Новенькая - в страшные стены (1/1)

Моя проклятая работа заключалась в том, чтобы всегда оставаться спокойным и непреклонным. Это ломало многих детей, которые прошли мимо меня. И меня эта треклятая обязанность сломала тоже. Из-за нее я не мог построить хорошие отношения с женщинами и, естественно, создать семью. Всю свою жизнь я отдавал этой работе, от которой пользы не было никакой. За окном уже было темно, все дети спали. В коридоре была полная тишина. Была ночь. Уже утром я бы ушел домой, но договорился с Лешкой отработать за него. И у меня будет выходной, когда я смогу выспаться. Работаем мы по 24 часа, отдыхаем - 48. Мне этого вполне хватает. Я сидел на кресле и читал книгу, когда зазвонил телефон.- Слушаю.- Михан, спустись вниз. Тут девчонку привели. Я сбежал по лестнице вниз и зашел в приемное отделение. тут, как и всегда сидели две женщины, которые принимали из полиции детей, не достигших 18-ти лет. Передо мной стояла девочка. Я был поражен, ее увидев, но опять же - обязанность к непреклонности. Поразило меня в девочке ее разноцветные волосы и взгляд. Она была небольшого роста и худая. За большим воротом грязной футболки были видны ключиц. Она ест? Я вздохнул. - Пошли со мной, - сказал я и направился к лестнице. - Миш, стой, - окликнула меня дежурная. Я остановился и обернулся к ней. - Дай ей чистую одежду, пусть вымоется, оформи ее и определи в комнату. - Будет сделано, - кивнул я, взял локоть девочки и направился с ней вверх по лестнице. Она шла медленно, не хотя. Не хотел применять к ней грубость, представив себе, что она нуждается в защите. Но нет, это оказалось не так. Мне пришлось применить силу, ибо я потерял бдительность - стал давать слабину, обходясь с ней осторожно. - А если я вам минет сделаю, вы же меня отпустите? - с насмешкой в голосе спросила новенькая и резко остановилась. Меня нельзя было удивить этим, потому что за десять лет на этой работе наслышался и насмотрелся многого. Оставив без ответа ее риторический вопрос, грубо дернул своей рукой, в которой был ее локоть. - И ничего с того, что мне больно? - возмутилась она. И я вновь не ответил. Когда только начал работать, было много осечек - отвечал, пробовал разговаривать спокойно. Мне было жаль этих детей. Не от хорошей жизни сюда попадают. Но стоило мне дать эту слабину, и я не мог справиться с ними потом. Постепенно, хотя довольно быстро, я научился заглушать свои эмоции и держать язык за зубами еще до того, как что-нибудь ответить. Приведя девочку в душ, я велел ей мыться, а сам отправился за чистой одеждой. Посмотрев на девочку, примерно приметил ее параметры и приступил к поискам. Нашел что-то. Положил на лавочку и сел рядом. Я бы спокойно мог зайти к ней, смотреть на нее, и она ничего бы не могла с этим поделать. Даже сейчас, чтобы ее увидеть, мне надо было только повернуть голову, но я ее не поворачивал. Меня не интересовали гениталии маленьких женщин. А ведь есть у нас такие, которые этим пользуются. Девочки ничего не могут с этим поделать, хоть им и не нравится это. Я ничего не могу поделать с этим, потому что я всего лишь надзиратель. Раньше много переживал: как девочки это переживают, а потом само собой прошло, когда видел, что они после этого могут смеяться, шутить, флиртовать и прочее. Стал относиться к этому явлению хладнокровно, но сам не смел себе такого позволить никогда. Мои мысли прервала девочка, вышедшая из душевой. Осознав, что ей нужно одеться, а она может меня стесняться, я встал и вышел, коротко сказав:- Полотенце повешаешь на веревку. Я жду тебя в коридоре. Девочка с разноцветными волосами была молчаливой, но дерзкой. Меня это не пугало, потому что я знал причину ее молчания и знал причину ее дерзости. Молчали дети первые дни (недели, кто-то месяцы), а потом начинали разговаривать с другими ребятами, привыкали, обживались. Не буду удивлен, если и расставаться им потом жалко друг с другом. Это же дети, которые быстро привыкают к людям, находясь в тяжелом положении. Ищут таким образом опору и надежду, чтобы жить дальше. Но и беды тут бывали. Каждого новенького "проверяли" на прочность. Это зрелище было страшным. Никому из надзирателям нельзя было оставлять детей одних, потому что это приводило к ужасным последствиям. После мыться я привел девочку в ее комнату, указал, где она будет спать, дал ей постельное и ждал, пока она его заправит. Не особо приятно, когда стоят над твоей душой, но ей приходилось терпеть. И я, и она обязаны были следовать уставу. - Когда подъем? - спросила девочка, с вызовом смотря на меня.- Когда разбудят, тогда и будет подъем. Спать.- Ментура чертова. Откуда вы взялись вообще, менты-панты, - ворчала она себе под нос. Дальше следовали ругательные слова, не полагающиеся для печати. И к этому я привык. Дождался, пока девочка уляжется и отправился к своему креслу. Скоро утро. После завтрака я ее оформлю. Доложил дежурным, что девочку определил и продолжил читать книгу, не задумываясь больше о своей работе.