Глава 3. I don't need a reason to hate you the way I do. (1/1)

Вот уже третий чертов день Слава лениво валяется то на кровати, то на полу, то на диване, то еще черти где и курит, курит, курит до тех пор, пока вся кожа не пропахнет мерзким запахом табака, а ожоги от затушенных об себя сигарет не начнут неистово чесаться.Но даже эти достаточно неприятные ощущения не перекрывают ноющую боль под кожей в тех самых местах, где раньше были нити.Машнов не помнит, когда в последний раз ел, и все, чего он сейчас хочет?— это вырвать из впалого живота отвратное и такое привычное чувство голода.А еще Слава не помнит, когда в последний раз видел своего нынешнего соулмейта.И на фоне происходящего неудивительно, что однажды утром он слышит собственный голос в своей голове.Кружка с дымящимся кофе летит на пол, а Слава дрожащими руками хватается за голову в попытках унять, заткнуть, утихомирить голос собственной совести (или своего внутреннего демона?).—?Убей его,?— ласково и как-то отечески нашептывает он,?— убей, убей, убей…—?Еще не время,?— тихо шепчет Слава, потирает виски, сдавливаемые невидимым прессом и некрасиво, по-детски, всхлипывает. —?Он должен жить, должен, пока я не захочу обратного.Он смеется, будто издеваясь.—?Заткнись,?— тихо произносит Слава вслух, стягивая нож со стола. Зачем?— непонятно, но в тот момент кажется, что собственного демона можно убить без вреда для себя. —?Замолчи, блядь! —?он резким движением бросает его прямиком в стену, но нож почему-то не долетает и вонзается в ножку стола.Слава упрямо тянется к рукояти, совсем не обращая внимания на лужу уже остывшего кофе и мелкие осколки любимой чашки. Керамика больно впивается в кожу, сладкая медовая кровь перебивает своим железистым ароматом запах кофе, а Машнов, совсем не чувствуя боли, пытается вытащить злополучный нож, не обращая внимания на едва сгибающиеся пальцы и ноющие порезы, проходящие в опасной близости от вен.—?Оставь меня в покое! —?Слава срывается на крик и чувствует, как по щекам течет что-то соленое, неприятно щекочущее кожу. —?Будь ты проклят,?— добавляет он тише, обессиленно хватаясь за рукоятку ножа.Руку обжигает, в локоть неприятно отдает терпкой болью. И Слава, теряя сознание, лишь успевает услышать тихий скрип открывающейся двери, звук брошенных на пол вещей и гул быстрых и тяжелых шагов в коридоре.Он приходит в себя слишком резко для потерявшего силы человека и видит рядом Гену, задумчиво смотрящего в окно и барабанящего пальцами по спинке дивана. Машнов грустно улыбается, чувствуя на руках плотно затянутые бинты, и осторожно кладет свою кисть поверх Гениной. Тот вздрагивает то ли от неожиданности, то ли от холода Славиной руки, но вымученно улыбается в никуда и поворачивается к Машнову, невидяще скользя взглядом по бинтам с буроватыми потеками крови и обхватывая его ладонь.—?Прости,?— абсолютно неискренне (так, что это понятно даже Гене) говорит он и пытается улыбнуться. Гена не реагирует, сжимая все сильнее Славину изрезанную кисть. —?И спасибо тебе… —?слова застревают в горле осколками стекла, и Машнову хватает сил лишь на то, чтобы еще сильнее сжать Генину руку и закрыть глаза,?— за все.Фарафонов не отвечает, лишь кусает и без того обветренные губы и, как видит Слава, явно хочет на него наорать. Но вместо этого всего-то выдыхает и, уткнувшись в спинку дивана, глухо спрашивает:—?Неужели ты тоже меня настолько ненавидишь??Мне не нужна причина, чтобы ненавидеть тебя. Ненавидеть лишь за то, что ты мой чертов соулмейт, один из этих гребаных предателей?,?— устало думает Слава, позволяя себе короткую усмешку, а вслух лишь небрежно кидает ?непонимающее?:—?Что за бред ты несешь? —?Немного возмущения в голосе, обличительная интонация… Он почти искренне произносит это, чувствуя, как саднят и зудят под слоями бинтов непонятно как порезанные руки.—?Бред?! —?Отвечать вопросом на вопрос в диалоге со Славой бессмысленно, но Гена давится собственным возмущением, резко встает, непроизвольно дергая Славину руку, и, не найдя сил на истерику, лишь тихо шепчет. —?Что ж, по-твоему, можно еще подумать, когда хочешь навестить своего соулмейта и находишь его с изрезанными руками?Машнов якобы пристыженно опускает глаза в пол.—?Что произошло? —?резкий Генин вопрос вырывает Славу из собственных размышлений, и тот непроизвольно краснеет.—?Ничего… особенного,?— Машнову нравится издеваться над родственной душой, провоцировать Фарафонова на гнев, отыгрываться на нем за очередное предательство. И плевать, что его не было. ?Пока что не было?,?— поправляет себя Слава и некрасиво ухмыляется.Машнов заинтересованно разглядывает соулмейта, читает его эмоции как распахнутую книгу, понимая, что Гена разрывается между желанием уйти, хлопнув дверью, и остаться с ним.?Не останешься же,?— лениво думает Слава. —?Я знаю?.Гена встает, порываясь уйти, но обессиленно падает обратно на диван, закрывая лицо руками.Слава отрешенно поглаживает заботливо перебинтованные запястья и запускает внутри себя обратный отсчет.У тебя две минуты, чтобы остаться или… решиться.Через минуту и двадцать три секунды Гена проводит кончиками пальцев по лицу и шее, будто пытаясь себя расцарапать, и решительно смотрит на Славу.—?Что же с тобой не так… —?Фарафонов кусает губы и задумчиво дергает красную нить на своем запястье, вызывая у соулмейта тихий приступ бешенства. Слава делает глубокий вдох и считает до десяти, отчаянно пытаясь не придушить недородственную душу. —?Только не говори опять, что все в порядке.Машнов мысленно мечется между желанием фальшиво улыбнуться и показать, что все в полнейшем порядке, и навязчивой идеей придушить Гену прямо сейчас.От первого его удерживает понимание, что неискренность выбесит соулмейта, а от второго?— желание все-таки закончить исповедь.А вот потом можно будет и убить. С особым садизмом.Слава мечтательно ухмыляется улыбается, слыша, как урчит от удовольствия его внутренний демон и как отчаянно скребется о задворки сознания совесть, но тут же стирает гримасу с лица, пока Гена не заметил.—?Все нормально, правда,?— очередная фальшивая улыбка, впрочем, не затронувшая навсегда заледеневших глаз и очередное успокаивающе-небрежное поглаживание по плечу. —?Прости, что так вышло, мне… —?слова ?очень жаль? застревают в горле липким колючим комом, когда Гена поднимает взгляд, и Слава видит в расширенных зрачках соулмейта концентрированную, ничем не прикрытую ярость.Цветовая гамма Славиного мира в этот момент трескается и распадается на неровные острые куски. Машнов почему-то не верит, что Гена способен по-настоящему чувствовать ярость ?всего лишь? из-за столь… недвусмысленной ситуации.Фарафонов смотрит на него так, будто испытывает непреодолимое желание голыми руками вырвать Славе язык, если тот сейчас же не договорит. И Машнов понимает, что если он скажет те два слова, что так и норовят сорваться с языка, ему будет нехорошо.—?… не хотелось бы об этом говорить, прости. —?Гена вроде как успокаивается (по крайней мере, так очень хочется думать Машнову).Фарафонов долго смотрит на соулмейта, будто пытаясь уличить его во лжи, а затем кивает своим мыслям.—?Ты же прекрасно знаешь, что можешь высказать мне все что угодно и когда угодно. Так почему же… не делаешь этого, Слава? —?от Гениного почти шепота у Машнова волосы на загривке встают дыбом, а инстинкт самосохранения орет дурниной, предупреждая об опасности.Славе так и хочется выплюнуть пока-еще-нынешнему соулмейту в лицо всю правду, заорать на всю квартиру о том, как он его ненавидит и как сильно мечтает о его смерти и как хочет убить своими собственными руками лишь за то, что они случайно оказались ?родственными? душами.Но вместо этого он всего лишь задумчиво пожимает плечами, прикусывает щеку, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, и лихорадочно обдумывает свою линию поведения.—?Я хочу, чтобы ты продолжил свою исповедь,?— на последнем слове Фарафонов как-то странно, даже презрительно усмехается, а у Славы в жилах вскипает кровь.?Он знает?,?— проносится в воспаленном мозгу мысль, но Машнов отметает ее как бредовую почти сразу. Он же не мог ни на чем так позорно проколоться…Или мог?Что-то в речи родственной души не дает Славе покоя. Он и сам не понимает, что происходит, но явно чувствует?— что-то не так.От сумбурных мыслей его отвлекает звук оповещения. Гена читает что-то на экране смартфона, хмурясь все сильнее с каждой прочитанной строкой, и поднимает встревоженный взгляд на соулмейта.—?Прости, но это очень срочно,?— Гена порывисто встает и приобнимает соулмейта, чудом не задевая перебинтованные руки. —?Надеюсь, что вернусь к вечеру; тогда все и объясню.?Лучше не возвращайся вообще?,?— думает Слава, но внешне не подает и вида. Только приобнимает соулмейта в ответ и молча отворачивается к стене.Гена лишь хмыкает на такое поведение и быстро выходит из комнаты.Слава машинально водит пальцами по перебинтованным запястьям и пытается понять, в какой из моментов его жертва стала более опасной, чем он сам.Когда он что-то упустил в поведении соулмейта?Внезапно Машнов понимает, что все то, что рассказывал о себе Гена, он практически напрочь забыл, будучи уверенным в том, что эта бесполезная информация ему никак не потребуется и что проще на нее забить, чем хоть что-то запомнить.Слава хочет по привычке дотронуться до одного из шрамов от нитей на запястье, но пальцы лишь упорно сминают бело-бурый бинт.В этот момент мозаика складывается окончательно.Гена знает.