one. (1/1)
За Джиеля нужно благодарить бога. Под конец вечера Чолюн уже согласен принести этому богу половину населения Сеула в очень кровавую жертву, когда мелкий в очередной раз уламывает его на NFC — всего одну гоночку, еще одну-однешеньку, ну хен, ну что ты за бука старая..."Нухен" поднимает зад с дивана и с показной неохотой забирает у Джиеля из рук джойстик. Джиель, мелкий. Двадцать три года ребенку.
Красная BMW красиво впечатывается в мерцающие красные стрелки на повороте, Джиель смачно матерится вслух и швыряет джойстик на ковер. Потягивается.— Как у тебя это получается, хен? Играешь раз в пятилетку, а подрезаешь меня как маленького.
Чолюн едва сдерживает на языке "ты и есть маленький" (маленький Джиель вымахал выше его самого на полголовы) и вместо этого снисходительно пожимает плечами. Мол, мастерство не пропьешь.
Джиель канючит:— Хоть бы раз поддался. С тобой неинтересно.— Так не зови, — весело отзывается Чолюн на полпути с кухни. Времени не много не мало перевалило за полночь, и организм здорового мужчины требует в такое время жрать. Слава богу, никто из них диетами и правильным питанием не заморачивается, а потому вредное и вкусное и быстрое на перекус в холодильнике всегда имелось.В спину Чолюну не долетает диванная подушка. Джиель смеется.— А вот Сонмин-хен вообще играть не умеет. Руки-крюки, что у девчонки.— Слышал бы тебя Сонмин — уши бы оборвал, — отрезает Чолюн и хлопает дверью на кухню.
Джиель обиженно смотрит ему вслед. Что такого сказал. Все равно хена дома нет.По четвергам и субботам хена дома никогда не бывает, и не то чтобы секрет, где он проводит это время.Чолюн смотрит на кухонные часы — стрелка скачет с отметки на отметку с громким "тик, тик, тик" словно издеваясь. Есть расхотелось.
В коридоре раздается грохот опрокинутой подставки для зонтиков и радостный вопль Джиеля "наконец-то!" Чолюн на секунду сжимает в руке нож — металл ручки приятно холодит кожу — и откладывает в сторону. От греха подальше.Вкусное и вредное отменяется.
Чолюн приваливается к стене, наблюдая, как Сонмин пытается расшнуровать кроссовки. Сонмин пьян — сильно пьян, по нему всегда видно, хоть он при этом не буянит и не дорывается до первого встречного. Но координация движений нарушена изрядно: Сонмин едва ли второй раз не опрокидывает подставку, когда пытается повесить куртку; его пошатывает. На шее Сонмина красуется синий кашемировый шарф, остро пахнущий парфюмом, который явно никому из них троих не по карману.— Где ж ты так наклюкался, хен? — Джиель выскакивает в коридор; в его голосе нет ни капли осуждения. Сонмин смотрит как и всегда — недоверчиво и злобно — но, не видя обвинения, смягчается:— Не твое дело, малой.
Малой понимающе кивает и уносится к приставке. Не в первый, как говорится, раз.Сонмин пытается стащить кроссовок, наступив на задник пяткой, когда гнетущая тишина в коридоре разрывается припевом бигбэнговсокой Fantastic baby. Чолюн фыркает себе под нос.— Мог бы поставить на своего трахаля что-то поинтересней.Сонмин одаривает его злобным взглядом — он умеет делать это настолько жутко, что у Чолюна реально поджимаются яйца, но виду он, разумеется, не подает. Сонмин прижимает телефон плечом к уху, бормочет что-то типа "добрался, нормально, устал".Когда он проходит мимо, Чолюна накрывает запахом алкоголя и чужого парфюма. Из трубки слышится встревоженный мужской голос.Сонмин запирается в комнате, а это значит, что его лучше не беспокоить ближайшие минут двадцать, иначе реально оторвет что-нибудь, и плевать Сонмин хотел, кто ему хен, а кто заботливый донсен. Вся его злость — если однажды Сонмин реально сорвется и отпустит себя, Чолюн совсем не хочет оказаться на его пути, пусть Сонмин и выглядит милым и беззащитным. Милый и беззащитный, ага.Эта злость, она совсем не вязалась с детским миловидным личиком, но, может, именно это вызывало к Сонмину такой интерес.
— Опять погрызлись? — интересуется Джиель, когда Чолюн падает рядом с ним. Чолюн молча тянется через него за вторым джойстиком. И только когда на экране начинается отсчет до старта новой гонки, бросает сквозь зубы:— Нет.— Оно и видно. — Джиель делает вид, что ему сложно пройти поворот, хотя на самом деле он это кольцо может пройти вслепую, Чолюн знает. Он грубо врезается в неизвестной ему марки зеленую тачку на втором круге и сливается. Из гонки, из игры, из этого блядского четверга, из этого злого пьяного Сонмина, треплющегося со своим хахалем — сливается.— Это его дело, хен. Он уже большой мальчик, — тихо говорит Джиель, и от этого ситуация становится немножко как бы наоборот. Словно Джиель у них тут самый старший и самый умный и рассудительный и несет тут за всех ответственность, как решил в свое время Чолюн. Только как-то не сложилось.Каждый четверг и субботу Сонмин сваливает трахаться с незнакомым им мужчиной, иногда возвращается домой, как сегодня, иногда через день, а то и два, а Чолюн чувствует за него гребанную ответственность — и если бы только ее.Чолюна определенно не должно ебать (в переносном смысле), кто ебет (в прямом смысле) Сонмина.Джиель спрыгивает с дивана и хлопает Чолюна по плечу.— Чипсы будешь?Чолюн смотрит на него снизу вверх — Джиель весь такой простой и понимающий, и от того с ним легко.— Буду.За Джиеля определенно надо благодарить бога.