, ты на Белоснежку больше похож, — мстительно сказал Наруто.

— С чего это? – удивился тот.

— Ну, ты понимаешь — белая кожа, черные волосы, — попытался объяснить Узумаки.

— Да?! Тогда ты — на Златовласку, — обижено надулся Учиха.

— Придурок.

— Дебил.

— Кретин.

— Недоумок.

— Иди в жопу, — проворчал уставший препираться Наруто.

— Если в твою, то с радостью, — хмыкнул Учиха.

— Что? – удивленно захлопал глазами Узумаки.

— Ничего, — быстро ответил Саске, а Наруто испытал чувство дежавю.

Неуверенный, что действительно слышал то, что слышал, Наруто не осмелился уточнить — что все-таки Учиха сказал, а тот вовсе не собирался повторять свои слова.

— Эй, Учиха, — наконец снова открыл рот Наруто.

— Что? – осторожно спросил тот.

— Как ты относишься к «траве»?

— Никак, — пожал плечами Саске. – Растет и пусть себе растет.

— Точно кретин, — поставил диагноз Узумаки. – Я не про ту «траву» говорю. Я имел в виду «траву»!

— Аааа, «траву», — протянул Учиха. – Я отношусь к ней сугубо положительно, а что?

— А, ничего! Предлагаю пойти в гости.

— К кому? — заинтересовался Саске.

— К одному травоведу, — подвигал бровями Наруто.

— Хм, ничего не имею против. Травоведов я уважаю.

— Отлично, — заулыбался Наруто. – Тогда двинули!

И они двинули.

***

Дом, где жил основной состав группы «Суна», представлял собой довольно длинное шестиэтажное строение, а квартира этой троицы находилась на самом последнем этаже, можно сказать, в пентхаусе. Хотя, пожалуй, больше ничего общего с пентхаусом она не имела. Одна гостиная, две спальни, кухня, прихожая, ванная и туалет – стандартный набор. В одной спальне царствовала Темари, а во второй ютились братья — Канкуро и Гаара. Вот туда-то и завалились Узумаки с Учихой.

— О, привет, Белоснежка! А чего это ты так рано? – увидев на пороге блондина, удивился Канкуро, вертя в руках неизменную вонючую сигаретку. Узумаки выразительно проследил за ней глазами.

— Смолишь с утра? – сказал он.

— Как видишь! А кто это там топчется у тебя за спиной? — полюбопытствовал Канкуро, заметив колышущуюся тень за плечом друга – сквозь дым было не очень хорошо видно.

— Знакомься, брат, это Учиха Саске, собственной персоной, — проталкивая гостей в комнату, ответил Гаара, который и впустил парней в квартиру.

— Что, тот самый? – изобразил удивление Кануро.

— Тот-тот, — недовольно поморщился Учиха.

— Да, ладно, приятель, расслабься! Здесь твоих поклонников нет, доставать не будем. Верно, Белоснежка? – подмигнул Канкуро Узумаки.

— Блядь, ты меня уже достал! — заворчал тот, располагаясь на кровати одного из братьев, скорее всего, Гаары, потому что на другой лежал Канкуро. – Я же просил не называть меня Белоснежкой!

— Правильно, не называй его Белоснежкой, — поддакнул Саске, присевший верхом на стул. Наруто благодарно посмотрел на Учиху, а тот продолжил:

— Златовласка ему больше идет.

Канкуро хрипло рассмеялся, выпустив из ноздрей две струйки дыма, и поддев локтем Гаару, севшего прямо на пол у ног брата, выдавил:

— Ха-ха, Златовласка, ха-ха, а парень не промах, да? Наш ударник – Златовласка.

К вящей радости Наруто, Шукаку брата не поддержал, а только внимательнее вгляделся в Учиху и, видимо, решив, что тот достоин, находиться в их компании, молча протянул ему жестяную банку с каким-то коктейлем. Благодарно кивнув Гааре, Учиха принял банку. С этого момента можно было считать, что он влился в компанию.

Отсмеявшись, Канкуро снова затянулся косячком, блаженно прикрыв глаза, затем протянул Наруто, тот взял его без разговоров – за этим и пришел.

— Нет, ты, Белоснежка, навсегда останешься Белоснежкой, — наблюдая за его действиями, задумчиво протянул Канкуро. Наруто на это только плечами пожал — не до того сейчас.

— Златовлаской у нас будет Учиха! – безапелляционным тоном поставил точку Канкуро.

Саске прыснул коктейлем на Гаару, частично пролив на себя, Наруто подавился дымом и закашлялся, и только Шукаку остался невозмутим: не говоря ни слова, он достал из кармана платочек, вытер жидкость с лица и затолкал его обратно. Канкуро некоторое время наслаждался произведенным эффектом, потом поковырялся в прикроватной тумбочке, извлек из её недр ещё два косяка и, прикурив их, один сунул себе в рот, второй протянул Учихе для успокоения нервишек. Мир был восстановлен.

Примерно через два часа вернулась со свидания Темари. Обнаружив в комнате братьев не совсем трезвую, обкуренную компанию, она нахмурила брови, погрозила пальцем и присела с ними, чтобы пожаловаться на недоумка, с которым только что сидела в кафе. Все ей дружно посочувствовали и начали расписывать, как бы они поступили с девушкой на свидании. Та послушала их и сказала, что они такие же козлы, но она все равно их любит. Да-да, всех — с Учихой и Узумаки в придачу. Четыре представителя мужского пола сентиментально умилились и сунули ей в благодарность в одну руку косяк, а в другую бутылку пива.

Так и понеслось до самого вечера.

Домой Наруто и Саске не пошли. Им постелили футоны (1) в гостиной, где они и отключились.

(1) Футон – японский матрас, лежанка.