Билли Харгроув, Макс Мэйфилд. Очень странные дела. (1/1)

Одно лето может изменить всё?— раньше Билли не верил в подобные клише, в его жизни все эти милые глупости не работали.В жизни Билли Харгроува правил свой бал гребанный злой рок?— так уж вышло, и кто там в этом был виноват разбираться было слишком хлопотно, да и некогда: нужно было выживать, закаляясь под неустанным потоком отцовской жестокости, обрастать толстой кожей и острыми колючками под насмешками в проклятой школе, сбивать костяшки на пальцах в драках за право не быть угнетаемым нытиком, и много еще всего. Хорошего?— ни хрена, только всякий мрак, который если вспоминается, то сразу неприятные мурашки по коже и привкус горечи во рту. Билли старался не вспоминать, и все у него было хорошо, все схвачено, все круто?— начиная от кожаной куртки, заканчивая хищными изгибами его ?камаро?, так по-пижонски гармонирующих с изгибами его модных кудряшек.А потом случилось оно?— лето, которое изменило всё.О том, как отвратительный, смердящий отросток впился ему в лицо, отравляя и напитывая чужеродной дрянью, разрывая на части его разум, самую его суть дробя на части и вгрызаясь в каждую так беспощадно и мучительно, не вспоминать не получалось.Такое просто так из головы не выбросить?— у Уилла Байерса все еще порой можно заметить тот его особый остекленелый взгляд, когда его накрывает внезапно воспоминаниями в самых неожиданных местах. Парень выпадает из реальности всего на мгновение, но за это мгновение успевает пережить вечность, полную до краев болью и ужасом. Билли знает это?— потому что и он теперь такой же. Выживший.Долгое время ему казалось, что умереть было бы лучше, правильнее?— потому что не было бы тогда мучительных воспоминаний, не было бы тягостного и острого чувства вины за то, что его руками делал тот потусторонний ублюдок, не было бы животного страха перед тем, что все это может повториться снова…А потом его стала потихоньку вытаскивать из всего этого ада Макс.—?Ты не обязан проходить через это один, Билли.—?Заткнись и вали из моей комнаты,?— привычно велел он, но Макс не ушла.Подошла ближе, села рядом. склонила рыжую голову к нему на плечо и прошептала:—?Мы с тобой семья, Билли. Я тебя не брошу, потому что ты мой брат. И герой, понял? Ты?— герой, если бы не ты, Свежеватель Разума убил бы Оди…—?Не говори всякую ерунду, Макс. Какой из меня герой?—?Самый настоящий. Можешь притворяться засранцем и дальше, но теперь я знаю правду. Теперь я вижу тебя настоящего, Билли.Билли хотел велеть малявке заткнуться, но у него так остро кольнуло в груди, что слова застыли на губах. Это было счастье?— острое, да, болезненное, от осознания того, что кто-то любит его, что для кого-то он оказался достаточно хорош. Кажется, такого с ним не происходило целую вечность?— с тех пор, как ушла мама.Макс уговорила его купить велосипед, и они целыми днями гоняли по округе?— она на своем скейте и он, на своем байке.Движение изматывало?— и успокаивало.Тревога уходила медленно, но все же уходила?— а малявка Макс, его сестра не по крови, но по личному выбору обоих, не уходила никуда. Часто она засыпала у него на плече, пока он читал ей что-нибудь вслух?— книги, оказывается, тоже могут успокаивать, да.Билли водил ее в кино по субботам?— или она его, кто теперь разберет? Даже Лукаса иногда брали с собой, чтоб не дулся, что его девушка проводит с ним слишком мало времени.Билли Лукаса не любил прежде, даже презирал где-то, но если взглянуть на паренька через удивительную призму восприятия Макс, то Лукас был вполне ничего.И да, Макс приводила к ним домой Оди, и Майка, и Байерса?— Байерс всегда был молчаливым и тихим, и если они с Билли встречались взглядами, то обменивались безмолвным пониманием и поддержкой.Странно, это все было так странно, но…Солнце в какой-то момент стало сиять ярче, ночи перестали быть такими длинными и изнурительными, а стройные ножки миссис Уилер вновь стали притягивать к себе его взгляд.И все из-за Макс?— его малявки сестры, которая пообещала не бросать его и свое обещание выполнила.