День 13. История, в которой убирают старую паутину / Джун (1/1)

Когда Джун покидает Гилеад в последний раз, она делает это, будучи свободной женщиной.Это событие сложно назвать чудом — не потому что оно не волшебно, а потому что оно больше, чем чудо, в миллиарды раз. Множество нитей переплелись и сотни звезд сошлись вместе, чтобы Джун оказалась там, где она сейчас.Она едет в машине, расслабленно откинувшись на спинку водительского сидения, и лишь спустя пару десятков километров позволяет себе включить диск с музыкой (наверное, одна из самых неожиданных вещей, которые ей достались в путь) и подпевать первой же знакомой песне. Машина довольно старая, сиденья не слишком удобные, а на лобовом стекле можно даже увидеть трещину — но все это значит невероятно мало, когда спустя множество лет унижений за рулем машины и своей жизни сидишь именно ты.Джун знает, что ей надо ехать прямо-прямо-прямо: заблудиться сложно, но на всякий случай она расстилает карту на сидении справа и не может сдержать радостного смеха, понимая, что она вольна ехать куда угодно. Она восторженно водит пальцем по бумажным дорогам туда-сюда, как ребенок, и каждая из них ведет к свободе.Она проезжает мимо длинных холодных лесов с темными деревьями, где наверняка прячутся звери, как из сказки; наверняка там живут волки, совсем как тот, что пришел к Джун, когда родилась Холли-Николь: вот только тогда Джун еще была Красной Шапочкой, жертвой, а теперь она та главная героиня, которая пришла к своему счастливому концу, причем вложила в него множество своих сил. Даже если и появится одинокий волк, неважно, в каком обличии, — у Джун есть пистолет, и за последние полгода она чудесно научилась из него стрелять.Ближе к вечеру она замечает съезд с шоссе и находит дом: обычный, небольшой, одинокий и кажущийся пустым. Она специально паркует машину за домом, чтобы ее не было видно (просто на всякий случай), и дергает заднюю входную дверь. Та поддается, и Джун входит в безлюдные комнаты, которые, должно быть, раньше кому-то принадлежали. Судя по всему, раньше дом принадлежал обычной семье — она представляет, как здесь хлопочет эконожена, окруженная кучей детишек, — но потом его хотели приспособить для загородной резиденции какого-нибудь командора. Пара комнат совершенно пустая, видимо, хотели изменить полностью; к большинству даже не успели прикоснуться.Джун проходит в уютную гостиную, зачем-то все еще держа руку на пистолете, а другой прижав к себе спальный мешок и сменную одежду. Вещи она оставляет на пыльном диване, потому что хочет подняться на второй этаж, где, скорее всего, найдутся ванная и спальня, где она расположится на ночь (здесь пыльно, конечно, но Джун что-нибудь сообразит, слишком хочется поспать на матрасе и почувствовать себя обычной).Ее взгляд цепляется за Библию, оставленную на столе будто бы случайно. Она берет книгу, разрывая паутинку, которой ее уже успели опутать пауки, и решает погадать, пусть это и грешно: первая цитата — прошлое, вторая — настоящее, а третья — будущее.?И когда вы стоите и молитесь, прощайте все, что против кого-то имеете, чтобы и Отец ваш Небесный простил вам ваши грехи?, — говорит книга, и Джун хочется расхохотаться. Как можно простить годы насилия, годы несвободы и ужасов? На месте той же Серены она бы ненавидела себя до конца своих дней. Нет, кто бы это ни сказал, он точно что-то здесь напутал — некоторые вещи прощать все же нельзя.Она настроена скептически, но открывает книгу на следующем отрывке:?Просите и воздастся вам, ищите и найдёте. Стучитесь и дверь отворится перед вами. Кто просит, получит; кто ищет, всегда найдёт; и откроется дверь перед тем, кто стучится?.Джун и правда стучалась очень долго — наверное, слишком долго, до такой степени, что распахнулась закрытая на миллион замков дверь, ведущая в мир. Позади нее страшное количество истязаний, чужих смертей и слез, но есть и спасенные жизни, хотя у нее до сих пор не получается этим гордиться. Джун думает о глазах, моливших пощады у нее; думает о том, как когда-то просила о ней сама.?Любовь не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона?, — наконец читает она третью цитату, и ей хочется расплакаться, но расплакаться от радости. Впереди ее ждет большая семья, ждет Николь, Люк, Мойра и даже Ханна, которая, как Джун точно знает, прибыла в Канаду еще несколько месяцев назад. Она любила всегда — любит и теперь и предвкушает, с какой радостью встретит свою семью, как расцелует дочерей, как крепко обнимет Мойру и скажет ей, что все их старания были не зря.Все их старания — и каждая неудачная попытка — были не зря.На следующее утро Джун собирает свои вещи, садится в машину, выезжает на дорогу и вдавливает педаль до упора, пока леса по бокам от нее не размываются в две параллельные линии, ведущие навстречу ясному небу.