Глава 3. Горячая любовь снеговика (1/1)
Людвиг очнулся на кровати в одних трусах. Вторые он оставил дома. А так, Людвиг носит две пары сразу. Обе шерстяные. Где-то неподалеку тикали часы, пролетала сонная муха, в шкафу, в коридоре плакало пятьдесят внебрачных детей Ивана Васильевича. Казалось, что в черепной коробке мини-Рашки устроили дискотеку восьмидесятых и теперь напившись водки и лимонада ?Буратино?, во всю танцуют джигу-джигу или диско, смело отжигая на мозгу-сцене. Голова болела, и всё вокруг расплывалось и кружилось как английская карусель, но вскоре, немец сумел придти в себя и разглядеть очертания предметов в месте, где оказался. Со стен на радио корреспондента смотрели портреты Ивана Грозного, Петра I, Иосифа Виссарионовича и прочих боссов Брагинского. И ещё было непонятно, кто на кого смотрят. То они на Людвига, или всё же Людвиг на них. Портреты будто готовы были испепелить Крауца взглядом или. В глазах этих ?картинок? было что то знакомое, такое же как и у самого Ивана Васильевича. Доносились странные звуки, на потолке раскачивалась убогая люстра, отдаленно напоминающая помойное ведро или урну. Как ни странно, но да, люстра оказалась сделанной из урны. Спустя несколько мгновений, немец понял, что лежит без трусов и под одеялом, что как-то не соответствовало его поведению, ареалу обитания и образу жизни. Стены покрывали обои красные коммунистические обои в зеленый горошек, скомуниженные у Чехии, а у стен стояла всякая всячина, на подобии банок с маринованными огурцами, соленьями и вареньями, которые пробовать уже не решались, а выбрасывать -просто душила фен-шуйская жаба стоящая под иконой Спасителя. Так же, в наличии имелся уголок ?безопасности?. В этом стеклянном ящичке лежало всё самое необходимое. Топор 1 штука, вила 1штука, факел и партийный билет коммунистической партии Советского Союза. Над этой полочкой, рядом с балконом виднелась табличка ?разбить для бунта?.
-Боже мой, как я тут оказался? Как!? Господи, это Ад?–в ужасе начал разговор сам с собой Людвиг, смотря в потолок, на мусорный бочек с чудесным образом вкрученной в нем лампочкой.
-Как-как, Дойцу… Китайский новый год –мечты сбываются. Я предложил поехать к Венгрии. Венгрия предложила поехать к тебе, а ты в свою очередь решил поехать ко мне. Так что ты тут. –ответил таинственный голос и положил руку на плечо ласково поглаживая немца по телу.Германия с ужасом обернулся и увидел лежащего сбоку Россию, спокойно почитывавшего какую-то книгу и с неким садистическим удовольствием, иногда облизывая губы во время чтения, будто читая своё любимое сёдзё-ай про сестренок...
-Иван… а что мы тут делаем? – нервно спросил Людвиг Дойцевич, стараясь отвлечь внимание от обнаженного коллеги лежащего рядом и не думать ни о брачных играх бегемотов, которые возможно состоятся сегодня ночью, если немец не даст деру, ни о том, что будет после них, если сбежать не получится, ни о том что уже произошло за всё время нахождения в квартире русского. Уйти отсюда Людвиг не мог, так как похоже был прикован к кровати наручниками. Так провалился грандиозный план немецкого спасения из русской оккупации. Коллега пожал плечами.
-Ну что по-твоему могут делать два мужчины тридцати двух лет, с средними зарплатами и кризисом среднего возраста, голыми в одной кровати, в такую холодную романтическую зимнюю ночь?
-А что могут делать два голых мужчины среднего возраста, со средними зарплатами в такую холодную романтическую зимнюю ночь в одной кровати?
-Ну, например, читать Достоевского. –без доли иронии ответил славянин и перелистнул страницу романа ?Братья Карамазовы?.
-Кхе-кхе-м, как вы сказали? –Людвиг пришел в некоторый шок от услышанного секунду назад и теперь, в силу своей природы вынужден был уточнить аспекты всего происходящего и произошедшего сегодня.
-Как-как? Ртом. А ты, что, Дойцу, как то по-другому говорить умеешь? –Иван Васильевич медленно и грациозно повернулся к коллеге , как обычно напялив на лицо таинственную улыбку. Хищный взгляд в наличии тоже оказался. Холодная рука Брагинского почесала коллегу за ушком, а затем обладатель этой нахальной конечности спросил,
-Может тебе палочку-чесалочку дать? А то ты, что то сегодня нервный такой, будто у тебя Аляску отняли…
-Может, вы с меня хотя бы наручники снимите и отпустите, а? -попросило милейшее создание после чего издало нервный смешок.
-Фиг тебе. Что б потом такие твари как ты провиант мой обжирали и, в моем холодильнике ночью лазали и огурцы трескали. Размечтался, фашист, не получишь огурцов русских, ни белорусских, никаких вообще не получишь, -торжественно заявил русский, но уже через несколько секунд сменил гнев на милость и ласково спросил, -хочешь, я тебе сказку почитаю, аль морсика клюквенного тебе налить?
-Благодарю за предложение, но знаете, Иван Васильевич… я как-нибудь обойдусь, хорошо?
-Хорошо-хорошо, Дойцу, хорошо… -загадочно прошептал сосед по спальному месту и выключил лампу, невинно стоявшую на прикроватном столике. Свет быстро угас и радио-корреспонденты оказались в полной темноте. За окнами, на проспекте тихо падал снег. В темном ночном небе висел серебряный диск луны, а вокруг него искрились чудесные россыпи далёких северных звезд. Стекла балконных дверей были расписаны причудливыми узорами потрясающими воображение своей удивительной неземной красотой. Там, внизу, фонари освещали занесенные снегом городские улочки и тихие парковые аллеи, весь мир погрузился в сон. Весь мир ждал чего-то невероятного, ждал первых лучей рассвета. Уж так красив и чудесен был этот сон природы. Вот воробей вспорхнул с ветки и вскоре исчез в ласковом свете луны и снежном бархате, окутавшим весь этот городок, где то вдали мчаться машины по асфальту быстрым движение своим разбрасывая в разные стороны снег, мелкие снежинки сыпятся с холодных, усталых небес. Людвиг почувствовал, что его коллега по работе уже погрузился в сон и теперь мирно посапывал, как во время бодрствования но не успел синеглазый заснуть как его алконавт захрапев во всю с положил ногу на соседа, затем нежно обнял того прижавшись щечкой к Дойцу начал лепетать во сне, -А знаете, Марфа Никитична, получите вы свои картопляники... получите....