14-16 (1/1)

14.Лидия думала, что ее жизнь остановится прямо сейчас. Внутри появится вакуум, который будет всасывать всех и всё до тех пор, пока не останется ничего. Даже Чарли, казалось, был где-то далеко, плавал в другом море. Когда доктор Маркхэм ушла, Лидия положила пакет с книгами за кастрюлю, в безопасное место. Она поднялась в спальню, сняла туфли и забралась под одеяло. Пока она закапывалась под одеяло, ее одежда скручивалась и цеплялась за простыни, перемещаясь и сворачиваясь вокруг нее, так что она чувствовала себя неудобно. Мягкие ткани обвивали бедра и ребра, и скоро ей станет слишком жарко.Она надеялась уснуть, но так и не смогла. Поэтому она достала книгу из тумбы рядом с кроватью.Латимер уставился на труп. Значит, это Димитриос. Это был человек, который, возможно, перерезал горло Шолему, еврею, принявшему мусульманство. Это был человек, потворствовавший убийствам, шпионивший для Франции. Это был человек, который торговал наркотиками, который дал оружие хорватскому террористу и который, в конце концов, сам умер от насилия. Это был конец Одиссеи.Лидия читала, не поднимая глаз, погрузившись в своё горе. Она сосредоточилась на Латимере и Димитриосе, мадам Превезе и Марукакисе, останавливаясь только тогда, когда боль в плече или в ноге заставляли ее оторвать взгляд от страницы, сдвинуть подушки и снова лечь. Потом ее взгляд падал на обои с узором из роз, и она моргала и думала, где же она находится. Потом, когда она снова начинала вспоминать, слава Богу, была книга, и она вновь со вздохом проскальзывала в её мир.Ужасное осознание, к которому пришла Лидия в то воскресенье, сидела на её глазах, как синяк, невидимое и абсолютное, и хотя жизнь продолжалась, как и прежде, Лидия поняла, что дух её брака уже мертв.Она была голодна и опустошена, отягощенная печалью о том, что происходило. И иногда по ночам она плакала, ее желание угасало, когда она проводила пальцами по груди, скользила ниже по мягкой коже бедер, страстно желая, чтобы кто-нибудь другой к ней так прикоснулся.Лидия повторяла всё сначала. Она ходила на работу, присматривала за Чарли, делала покупки, ходила в библиотеку, убирала и готовила. Она находила причины не ходить никуда с друзьями сначала в пятницу, потом в субботу. При первой же возможности она снимала туфли и окуналась в триллеры, лежавшие на тумбе рядом с кроватью. Она достала из-за кастрюли книги доктора Маркхэм, прочитала и их, потом завернула обратно в коричневый пакет и спрятала в шкафчик.Роберт приходил и уходил всё реже и реже. Сначала несколько дней, потом неделю, потом дольше. В то воскресенье после обеда он три дня не возвращался домой. Ни слова, ни единого намека на визит; затем в среду, в обычное время, раздался звук его ключа, и он вошел в парадную дверь со звуками, которые он всегда издавал. И Лидия, несмотря на отчаяние, ждала. Скрежет засова, плоский хлопок по плиткам коридора, когда он уронил коробку с завтраком,?— все это заставило ее вздрогнуть, и она затанцевала, как марионетка, посреди кухни, ноги ее приросли к полу, суставы подергивались от обычных, невидимых звуков мужа. Какое-то мгновение она была парализована, а затем, не думая, быстро зашевелилась.Она открыла холодильник и достала бутылку темного пива и банку с моллюсками. Она ждала, когда он остановится у двери в гостиную, чтобы проверить, нет ли почты в холле, и провела пальцами по волосам перед зеркалом. Эти звуки и паузы между ними были ей также знакомы, как скрип пятой ступеньки или звуки, издаваемые спящим Чарли. Они были частью ее жизни, и ее тело, неся пиво и моллюсков, поднялось им навстречу.Роберт сидел за столом с дорожной сумкой в руке. Он повернулся к ней, и на лице его была злоба, так что она думала, что он ударит ее или что он хотел обернуть руки вокруг нее, хотя не знала, приласкать или задушить.—?Что? —?сказал он, и Лидии захотелось рассмеяться, потому что он сделал вид, будто ему все равно.Она пожала плечами и поставила банку и бутылку на стол.—?Как поживаешь? —?сказала она.—?Мне нужно кое-что забрать,?— сказал он.—?Значит, ты не останешься,?— сказала она, стараясь говорить спокойно, стараясь не умолять, потому что он слишком давно ушел, и она больше не хотела его здесь. Он уезжал не из-за этого последнего короткого отсутствия, а из-за всех месяцев, лет, которые уже прошли.Он посмотрел на нее, как на незнакомку. Ее ноги начали дрожать, и это было чувство, которое она не могла преодолеть, и она села. Она взяла из банки моллюска. Моллюск был эластичный и стойкий, но уксус быстро привел ее в чувство. Она взяла бутылку пива и банку с моллюсками и пошла на кухню. Одну она выбросила в мусорное ведро, а другую вылила в раковину.Он все еще стоял там, словно чего-то ждал.Она не могла представить, как дотрагивается до него, не могла представить, как расстегивает его рубашку или снимает пряжку ремня. Она не хотела его, не хотела его ласк. Но его все еще было трудно вынести.—?Чарли будет рад тебя видеть. Он наверху.—?Разве он будет? —?сказал Роберт и отвернулся так быстро, что Лидия не поняла, что он имеет в виду. Но когда он поднялся наверх, она услышала, как он открывает дверь Чарли.Двадцать минут спустя он ушел, оставив после себя то, чего она не заметила, пока он был здесь,?— запах чужого дома.В течение следующих мрачных недель Лидия в первый раз за всю жизнь Чарли не замечала своего сына. Или, скорее, она видела только его силуэт. Его еда все еще стояла на столе, а одежда была выстирана. Она все еще напоминала ему про домашнее задание, следила, чтобы он мыл за ушами, и целовала его на ночь. Но она замечала его не больше, чем соседского ребенка на той стороне улицы.Сначала Чарли пытался заставить ее обратить на него внимание. Он рассказывал ей истории из школы, даже выдумывал такие, в которых он был героем детской площадки. Он предложил почитать ей внизу, на кухне, где ей и полагалось быть, с раскрытой на столе книгой, как и положено. Он с готовностью бегал в магазин на углу, чтобы купить маргарин или сардины у испуганной миссис Эдвардс, и переставлял на своей полке в комнате всякие диковинки, аккуратно надписывая этикетки на каждой железке или штуке:Ракушка Венеры. Нашел Чарльз Уикс, Фрэмптон-Бич,24 августа 1953.Кусок разбомбленного камина. Нашел Чарльз Уикс,Октябрь 1954 года.Высушенная морская звезда. Нашел Чарльз Уикс, Фрэмптон-Бич,17 августа 1953 года.Хотя Чарли точно знал, где он что нашел, некоторые даты он выдумал. Он повел Лидию в свою комнату, чтобы показать ей, держа ее за руку, как ребенка.—?Папа говорил мне, что морская звезда отрастит новую ногу, если потеряет ее. Раковина была на линии прилива, и тебе не понравился запах, потому что водоросли нагрелись на солнце. И были миллионы песочных насекомых, которые прыгали на каждом нашем шагу. —?Он поднял глаза, чтобы посмотреть, помнит ли его мать, но не мог понять.В то раннее лето, когда его мать была такой, а отец исчез, жизнь Чарли тоже изменилась, и он проводил больше времени в парке, а потом в саду у доктора, иногда возвращаясь домой, только когда почти стемнело. Он говорил себе, что мать знает, где он, и разрешила ему приходить так поздно. Но он знал, что она не разрешала, и что она даже не заметила, как он ушел.В саду Чарли был предоставлен самому себе. И был так счастлив. С пчелами он действовал осознанно, и они всегда были спокойны с ним. На нем был костюм пчелы и вуаль, но через некоторое время он снял перчатки. Они делали его неуклюжим, и каким-то образом он мог чувствовать яснее, когда его руки касались друг друга. Его еще несколько раз ужалили, но он принял это за дань почета, как Роджер Рейс в ?Книге мира для мальчиков?.Чарли рассказал пчелам, что он делает дома?— на полке с его диковинками,?— и сказал им, что его мать несчастна. Он не очень-то распространялся об этом. Но ему было важно, что он говорит это им. Он не хотел, чтобы они улетели только потому, что он молчит.Пчелы были заняты. Чарли смотрел, как они возвращаются к ульям, тяжелые и медлительные от нектара, их крылья двигались всё хуже и хуже, и так много их было в воздухе, даже в конце дня, что он слышал низкий гул почти до самого пруда.—?Если погода не испортится, у нас будет много меда,?— сказала ему Доктор Маркхэм. —?Заполним все наши банки из-под варенья.Поэтому он гордился тем, как трудились пчелы, и шепотом подбадривал их, когда они возвращались с полными мешочками.В основном доктора Маркхэм там не было. Чарли предполагал, что она лечила людей. Но иногда она спускалась в сад посмотреть на ульи. Однажды она стояла близко и принюхивалась, как собака, высоко подняв нос.—?Они все еще приносят клевер,?— сказала она, и он принюхался, чтобы понять, что она имеет в виду.Неделю спустя она сделала то же самое.—?Понюхай, Чарли. Они уже готовы.Он шмыгал носом и кивал, потому что, стоя вечером возле ульев, можно было почувствовать запах меда, и он менялся неделю за неделей, когда пчелы находили разные цветы, чтобы высосать пыльцу. Когда наступал вечер, он стоял рядом, слушая, как пчелы обмахивают соты, и морщил нос, принюхиваясь к медовому запаху.Иногда после обеда доктор Маркхэм звала его в сад выпить чаю, и они сидели на ступеньках террасы на больших выцветших подушках, пахнущих стариной, и пили ароматный чай из кружек.Сначала Чарли чувствовал себя неловко. Странно было видеть взрослого, сидящего на ступеньках, а не на стуле. Ни тете Пэм, ни его матери это и в голову не придет, разве что на море. Но он привык к этому, и ему нравилось рассказывать ей о том, что он наблюдал. Иногда они говорили о море или о войне.Обычно в такие минуты она спрашивала о его матери, и он обычно отвечал, что она немного не в себе, что, казалось, заставляло доктора Маркхэм улыбаться. Иногда она просила Миссис Сандрингем завернуть для него кусок торта или срезать цветы. Но она больше не задавала вопросов, чему он был рад.Он знал, что она звонила его матери, но ведь она была врачом, и хотя его мать, казалось, не была больна, она не выглядела здоровой. Не такой, как обычно. Вот что бы мама сказала, если бы это был один из их соседей. Он понимал, почему доктор Маркхэм навещает ее; но он просто не мог представить, о чем они могут говорить.Путь до фабрики был не так уж и плох. Лидия быстро нажимала на педали.—?Езжай очень быстро и не оглядывайся. Когда ты будешь там, мы присмотрим за тобой,?— сказала дот.Поэтому она не сводила глаз с дороги и устроила гонки сама с собой?— лучший способ добраться до ворот фабрики, никого вокруг не заметив.—?Я могу встретить его на улице. Я могу увидеть его с…—?Не надо. Не думай об этом. —?Дот взяла Лидию за руку, пожимая ее при каждом слове. —?Тебе лучше без него. Ты знаешь об этом.—?Это не помогает,?— сказала Лидия. —?Нисколько.Дот сдержала слово, и на фабрике Лидия была в толпе, скрыта от других людей. У нее была своя компания, она шутила, делая непринужденный вид, заставляя других женщин хотеть кричать ей гадости вслед.—?Но тебе нужно развлечься,?— сказала Дот, когда они шли к кафетерию. —?Я знаю, почему с тобой это происходит, но прошло уже несколько недель, а ты все еще сидишь взаперти. Давай прокатимся. В следующее воскресенье, ты, я и ещё пара девчонок. Поедем на автобусе за город. Или, может быть, прогуляемся вдоль реки. Возьми пирог, чай в термосе. Или даже захватим бутылку Портвейна.Она толкнула Лидию локтем, но та покачала головой.—?Не сейчас, Дот,?— сказала она и отвернулась, плечи ее напряглись от раздражения.—?Ты не знаешь, что лучше для тебя, милая.—?У меня есть Чарли,?— сказала Лидия. —?И я часто бываю в библиотеке.—?Библиотека. Не книги твоя компания. Сейчас лето. Солнце вышло, а ты дома сидишь. Посмотри, какая ты бледная. Было бы хорошо, если бы солнце немного посветило на твоё личико. Тебе ничего не будет это стоить.—?Я не хочу встречаться с девочками. Даже если с ними будет торт и Портвейн.—?Чарли всего лишь ребенок, ты же не хочешь потянуть его за собой?—?С чего ты взяла, что я всё ему говорю? —?сказала Лидия. —?Он ничего не знает.Они подошли к очереди в кафетерий, и Дот понизила голос:—?Знает не знает?— не имеет значения. Дело в том, что его отец приходит и уходит. Вот что происходит, что бы ты не сделала. Он мальчик и, вероятно, делает то, что делают мальчики.—?Что именно? —?Лидия повысила голос и рассердилась. Женщина впереди немного обернулась, и Лидия почувствовала, что краснеет. ?Грязное белье всех интересует?, -подумала она. —?Что именно? —?снова сказала она, уже спокойнее.—?Он наверняка сторонится тебя. Бьюсь об заклад, его нет дома больше, чем когда-либо, а когда он дома, то почти не выходит из своей комнаты. Держу пари, он очень тихий. Больше, чем обычно.Лидия пожала плечами.—?Это не значит, что всё из-за меня,?— сказала она.—?Нет, но ты хандришь каждый раз, когда он смотрит на тебя. Ты заставляешь его почувствовать, что это его вина, что это он что-то сделал.—?Роберт приезжал несколько раз,?— сказала Лидия.—?Зачем?—?Что ты имеешь в виду под ?зачем?? Мы были мужем и женой последние десять лет.—?Наверное, чтобы забрать чистые трусы.Женщина впереди фыркнула.—?Дот! —?потрясенно воскликнула Лидия. —?Говори тише,?— добавила она, но тут же захихикала, и они обе схватились за подносы, трясясь от смеха.—?Послушай, Лидия,?— сказала Дот, когда они успокоились. —?Я приезжаю с Полом в ?Корону? только раз в неделю. Полпива, игра в бильярд. Но дважды за последние недели я видела его сидящим за угловым столиком.Теперь они были впереди, обе первыми; на прилавке стояли подносы с сыром из цветной капусты и ломтиком ветчины или говядины и салатом.—?Похоже, сегодня нормальная еда,?— сказала Дот и, не получив ответа, оглянулась.Лидия стояла неподвижно, не поднимая подноса, и смотрела на чан с цветной капустой. По другую сторону прилавка ждала женщина с половником.—?Что ты будешь? —?сказала дот.—?Он был с…?—?Давайте пообедаем и сядем,?— предложила Дот.—?Он был? —?сказала Лидия опасно тонким голосом.Дот взяла поднос Лидии.—?Цветную капусту, спасибо,?— сказала она женщине. —?Ну же, милая. Многие бы рады нас подслушать, но мы задерживаем очередь.Дот нашла им места в конце стола.—?Я большинство из них не знаю,?— сказала она. —?Они-то не хотят слушать.—?Роберт перестал платить за квартиру,?— сказала Лидия, сердито стряхивая соль с цветной капусты.—?Боже, Лидия! И что будешь делать?—?Понятия не имею.—?Вот ублюдок. Он дает тебе деньги на продукты?Лидия покачала головой.—?Твоя семья может помочь?Еще одна встряска.—?Ты можешь обратиться в суд.Лидия с силой опустила солонку.—?Да ладно,?— сказала она. —?Ты знаешь хоть одну, кто бы так делал? Назови хоть кого-нибудь.—?Но ты можешь это сделать. Я слышала, кто-то говорил об этом.—?Это удается не таким женщинам, как мы.—?Он был с ней? —?сказала Лидия. —?В пабе?—?Конечно, был. Покупал ей чертов Мартини, более того, на свои чертовы деньги за аренду. Теперь я скажу тебе о ней кое-что. Она не такая красавица, как ты.Лидия ковырялась в еде, размазывая её по тарелке. У нее не было аппетита. Тысячи мыслей, тысячи вопросов пронеслись в ее голове.—?Если ты не будешь есть, у тебя не хватит сил разобраться со всем этим, подумай о своем мальчике,?— сказала Дот.Поэтому Лидия ела, заставляя себя проглотить еду, засовывая в себя твердый комок своей жизни.Подруги уже собрались уходить, когда Пэм подошла к ним, сжав губы в улыбке, с распущенными, как нитки, волосами, упершись локтями в бока.—?Лидия,?— кивнула она.Лидия не ответила.—?Здравствуй, Пэм,?— сказала Дот.Пэм уставилась на нее.—?Я не с тобой говорю. Это не твоих ушей дело.Дот посмотрела на подругу и села. Она никуда не уйдет.Повернувшись почти спиной к Дот, Пэм начала свою речь. Лидия наблюдала за ней. Поза Пэм так сильно напомнила ей Роберта, что она едва сдерживала эмоции.?Все дело в челюсти, она так выпячена,?— подумала она,?— а может, в том, как она стоит, словно вот-вот вскочит на стену?.К тому времени, как Лидия начала её слушать, Пэм почти закончила, наклонившись так близко, что Лидия могла слышать, как слегка постукивали её зубы, когда она выплевывала слова.—?…но мне уже это надоело,?— это было все, что услышала Лидия, а затем Пэм сделала паузу, ожидая чего-то от Лидии. Дот закатила глаза.—?Ты ела салат с говядиной, да? —?сказала Дот.—?Что? —?сказала Пэм.—?Салат с говядиной. Ты съела его на обед.—?Чего? —?переспросила Пэм.—?Маринованный лук оставляет такой сильной запах,?— сказала Дот.—?Ты меня поняла? —?сказала Пэм.—?Ты сказал, что тебе что-то надоело,?— пожала плечами Лидия.—?В такое время ты должна думать о семье,?— сказала Пэм. —?Не только о себе. Нам всем очень неловко из-за тебя. Это твой сын, и это твой женский долг.—?Мой долг? —?недоверчиво спросила Лидия. —?Ты знаешь, что творил твой святой братец? Все эти годы? Это тоже был его долг?Слова прозвучали неожиданно. Она никогда раньше не позволяла себе думать о том, что делал Роберт, но, говоря это, она осознала ужасную правду обо всех его изменах, обо всех его предательствах.—?Лидия? —?сказала Дот.—?Есть супружеские права,?— сказала Пэм. —?Мужчины не бросают своих жен.Лидия глубоко вздохнула. В голове крутились разные ответы.—?Скажи это Роберту,?— сказала она наконец. Она повернулась и пошла прочь, не дожидаясь Дот, даже не думая о ней, внезапно осознав, что больше не в силах это терпеть.Дот догнала ее в конце дня, и они вместе вернулись в город.—?Она была в ярости,?— сказала Дот. —?Она не знала, что на тебя нашло. Говорила, что ты никогда себя так не вела. —??Не понимаю, чего это она так на меня разоралась??— так она и сказала.Лидия рассмеялась над подражанием Дот, но в ее голосе прозвучала горечь.—?Эта женщина?— чудовище,?— сказала она. —?У нее есть свои причины на это, она потеряла родителей в одной войне, а мужа?— в другой. И всё же. Я старалась принять ее, пыталась понравиться и угождала все эти годы. Слушала ее враньё о моем муже. Хватит с меня.Женщины шли медленно, наслаждаясь легким и теплым послеполуденным солнцем. Вокруг них сотни других, выпущенных на свободу тем же самым колоколом, возвращались домой, начинали расходиться налево и направо, пока они шли через город. Мужчины, женщины, мальчики в комбинезонах и девочки, недавно закончившие школу. Девушки с оборванными платками. Они бежали по тротуарам, мимо Лидии и Дот, как жеребята, как сирены, как животные, которых слишком долго держали взаперти, толкаясь и смеясь, крича и шепча, прикрывая рты руками, и их звонкие голоса наполняли воздух.—?Вчера вечером мой Дейв упоминал Энни,?— сказала Дот. —?Должна тебе сказать.—?Упоминал почему?—?Он был одет в элегантный, аккуратный галстук, узкие брюки, в которых они сейчас ходят, молодежь, с прилизанными волосами, в начищенных ботинках. Сказал, что не хочет чаю и ?спасибо, ма?, поэтому я спросила, куда он пошел и не опоздает ли. Он сказал, что это двойное свидание. Сказал, что он будет с его девушкой, а Энни с её молодым человеком.—?Энни? —?сказала Лидия.—?Оказалось, что она встречается с напарником Дейва, Джорджем Пемблем. Они вместе уже довольно давно, но скрывают это от матери.—?Записка,?— сказала Лидия. —?Я так и знала, что она была об этом.—?А Пэм в курсе?Лидия покачала головой.—?Если бы она это узнала, то перевернула бы всё вверх дном, лишь бы остановить эти отношения. Энни?— единственный порядочный человек, который есть в этой семейке. Бедняжка.Они дошли до угла, где их пути расходятся, и Дот повернулась, чтобы уйти.—?Джордж?— хороший парень,?— сказала она. —?Много болтает, когда выпьет пару пинт, но за Энни присмотрит. И, хотя слишком молод, но с её матерью справится.Лидия кивнула, но ее мысли снова вернулись к прежнему: она ужасно устала и хочет побыть одна.—?Спасибо, Дот,?— сказала она и уехала.15.Кот лежал в полосах солнечного света, вытянув лапы и прикрыв глаза. Только уши шевелились, слегка подергиваясь, когда вошла Джин.Она провела пальцами по мягкой шерсти, почувствовав, как кот изгибается от наслаждения. Она дотронулась до лапы, подняла коготь кончиком пальца, нашла его среди мягкой шерстки и почувствовала, как он остро коснулся ее кожи, почти болезненно. Начало лета выдалось жарким, и Джин нежилась с кошкой, вытянув ноги на досках пола в кабинете и наслаждаясь теплом дерева на своей коже.Она была возбуждена, но не знала почему. Аппетит, обычно сильный, покинул ее, и в последние несколько ночей ей было трудно заснуть. Иногда она вставала и садилась в кресло с чашкой чая и Сарой Воэн на граммофоне. Или лежала, широко раскрыв глаза в темноте. Затем ночные звонки стали для нее отвлечением, и ей приходилось сдерживать энтузиазм, с которым она отвечала на телефонные звонки.Миссис Сандрингем каждый день отчитывала ее за то, что она не убирала за собой тарелки, а потом хотела заставить ее посидеть спокойно или измерить температуру.—?Я врач, миссис С.,?— нетерпеливо ответила Джин, хотя и не могла понять, что с ней происходит.В это время года график Джин всегда был не такой напряженный. Она не знала почему. Возможно, люди просто чувствовали себя лучше и болели реже, когда светило солнце. Все объясняется очень просто. Как бы то ни было, это означало, что у неё было больше свободного времени, и в эти летние месяцы у нее вошло в привычку все глубже погружаться в жизнь друзей, становиться частью их семьи, ?своего рода частью ясной погоды?,?— поддразнивал ее Джим. Она ходила с Сарой по магазинам, изредка встречала Эмму и Мэг из школы, водила их днем в городской бассейн или в деревню на пикник.Итак, Джин гуляла с Сарой, когда однажды в субботу днем снова увидела Лидию Уикс, стоявшую на противоположной стороне людной улицы. Но, в отличие от других женщин, Лидия, казалось, стояла бесцельно. Она держала корзину, как и все остальные, и, вероятно, у нее тоже был список покупок. ?На обратной стороне конверта?,?— подумала Джин,?— или просто быстро нацарапала на полях вечерних новостей?. Но Лидия ничего не делала. На самом деле, она выглядела так, будто ее арестовали на полпути куда-то, ее хрупкое тело остановилось там, внутри желтого платья, спиной к магазину ?Маршалл и Куп?, руки по бокам, она не стояла и не ходила, голова опущена, лицо закрыто, спрятано от всех.На Хай-стрит было оживленно в это время суток, и мимо сновали нетерпеливые женщины, размахивая корзинами, как таранами, толкая коляски, как танки. Джин смотрела, как Лидию толкают вперед, к водосточной трубе, потом назад, пока она не встала, прислонившись спиной к витрине, из которой на прохожих смотрели огромные очки.Стоя у мясной лавки в ожидании подруги, Джин смотрела на эту женщину, мать Чарли, и сердце ее разрывалось от сочувствия к ней.—?Какого черта? —?Сара поставила корзинку и посмотрела туда, куда смотрела Джин?— на дальний тротуар.Джин вздрогнула. Мысли ее унеслись куда-то далеко, и ей потребовалось несколько секунд и кроткий взгляд на корзинку с мясом, чтобы вспомнить, где она находилась.—?На что ты уставилась?—?Да так, пациент,?— сказала Джин. —?Навещу её чуть позже.—?Ты витала где-то далеко отсюда,?— Сара подняла корзинку. —?Очень далеко.Когда они уходили, Джин украдкой бросила последний взгляд на Лидию, и, хотя она едва понимала, о чем размышляет Лидия, она подумала о том, как она красива и как печальна.Они почти зашли в дом, когда Джин отважилась озвучить свои новые незнакомые мысли.—?Эти платья такие красивые, с большими пуговицами и открытыми шеями. Рукава такие… —?она изобразила руками то, что хотела сказать, и Сара расхохоталась.—?Не верю своим ушам. Доктор Джин Маркхэм комментирует дамскую моду.Джин немного обиделась.—?Такая реакция только потому, что я высказываю свои мысли.—?А есть какая-то причина, почему ты хочешь такое платье? Или даже высокие каблуки?—?Я не хочу их носить. Я только заметила, что они довольно красивы.Но она видела, как подруга пожала плечами и улыбнулась, как будто Сара знала что-то, чего не знала она.Несколько дней спустя Джин уверенно шла через парк со своей докторской черной сумкой и почти дошла до Западных ворот, когда снова увидела Лидию. Был поздний солнечный день, и отовсюду были слышны детские крики, теперь уже пронзительные и усталые от жары. Люди лежали на траве: матери с бутербродами с джемом, любовники, только что встретившиеся после работы, все еще стесняющиеся, с маргаритками в руках, отмечающие расстояние между их коленями. Но яркие краски по краям потускнели, цветы погнулись за долгий день, трава смялась. Двое мужчин в серой униформе и с опущенными плечами уже выкладывали шланги, поглядывая одним глазом на часы в парке, чтобы, когда прозвенит гудок, выгнать наконец матерей и любовников, запереть ворота и присвоить себе парк на время.Мысли Джин в тот день так же устали, как и ее ноги,?— она беспокоилась об отъезде миссис Сандрингем осенью, который наступит раньше, чем она предполагала, и о том, как бы отказаться от работы на летние вечера. Она знала, что у нее странное настроение, и просто не могла смириться с отъездом экономки после долгого времени, которое они прожили вместе. Это была случайность, или знакомый запах, или что-то ещё, во что Джин не верила, но Джим назвал бы судьбой,?— но она подняла глаза, когда приблизилась к Лидии, к углу клумбы с розовыми георгинами.Лидия должна была думать о том, как свести концы с концами, и о Чарли, и об Энни, и о том, что сказать в следующий раз, когда Роберт вернется домой. Но сейчас думать об этом было невыносимо. Ее мысли были где-то далеко, и она смотрела на влюбленных, их стеснительные взгляды играли в пятнашки на траве.Джин смотрела, как Лидия медленно, небрежно проходит рядом с ней, опустив глаза, цепляясь ботинками за землю, и сердце ее подпрыгнуло. Она научилась не выказывать сочувствия чужому горю, но теперь не хотела это игнорировать. Хотя она не привыкла колебаться, знание, уверенность заставили ее остановиться.—?Миссис Уикс,?— сказала она, и, возможно, если бы она промолчала, Лидия так и прошла бы мимо, не заметив её.Но Лидия остановилась и взглянула на неё.—?Как поживаете? —?спросила Джин, а потом, когда поняла, что это не очень хорошая тема для разговора, спросила:?— Как книги?Лидия взмахнула бровями.—?Доктор Маркхэм,?— наконец произнесла она и поджала губы, как будто была рада сказать хоть что-то. —?Да, одна из них мне нравится. Триллер.Джин кивнула.—?Отлично. Это просто отлично,?— сказала она, как будто Лидия сказала ей, как какой-то пациент, что ее нога больше не болит, а не что ей понравилась книга.Теперь, когда она остановилась, Лидия, казалось, застыла там, на тропинке, как будто мир замер на месте, замерли птицы на деревьях, дети и любовники.—?Чудесный день,?— сказала Джин чуть громче, чем следовало. —?Мне нравится гулять по парку. Я так часто езжу на машине,?— сказала она, поднимая свою черную сумку, как бы объясняя.Лидия посмотрела на небольшой холм, поросший травой. На дальнем берегу, за верхушками деревьев, лежал пруд, и даже сейчас отдаленные крики напоминали ей о Чарли и его лодочных победах.—?Но вы всегда едете навстречу чужим страданиями,?— сказала она. —?Разве это не трудно?—?Это цена моей работы,?— просто ответила Джин. —?Кто-то должен это делать.Лидия посмотрела на доктора и поспешно ответила:—?Извините. Это было очень грубо.—?Ну, иногда я оставляю их менее несчастными, чем раньше,?— сказала Джин,?— а иногда нет.—?Мне действительно понравилась эта книга,?— сказала Лидия.—?Значит, я сделала хороший выбор.—?Я начала и другую… —?Лидия сделала паузу и указала на сумку Джин. —?Но вы торопитесь. Пациенты.—?Нет, нет, на самом деле нет. На самом деле… —?Джин огляделась в поисках того, что могла бы предложить Лидии, чтобы она осталась. За воротами поблёскивал фургон с мороженым. —?На самом деле… Хотите мороженого?Она видела, как Лидия смутилась, уже собираясь уходить, но явно этого не желая. Фургон позвонил в колокольчик, и Джин улыбнулась.—?Конечно хочу, спасибо,?— сказала Лидия.Женщины направились к деревьям. Лидия расстелила свой макинтош на траве, и они сели со своим мороженым.—?Как ваш сад? —?сказала Лидия.Джин удивленно подняла глаза.—?Чарли ничего не рассказывал?Лидия медленно покачала головой, но Джин, наблюдая за ее лицом, заметила легкую обеспокоенность в ее глазах.—?Не думаю,?— наконец ответила Лидия,?— но в последнее время я очень занята. Так что, возможно, я просто не помню.Она прижала руку к щеке и уставилась в траву. Затем, словно ей в голову пришла какая-то мысль, она посмотрела прямо на Джин.—?Почему вы остановились здесь со мной? Это из-за Чарли? Есть что-то, что я должна знать?—?Нет. Я остановилась, только потому что хотела этого,?— ответила Джин. —?Вообще-то, мне нравится ваша компания.Лидия посмотрела на Джин, подняв брови.—?Вам нравится моя компания? —?медленно произнесла она.Джин серьезно кивнула, а потом Лидия запрокинула голову и рассмеялась.—?Вам смешно? —?Джин была в замешательстве, а потом улыбнулась, потому что это было потрясающе?— видеть, как смеется эта женщина.—?Мне пора,?— сказала Лидия.—?Приходите скорее и выберите другую книгу,?— сказала Джин, когда они встали, и Лидия, улыбнувшись, пошла своей дорогой.16.Чарли оставил книги у миссис Сандрингем. Они были аккуратно завернуты в коричневую пакет, и, распаковав их, Джин нашла записку.Спасибо за романы. Простите, что так долго держала их у себя. Чарли обещал вернуть их в целости и сохранности. Я гуляла в парке в это же время в четверг, но, возможно, вы были заняты пациентами. Во всяком случае, я вас не встречала.С благодарностью,Лидия УиксДжин убрала записку в стол. Ей хотелось, чтобы Чарли не возвращал книги, потому что тогда она могла представить себе, как миссис Уикс придет с ними сама, а теперь она точно не придет. Она проклинала себя за то, что сегодня в пять часов вечера она была так далеко, когда миссис Уикс снова гуляла в парке. Но что-то ее радовало, хотя она не могла понять, что именно, и она стояла неподвижно в комнате, закрыв глаза, чтобы успокоиться.В последующие недели Джин прислала Лидии еще две пачки книг, перевязав их бечевкой, чтобы Чарли мог отнести домой. Каждый раз она писала такие короткие записки, какие могла, потому что у миссис Уикс явно хватало забот и без Джин.Но как бы она ни была занята в течение дня, как только ее голова касалась подушки, она думает о Лидии, думая о её печали и удивляясь, почему ей так приятно в обществе другой женщины.Она была в саду в тот вечер, когда Лидия пришла. Была среда, и она усердно вспахивала землю. Песок врезался в высохшую летнюю почву, она тяжело дышала, и работа заполняла ее мысли.Колокольчик в саду зазвонил громко, и птицы взлетели с лужайки. Джин открыла калитку быстро, умело, успокаиваясь, готовая смыть землю с рук, переобуться, взять черную сумку и уйти. Но она обнаружила там Лидию; Лидия, стояла полуобернувшись, с неуверенным лицом, держа пакет с книгами Джин.—?Простите, что беспокою вас в такое время вечера.—?Все в порядке? —?сказала Джин.—?Я принесла ваши книги,?— сказала Лидия, слегка приподняв сумку. —?Мне показалось, это невежливо, что Чарли таскает их туда-обратно. Я вдруг подумала… что это хороший вечер, чтобы прогуляться до вас.—?Как хорошо, что вы меня застали. Я сегодня работаю вечером. И когда вы пришли, я подумала, что это вызов,?— сказала Джин.—?Вы работаете в саду,?— сказала Лидия, указывая на руки Джин.—?Да, копаю,?— ответила Джин.—?Должно быть, это раздражает. Бросать всё, когда кто-то звонит.—?Иногда. —?Джин прислонилась к воротам. —?Но я ругалась с родителями, а потом очень усердно училась, чтобы иметь право работать вот так, постоянно прерываясь.Лидия улыбнулась.—?Ну, по крайней мере, на этот раз вы можете вернуться к саду. —?она протянула пакет. —?Спасибо вам.—?Эта большая книга была одной из любимых книг моего отца,?— сказала Джин. Сумка неуклюже качнулась между ними. Она вопросительно посмотрела на Лидию. —?Я не была уверена, что вам понравится.—?Ничего подобного я раньше не читала. У неё такая красивая обложка. Не как библиотечная книга. Но читать в постели тяжело,?— сказала Лидия, усмехнувшись. —?Ну, подняв руки, знаете.—?Так пойдите и возьмите ещё,?— сказала Джин. —?Теперь, когда вы здесь, можете выбрать сами.Лидия посмотрела в сторону, в сад, потом снова на Джин. Она посмотрела на доктора?— взъерошенные волосы, грязные руки, пот бисеринками выступил на воротнике рубашки. Она не знала ни одной другой женщины, которой было бы так легко предстать перед кем-то настолько незнакомым в таком виде. Ты красишь губы и приводишь волосы в порядок даже если тебя уволили с работы, ты рожаешь ребенка или случилось землетрясение. Лидия усмехнулась.—?Спасибо.Ни один из них не упомянул о Чарли, но обе вспомнили о нем, и они молча прошли через огород и вошли в дом. Джин представила, как он бежит вперед, как щенок, между высокими рядами бобов, потом останавливается на булавочной головке, чтобы присесть и посмотреть на что-то крошечное на земле, на листе, что-то невидимое для нее. Она представила, как он зовет их и показывает им свою находку, и его детский лоб на мгновение нахмурился от усилия описать, что он видит, и она бы его похвалила за это. Он сказал бы, что рад приходу мамы, но Джин беспокоилась, как бы Лидия не обиделась, узнав, сколько времени он проводит в саду, или о растущем количестве диковин, которые он ей показывал, или о том, сколько раз миссис Сандрингем кормила голодного мальчика к чаю.Лидия гадала, как далеко был Чарли в этом доме. Неужели он поднимался по этой лестнице? Остановился ли он, чтобы посмотреть на фотографии? Несколько из них выглядели очень старыми в больших золоченых рамах: торжественные пары с детьми на коленях, мужчина с собаками. Она могла себе представить, как Чарли поймал его взгляд. Видел ли он комнату со всеми книгами? Играл в шарики на этой площадке? Чувствовал ли он здесь себя, как дома?—?Чудесный дом,?— сказала она, и, словно прочитав мысли Лидии, Джин ответила:—?По-моему, Чарли никогда не был наверху. Ему незачем. Он входит через калитку в саду. —?Она повернулась к Лидии. —?Он всегда рад быть в саду с самим собой, в одиночестве, с пчелами. Наблюдать за прудом. Он кажется довольно тихим мальчиком. Мы едва знаем, что он здесь.Лидия кивнула. Странно было слышать, как почти незнакомый человек говорит о твоем собственном сыне. Наверное, Джин привыкла к этому, будучи врачом. Джин открыла дверь с лестничной площадки и жестом пригласила Лидию войти.Стены комнаты были сплошь увешаны книгами. Полки от пола до потолка. Лидия стояла молча. Она никогда не видела столько книг в одной комнате, кроме как в публичной библиотеке, никогда не видела столько в одном доме. Комната была освещена розовым закатным солнцем, на полках пылали книги?— коричневые, красные, зеленые, с золотыми буквами. Лидии захотелось провести пальцами по их корешкам, почувствовать тепло солнца. Ей хотелось дотронуться до всех них.Джин наблюдала за лицом Лидии. Выражение ее лица было нетрудно прочесть, и Джин смутило удивление женщины.—?Есть из чего выбирать,?— сказала Джин.—?Ваш отец прочел их все?Джин пожала плечами.—?Понятия не имею. Но, думаю, много.Лидия подумала о ценных книгах дяди, спрятанных в углу шкафа. Много лет назад она перечитывала их все по нескольку раз, и теперь они стали ее любимыми: ?Тридцать девять ступеней?, ?Мужчина-Бродяга?, ?Знак четырех? и, возможно, дюжина других. Но доктор Маркхэм сказала, что она не читала книг отца, так что же она так ценила?—?Я поставила все романы на эти полки,?— сказала Джин, указывая на одну сторону комнаты. —?Пожалуйста, выбирайте, что захотите.—?Я не займу много времени,?— сказала Лидия.Джин села в кресло у окна. Она вытащила книгу, которую, как она помнила, читал ее отец и которая, как она думала, могла бы ей понравиться. Это был не роман, а скорее травелог, ?Старая Калабрия? Нормана Дугласа. Но сейчас она не хотела читать, только смотреть на эту женщину в своих раздумьях, и поэтому она сидела с книгой на коленях, тыкнув пальцем на случайную страницу и опустив глаза.Лидия пробежала глазами по полкам. Она достала книгу и прочитала первый абзац, положила ее на место, отодвинув от соседей, чтобы найти ее снова. Она вытащила другую и подержала её на ладони. Достаточно солидный вес. Открыв ее посередине, она пробежала глазами текст. Шрифт был мал, и она повернулась к окну, чтобы было светлее.—?Я могла бы сидеть здесь часами,?— сказала она. —?И вытащить каждую, до последней.Так они просидели минут десять, а то и больше. Лидия вздрогнула и посмотрела на часы.—?Я должна вернуться к Чарли. Я сказала, что уйду всего на час.—?Если вам понравился ?Мидлмарч?, то есть и другие книги этого автора,?— сказала Джин. —?Вы можете взять ещё одну её книгу.—?Её?—?Она писала под мужским именем.—?Почему?—?Чтобы её воспринимали всерьез.—?Но вы не читали ее романов.—?Нет. Но отец знал, что меня заинтересует ситуация с именем. Вам понравилось?—?Не знаю,?— ответила она. —?Это далеко от детективного романа.Джин ждала.—?У нее есть характер, у главной героини, и она совсем не такая, как я. И ее муж тоже не такой, как мой.Лидия остановилась, и снова Джин подождала. Ожидание было тем, в чем она была хороша. Она научилась быть терпеливой, прислушиваться к тому, что важно.Лидия посмотрела на стену, на пол. Затем она повернулась к доктору и заговорила едва слышно:—?Ее мужу важен только он сам,?— сказала она. —?Он никогда не замечает, что она чувствует, поэтому она в отчаянии.Джин посмотрела на нее, потому что ее голос был полон горести, и увидела слезы на щеках Лидии.—?Но разве все так заканчивается? —?сказала Джин.—?Нет. Все заканчивается не так. Но это то, за что я переживала больше всего в этой книге.Солнце почти село, вечер переходил в ночь. Джин включила лампу.Лидия все еще стояла, ее щеки были мокрыми от слез, ?как у кого-то потерянного и отчаянного?,?— подумала Джин. Она знала, что это не одно и то же, но подумала о смерти отца и о том, какой опустошенной чувствовала себя, когда его не стало. Как тяжело, как больно, когда не за что держаться. Как это было больно, физически больно. Ничего на месте его тела. И даже тело, которое в конце концов превратилось в кожу и кости.Вот, что вспомнила Джин?— оцепенение, ужас и одиночество. Она сделала шаг вперед и обняла женщину, у которой тряслись плечи, которой было больно. Она обняла её и держала, пока она плакала.