VI. (1/1)
Вскоре, пару лет спустя, наши встречи прекратились. Не скажу, что лично я очень страдал, места себе не находил, но понимал, что буду эту женщину долго помнить. Ещё несколько партий вместе, на сей раз в сольном проекте. Мне нравилось с ней работать. Энергия и атмосфера — это то, за что я ценил работу с Доро. Из тех, с кем я работал, больше так никто не умел. И дело было даже не в том, что мы делили с ней постель и оба имели немного специфические вкусы в этом деле. У неё и без того всего был прекрасный и сильный голос. Сначала, как бы банально ни звучало, мы просто решили остаться друзьями. Потом стали встречаться реже. Я по шею увяз в сольнике, а идеи всё капали и капали. У Дороти тоже было много работы, поэтому постепенно мы просто перестали попадаться друг другу на глаза. А вскоре я встретил прекрасную девушку, которой очень увлёкся. С ней было достаточно интересно, она была очень милой… Маленькая, беленькая, пушистенькая… И кучерявая. Прелестнейшее создание. Я от подобных отвык рядом с Доро. Хотя такие маленькие и милые мне попадались гораздо чаще. Мы постепенно привыкли друг к другу, и я даже забыл о других женщинах. Однако разок мы с Доро всё-таки пересеклись, совершенно случайно и неожиданно. — Бог ты мой, какая встреча! — всплеснула руками Доро. — Да ну. Сколько лет! Чудесно выглядишь, — я крепко обнял её. — Как ты хоть? Как в воду канула, не слышно от тебя ничего.— Ой, занята я была очень. Полмира объездила, утомило меня там всё… Хотя это было великолепно. Франция, Польша, Россия…— Чёрт, я тоже там был! Интересно там…— Интересно. Но грязно. — Ну это да, — согласился я. — Но публика очень живая. — Да-да, отзывчивая, настоящая! Я была очень приятно…— Простите, я вам не мешаю? — подала голос моя спутница. — Ой, солнышко, извини. Стыд. Какой же грёбаный стыд. — Это мой давний друг, Дороти Пеш. — Очень приятно, — прошипела она.— Взаимно, — ответила Пеш. — Меня зовут Инна. — Инна — приезжая, — объяснил я Доро наличие яркого акцента. — Из Минска. Это на востоке России…— Беларусь это, — снова прошипела Инна, поправляя меня. — Ну да, именно она. Я обратил внимание на кожаный браслет на руке певицы. Инна, похоже, тоже заинтересовалась. — Интересно… А вы музыкант?— Да. Вокал, хэви-метал. — Серьёзно, — присвистнула Инна. — Интересный браслет, — добавила она, указав взглядом на руку. — Да, Юргену тоже нравится. Сколько я его помню, ему всегда нравилась кожа…Я закашлялся; Доро услужливо похлопала меня по спине. — Всё в порядке? Я кивнул, постучав кулаком в грудь. Да, конечно, всё хорошо… Чтоб их, эти воспоминания…— Хм, так вы хорошо знали Юргена?— Да, пожалуй, слишком хорошо, — небрежно ответила Доро. — Мы с ним были очень… близки. Мы доверяем друг другу. Укол синих глаз, снова тот вечер… Движения, изгибы, смятая простынь. — Он начитанный, — продолжала Доро. — Ну не такой уж, не преувеличивай, — попытался возразить я. — Я так думаю, — ответила она. — Говорил, ему нравится немецкая классика…Нет…— Военная литература…Нет. — Например, Ремарк…Нет! Что ты делаешь, чёрт возьми! — Надо же. Как много я о тебе не знала. А что тебе больше всего нравится у Ремарка? — удивлённо спросила Инна. — ?Три товарища?, — с трудом выдавил из себя я. — Какая же ты… — сказал ей потом я, позвав на два слова наедине. — О да, знаю. Но это же весело. — Безумно, — отрезал я. — Подставлять меня перед ней… Не делай так больше. — Но почему? Чего ты стыдишься? Ты влил всё своё состояние в ?Dkay.com?! Ты там был открыт для всех как на ладони. — Да я…— Да ты, — передразнила меня Доро. Я ещё раз взглянул на женщину, которую не так давно любил. Душевно и физически. Как она сейчас далека от меня! — Хороший ты друг, ничего не скажешь. Почему ж тебе так нравится действовать людям на нервы?— Я просто знаю тебя слишком хорошо, — улыбнулась она. — Я знаю настоящего Юргена Энглера. Тебя бесят собственные вкусы. Перестань, и всё наладится. — Это сложно. — Ой, перестань, не маленький уже, чтоб стесняться того, что прячешь от мамы порнуху. Тяжёлый вздох. Она права. Не маленький уже. — И ещё, — остановила меня Доро, когда я собирался уходить. — Мне так нравились твои волосы. Жаль, что обрезал. — Возможно, жаль. Но я их больше не отращу, прости.