Раз (1/1)

— О чем грустим? — Бликса приподнялся на локте и заглянул в лицо Франка. Тот ответил не сразу:— Да так… ничего. Зубы болят.— Значит, утреннего минета я опять не дождусь?Франк что-то неразборчиво пробормотал про утро в три часа дня и поспешно отвернулся, якобы в поисках своей одежды — только чтобы не видеть издевательской усмешки на лице Бликсы.Да пусть бы у него все зубы были здоровы и росли хоть в два ряда — всё равно оставались вещи, на которые Франк бы в жизни не согласился. В его сознании они располагались в стройной системе, в градации от наиболее тяжких проступков к грехам полегче. И почему-то Бликса выбирал всегда вещи из начала списка.— Мне сон плохой приснился, — зачем-то решил пояснить Франк, натягивая футболку.Бликса хмыкнул. Полный презрения звук значил примерно следующее: ?А не надо спать, вот и не будет сниться всякое?. Сам-то Бликса сном пренебрегал – по причинам идеологическим, как неоднократно заявлял с гордостью. Это было в самом конце двухнедельного марафона бодрствования, и сарказм Бликсы принимал уже вселенские масштабы, а из разъеденного амфетамином носа каждый день шла кровь. Бликса привычно сглатывал её, пугая Франка причмокивающим звуком и ассоциацией с вампирами. Вот и сейчас он хмыкнул и сглотнул. Франк поёжился.Бликса подтянул колени к груди и сидел теперь на матрасе, слегка покачиваясь и глядя перед собой. Франк даже не стал спрашивать, как Бликсе удалось вчера освободиться от ремня, которым он скрутил ему руки в ходе особо бурного примирения. После того, как на вечеринке Бликса весь вечер болтал с каким-то австралийцем, порой непозволительно близко наклоняя к тому растрёпанную голову, Франк понял — что-то в жизни от него ускользает.Поэтому лишь остались они с Бликсой вдвоем в их берлинской квартирке, он рывком вытащил брючный ремень, два раза ударил — по груди и по испуганно поднятым ладоням (а ведь хотел по лицу, с которого даже в тот момент не сошла мерзкая ухмылка). Потом обмотал запястья Бликсы в три обхвата и захлестнул концы ремня на батарее. Кажется, в процессе идеологического воспитания и вырубился — слишком был пьян…— Держи, — Франк поднял с неказистого паркета рубашку Бликсы и швырнул тому на колени, про себя молясь, чтобы каким-то чудом во вчерашнем пылу воспитания не оторвал ни одной пуговицы.Рубашка легла на матрас рваным нефтяным пятном. Бликса не пошевелился.— Эй!— Да? — Бликса царственно поднял ресницы.— Собирайся. Студия с шести, — Франк пытался расчесать спутанную кудрявую челку.— С четырех, — уточнил Бликса и громко сглотнул.— Тем более, — Франк запихнул расчёску в щель между стеной и отслоившимися обоями. — Так, постой, а Эндрю знает? Надо сказать ему…— Не надо ничего говорить, — Бликса поджал губы. — Есть одна вещь, которую я хочу записать с тобой. Эндрю будет только мешать, — мягко закончил он, и Франку отчего-то сделалось неспокойно.***— Два контактных микрофона здесь, два на спине, и ещё один на область сердца… — Бликса вертелся, пытаясь прикрепить скотчем звукосниматели к своим острым ключицам.— Не так, надо ниже, — Франк неловко передвинул металлическую пластинку. Пальцы скользнули по свежим синякам от ременной пряжки. Интересно, Бликса их уже заметил?— Нет! Ниже — это будет на сердце! — рявкнул Бликса. — Ну как ты не понимаешь?..Франк пожал плечами. По правде говоря, он вообще мало что понимал.— Только по микрофонам не бей, — предупредил Бликса. — Они не наши.Франк тяжело вздохнул. Отговорить Бликсу не удастся, но стоило хотя бы попытаться.— Слушай, мне правда не кажется, что это хорошая идея. Да, звук получится потрясный, и сам акт… — Франк сглотнул, подбирая слова, — очень художественный и концептуальный, но…— Что ?но?? — Бликса чуть ли не притопывал от нетерпения.— Я не хочу делать тебе больно, — сказал Франк и отвернулся, чтобы не видеть презрительно-насмешливого взгляда Бликсы. Да, не слишком-то логично это звучало после вчерашнего.— Я хочу этого, — с нажимом повторил тот. — И ты не сделаешь больно мне — я буду твоим инструментом.Глаза Франка загорелись, но лишь на мгновение. Он в который раз покачал головой, с сомнением окинув взглядом тощую фигуру, опутанную звукоснимателями.— Я бы может и согласился, если б это был кто-то другой. Чёрт, Бликса, да тебя одним ударом переломить можно, а ты хочешь, чтобы я колотил тебя по ребрам!Бликса презрительно прищурился и пожал плечами:— Я хотел сделать это с тобой. Но раз ты не можешь… — скривился он. — Надо было Эндрю позвать. Он бы точно сделал всё, как я сказал. Или…Франк сжал челюсти и, развернувшись всем корпусом, ударил Бликсу в живот.— Выше, — прохрипел тот, упав на колени и задыхаясь от боли, но все-таки смог выдать очередную глумливую усмешку.— Хорошо, ты получишь, что просил.Франк методично работал кулаками, полностью отключив мысли и эмоции. Он выполнял приказ. Незачем думать — Бликса всё решил за него. Как всегда. Даже злости не было. Вдох-выдох. Удар левой, удар правой. По острым ребрам, которые будто режут костяшки пальцев до костей. Судорожное дыхание Бликсы. Почему он не кричит? Он вообще способен чувствовать хоть что-нибудь?Сухой треск кости.Франк вздрогнул и остановился, опустив занесенный кулак. Прислонившийся к стене Бликса был бледен, как полотно. Огромные глаза на костистом изможденном лице, потемневшие от боли —словно у какого-нибудь мученика.— Почему ты остановился? — ровный голос, болезненная дрожь почти неуловима. — Мне показалось, что ребро… сломалось.— Ерунда. Продолжай.— Бликса, хватит, — твёрдо сказал Франк, глядя ему в глаза.— Продолжай.Приказ. Нельзя ослушаться. На выдохе Франк ударил Бликсу в грудь, чувствуя, как ребро буквально сминается. И снова что-то хрустит — на этот раз, скорее всего, ключица. Франк сморгнул навернувшиеся слезы — он не хотел этого всего, но Бликса парализовывал его волю, подчинял себе, страдал сам и заставлял страдать его. Бликса жил ради драмы. Просто не мог иначе.Франк ударил ещё раз и остановился. По ощущениям, у Бликсы сломано минимум три ребра. Но больше всего пугала кровь, собиравшаяся в уголках тонкого рта.— Достаточно, — Бликса слабо улыбнулся и, оторвавшись от грязно-серой стены, покачнулся и шагнул к Франку.Франк подхватил его, не давая упасть на затоптанный пол. Бликса прижался к нему, крепко впившись костлявыми пальцами в футболку.— Тебе очень больно?— Искусство требует боли, — усмехнулся Бликса. — Давай, снимай скорее. Не терпится послушать, что получилось.Пальцы Франка непростительно дрожали от волнения, пока он отцеплял звукосниматели. Тревога за Бликсу и одержимость звуком сплелись в пульсирующий клубок где-то на месте сердца. Когда с последним было покончено, Бликса прижался окровавленными губами к его рту, и Франк утратил остатки здравомыслия.— Думаешь, тебе сейчас можно? — Франк с сомнением глядел на стекающую по груди Бликсы кровь.— Нужно, — усмехнулся Бликса и тут же закашлялся. — Ну, давай. А то Эндрю скоро придет.Франк с сомнением покосился на дверь.— Заодно и… признаемся ему во всём.Франк глубоко и горестно вздохнул. В прошлый раз, когда Бликса предложил ему подобное в три часа ночи на крыше водонапорной башни, всё закончилось не очень хорошо.— Ну? Чего ждешь? — нетерпеливо прошипел Бликса, ерзая на краешке микшерного пульта.— Да, да, — ломая ногти, Франк торопливо расстегивал ширинку. Как назло, молнию заело, и он чувствовал: взгляд Бликсы уже прожигает насквозь.Наконец освободившись от одежды, он сплюнул в ладонь и растер вязкую слюну по своему члену. Проклятый тюбик со смазкой остался дома; кто же мог знать, что Бликсе приспичит сделать это прямо в студии? И вообще, обычно он отвечал за подобные вещи.Франк встал между широко разведённых ног Бликсы и на всякий случай еще дважды коротко поплевал. Бликса закатил глаза:— Что ж ты такой суеверный? В следующую секунду он глухо застонал и закусил губы.— Черт… ты такой…— Да? — Франк замер, тревожно заглядывая ему в лицо. Бликса приоткрыл потемневшие глаза и лишь улыбнулся одной из тех бессмысленных, издевательских, и, наверное, развратных улыбок, от которых у Франка всегда сносило голову окончательно.— Такой… да, — простонал Бликса и замолк, мало что тем самым прояснив.Заинтригованный, Франк продолжал. Он мягко толкнул Бликсу в грудь, заставляя откинуться назад, на бесчисленные тумблеры и рычаги настройки, внутренне содрогаясь от мысли, как впиваются их острые грани в тощую спину.Франк поднял ноги Бликсы ещё выше и раздвинул чуть шире; сходя с ума от того, какой тот сейчас беспомощный, покорный, раскрытый для него, рывком вошел до конца и замер внутри. Придержал дернувшееся под ним тело (за что получил ещё один мутный, но ощутимо прожигающий взгляд), и начал считать: один, два… три… четыре, четыре с половиной, четыре и три четверти — просто пытаясь привыкнуть к этой тесноте.На счет семь он осторожно шевельнулся и подался назад — совсем немного, на пару сантиметров. Не удержался и снова потянул Бликсу на себя. Потрясающе. Чёрт, кажется, давно у него не получалось заставить Бликсу принять его так глубоко. Где-то на краю сознания он рассеянно отметил, что эта неизвестно откуда взявшаяся легкость — слегка подозрительна, но всё это было неважно, совсем неважно…Бликса выгибался под ним, вскидывал бедра, стараясь насадиться глубже, — так, чтобы между их телами не оставалось зазора, будто можно стать единым целым, слиться в одно живое существо. Он хрипло, с присвистом дышал, и тихонько всхлипывал каждый раз, когда Франк входил в него.— Ещё… чёрт бы тебя, Франк, ещё...Жар стыда залил лицо Франка, и без того раскрасневшееся. То, что Бликса просил его — так пошло и так откровенно…— Ну? — яростно выдохнул Бликса и закашлялся, поднося ладонь к губам.Франк вздрогнул, увидев на его пальцах кровь. Зачем снова пошел на поводу у Бликсы, ведь знал же, что перелом рёбер опасен — прободение легкого, пневмоторакс какой-нибудь… Что, если острый осколок сейчас вопьётся Бликсе в сердце?— Не медли! — исступленно выкрикнул тот, и больно вцепился испачканными пальцами в плечо.Франк понимал, что это неправильно, опасно, но не нашел сил отстраниться — все это невероятно возбуждало, и он не мог ослушаться, ведь Бликса так нуждался в нем. Он представил, как край сломанного ребра распарывает изнутри белую, почти синеватую кожу и выходит наружу, и кровь, текущая из раны — как след раненого зверя на снегу.Франк мощно толкнулся бедрами, входя в Бликсу так глубоко, насколько это возможно, и тот ободряюще улыбнулся — розовая пленка покрывала изъеденные цингой и ?скоростью? зубы. Зрелище сюрреалистическое. Страшное и притягательное одновременно. Франк дернул Бликсу на себя и тот скрестил лодыжки на его скользкой от пота пояснице, обвил руками широкие плечи. Франк уткнулся лбом в его тонкую ключицу, мечтая раствориться в этой близости, запомнить каждый миг обладания. Сердце лихорадочно выстукивало: мой, мой, мой…— Ник, ооо…Франк вздрогнул.— Что? — тихо спросил он, замирая и всматриваясь в расширенные зрачки лежащего под ним.Вместо ответа Бликса требовательно стукнул его пяткой по пояснице — мол, ничего, продолжай.— Ты что-то сказал, — произнес Франк, скорее утвердительно. Не мог же он ослышаться! В минуты страсти Бликса награждал его самыми разными эпитетами, но никогда ещё не называл чужими именами.Бликса улыбнулся и чуть закусил нижнюю губу.— Ты сказал ?Ник?! — рявкнул Франк, встряхивая Бликсу за плечи. — Почему ты сказал ?Ник??!!Пошло это было и ненужно: по правде, Франк уже знал, что Ником звали вчерашнего австралийца. Но он почему-то не хотел верить в очевидное; впрочем, как и всегда.— Ник сказал, что ему очень понравилось наше выступление в Амстердаме, — Бликса издевательски прищурил глаза. Довольно странное признание в такой момент.— Ааа… Ну, ладно, — Франк растерянно ослабил хватку. Вечно Бликса всё усложняет — можно подумать, они очень спокойно живут…— Не отвлекайся, — Бликса нетерпеливо поёрзал, намекая Франку, чтобы тот не сачковал.Бедному Франку только и оставалось, что продолжать. Хотя после такого… нравственного потрясения это и было довольно сложно.Он ведь всего-навсего хотел, чтобы Бликса принадлежал только ему. Они были вместе почти всё время, но Бликса неизменно — на любой вечеринке, в баре, после концертов — находил повод отлучиться минут на пятнадцать, и возвращался с такой мерзкой и довольной ухмылкой, что у Франка, который обычно верил в лучшее в людях, не оставалось никаких сомнений относительно досугов его… друга? Любовника? Франк застонал — он ведь даже не мог до сих пор понять, кем ему приходится Бликса. В данный момент, когда тот конвульсивно дергался снизу, всё было однозначно, а вот в целом?..Порой Франк задумывался — насколько далеко готов он зайти в желании сделать Бликсу своим безраздельно? Ведь нельзя же его к себе привязать. Ага, наручниками пристегнуть. А было бы хорошо… наручниками… к кровати. К батарее бы его приковал. На цепь посадил, как животное. Он ведь и есть животное…— Ч-чёрт, Ник, Ник…На этот раз Франк понял, что не ослышался.Поэтому он просто чуть отклонился назад и молча отвесил лежащему под ним — другу? любовнику? — пощечину, от которой голова Бликсы мотнулась вправо так, что хрустнули шейные позвонки, а кровь изо рта брызнула на панель и растеклась рваным пятном.— Он был с тобой? Отвечай!Бликса только ухмылялся — сквозь боль, сквозь слёзы, вечной своей кривой ухмылкой. Животное, чёртово животное…— Зачем ты это сделал? — тихо спросил Франк.— Не останавливайся, — улыбнулся Бликса.Франк рыкнул и сбросил его на пол. Бликса издал то ли смешок, то ли всхлип, и, схватившись за впалую грудь, надсадно закашлялся. Тонкая струйка тёмной крови поползла по подбородку.— Меня уже до смерти заебали твои ?интеллектуальные? игры! — рявкнул Франк, нависнув над ним. — Чего ты добиваешься?! Объясни!Сделалось донельзя паршиво: понимал ведь, что Бликсе больно, но снисходительный взгляд из-под ресниц взбесил еще больше.— Ты не поймешь, — покачал головой Бликса. — Ты примитивный.— А Ник этот не примитивный, значит? — скривился Франк, до боли сжимая кулаки.— Не-ет, — Бликса растянул губы в улыбке.Ледяная злость стянула горло удавкой, Франк задохнулся и, прежде, чем осознал, что делает, пнул Бликсу тяжёлым ботинком в бок, вложив в удар всю боль и обиду.Нельзя сказать, что жест этот был исполнен ?интеллектуализма? и выгодно возвышал его над пресловутым Ником, но Франку было уже все равно.Так бывало с ним на сцене, в моменты, когда он играл, и уже не чувствовал боли: соскользнувшее сверло, острая грань жестяного листа, горящий бензин — всё это было неважно. Часто он разбивал руки в кровь; однажды до кости пропорол колено. Бликса потом всегда хмурился, качал головой, со смешной какой-то ужимкой — выражением то ли жалости, то ли порицания, а потом целовал его в открытые раны. И больно не было.Так и сейчас Франк не чувствовал боли — никакой. Он привык ощущать тело Бликсы как своё: мучился, когда тот резал себя, не находил себе места, когда Бликса метался в ломках. А сейчас он вдруг страшно и ясно, с мучительной простотой понял: этот человек ему никто.И с размаху ударил ещё раз. И ещё.Хрупкие ребра ломались будто сухие ветки. Бликса даже не пробовал откатиться в сторону, принимая удар за ударом, кашляя и запрокидывая голову. Казалось, он старается принять позу поэстетичнее. Губы его дрожали от боли, но он всё равно ухмылялся издевательски-насмешливо.— Давай, ещё один удар, ты сможешь!Франк пнул его в живот, едва сдерживая злые слезы — ну почему он всегда выполняет всё, что Бликса скажет? Как послушный пес. Или безмозглый зомби.Удар отбросил Бликсу к стене. Он силился вдохнуть, но не мог. — Мо…ло…дец, — с трудом выдавил он, глядя на Франка, и улыбнулся. Послушный, безотказный Франк. А смог бы Ник так же?..Франк с каким-то мистическим ужасом смотрел в широко распахнутые тускло-голубые глаза. Но вот тело Бликсы сотрясла мучительная судорога, глаза закатились, весь он изогнулся, резким движением подтянув колени к животу, и замер, обмякнув. Франк, не моргая, глядел на полураскрытые губы, измазанные кровью, как будто вульгарной красной помадой. Пульс в висках стучал в ритме барабанов вуду.