День 10. История, преподающая урок / Бетани Хоук (1/1)

Она закрывает глаза и долго пытается сосредоточиться, ровно дыша и собирая мысли в порядок. Вокруг только деревья и ни одной живой души — разве что птицы, но птицы вряд ли расскажут храмовникам, что ты колдовала.Бетани медленно открывает глаза и довольно смотрит на пустые ладони со следами ожогов. Сзади раздается шорох, будто неподалеку кто-то шагает, и из ее рук от неожиданности вырывается небольшой огонек, который, впрочем, угасает еще в воздухе, не успев долететь до дерева.Бет оборачивается, но из кустов никто не выходит, и она лишь раздраженно выдыхает, сжимая ладони вместе. От ее пальцев исходит почти невидимый дым, и ей настолько обидно, что хочется упасть на осеннюю листву, зарыться в ней и не вылезать, пока не сгорит весь лес.Папа удивляется, когда она рассказывает, как все чаще магия будто бы ускользает от нее, точно непослушный ребенок бежит от указаний своих родителей. Бетани сдержанна и осторожна, несмотря на свою молодость — казалось бы, как у кого-то вроде нее могут возникнуть проблемы с магией? Оказывается, подростковый возраст и душевная ранимость не щадят никого, и вот она исключением не стала: стоит и стыдливо прячет руки.По ночам Бет то и дело кажется, что она чувствует запах дыма, и она испуганно просыпается, проверяя одеяло. Карвер ничего не говорит, только каким-то вечером молча приносит стакан воды и ставит у кровати — будто бы, если что-то вдруг все же случится, это поможет. Странно, но Бетани это немного успокаивает.Днем Лиандра роняет пару неосторожных шуток о ?горячем темпераменте? дочери, и у Бет вспыхивает только лицо: в этот раз настоящий огонь удается сдержать. Возможно, это потому, что Бет уходит в другую комнату, закрывает дверь, и из горячего у нее сейчас только слезы. Она не открывает дверь, даже когда к ней приходит Карвер.Она долго-долго разглядывает маленькие ожоги на руках, и у нее совсем нет сил даже попытаться их исцелить.Когда Малкольм сжимает губы и чуть щурит глаза, от чего в их углах появляются морщинки — значит, все серьезно.— Бет, смотри на меня. — Почему-то в его устах сокращенная форма ее имени всегда звучит строже, чем полная. Быть может, из-за того, что зовет он Бетани так только во время уроков. — Бет!Она поднимает взгляд и сглатывает, стараясь не думать, что ее руки сейчас объяты огнем в самом прямом смысле этого слова. Она смотрит на отца, на его лицо, и он нетерпеливо щелкает пальцами, привлекая ее внимание к другой его руке.— Сюда.Он медленно раскрывает кулак, и из него появляется пламя: когда открывает ладонь сильнее — оно растет, когда прикрывает — становится меньше. Раскрыв ладонь полностью, он игриво шевелит пальцами, и огонь скачет между ними, точно маленький волшебный зверек, и на лице Малкольма мелькает самодовольная улыбка, как бы он ни пытался ее скрыть.— Это всего лишь магия, — спокойно заявляет он, глядя на Бетани, будто бы не он одновременно с этим сейчас жонглирует пламенем, перебрасывая его с пальца на палец.— Всего лишь магия, — повторяет Бет, пожимая плечами. — Я знаю.Малкольм качает головой, чуть раздраженно поджав губы.— Ты знаешь, — соглашается он, опускает руку, и пламя в ней исчезает так быстро, что Бет упускает этот момент. — Вот только тебе это знание никак не помогает.Огонь в ладонях Бетани тоже угасает, и она непонимающе склоняет голову.— Нет, — говорит отец, — зажги его снова. — Она почти произносит ?но?, однако по его лицу понятно, что спорить не стоит. — Почему ты боишься?— Я не... — начинает Бетани, но отец прерывает ее:— Тогда почему хотела возразить?— Потому что в последнее время огонь и без этого загорается, когда не нужно, а с магией становится еще хуже.— Бет, — Малкольм мягко улыбается, — ты забываешь, что магия всегда при тебе.— Не сказать, чтобы это сильно помогало, — бурчит она, но огонь все же зажигает, и от него разлетаются искорки, пусть и не так изящно, как это было у отца. — Видишь? Он будто не хочет оставаться!— Попытайся сейчас удержать его и в то же время посмотреть на меня, — спокойно просит отец, будто бы стоит напротив нестабильного пламени каждый раз, как выдастся свободное время. — Хорошо, — кивает он, когда Бет выполняет просьбу, — ты его чувствуешь?Бет шевелит пальцами и, слава Андрасте, не видит, как в очередной раз с них угрожающе срываются крошечные искры.— Да.— И как он ощущается?— Как обычная магия, — Бетани почти пожимает плечами, но затем решает не шевелиться лишний раз.— Тебе больно?— Нет, — отвечает она, подумав секунду.— Тогда почему же ты боишься? — спрашивает папа, смотря на нее и грустно улыбаясь. Он не дожидается ответа и машет рукой, показывая, что огонь можно тушить. — Понимаешь, Бет, это, — он повторяет трюк с пламенем в ладони, — это часы унылой практики, и пока ты не отбросишь страх, практиковаться не получится. Я научил тебя собирать магию в себе и вызывать ее наружу, но я не могу насильно заставить тебя что-то почувствовать. Ты сама должна ощутить, что магия принадлежит тебе, и что подчиняется она исключительно тебе и никому больше.Бет прикусывает губу и пялится на землю.— Но когда я вызываю огонь, это опасно...— Вся магия опасна, — прерывает ее папа. — И опаснее всего та, которую ты не контролируешь. — Он подходит чуть ближе, и тон его голоса смягчается: — Это всего лишь твоя магия, Бет, твой внутренний огонек. По-моему, самое время напомнить ему, что хозяйка здесь именно ты.Бетани не знает, сколько часов и слез у нее уходит. Иногда получается идеально, иногда она возвращается домой с новыми ожогами, которые ото всех прячет, а если их вдруг видит папа — не дается их исцелять или хотя бы обрабатывать, как бы он ни ругался. Некоторые из них так и заживают без должного лечения, оставляя на ладонях почти незаметные следы, и при взгляде на них Бет наконец собирает в себе злость, что держит силы в узде. Конечно, никто не обещал, что будет легко, вот только у Бетани нет выбора, кроме как пытаться до изнеможения.Она запоминает на всю жизнь, как однажды в конце зимы она возвращается домой с довольной улыбкой, похожей на папину, и от ее одежды совсем не пахнет дымом.